Валерий Вайнин - Убить Змея

Юноша в черном кимоно замер с поднятой ногой.

Зрители перестали орать. Наступила тишина. Американский сенатор наклонился к уху Виктории Бланш, но она неделикатно его оттолкнула.

Генерал ФСБ подманил пальцем двух аккуратных ребят в серых пиджаках и что им пошептал.

Митька Грач отдал какой-то приказ группе амбалов. На холеном его лице отразились смятение и досада.

Олигарх Лосев, злобно сверкая глазами, приложил к уху «сотовый» телефон.

Вошедший только что в зал Игнат Дока вертел по сторонам головой, ничего не понимая.

Юноша в черном кимоно опустил занесенную для удара ногу, поклонился Глебу и сказал по-японски:

— Да, сэнсей. Ваше слово — закон.

Услыхав это, японский господин, похожий лицом на юношу, не смог сдержать удивления.

— Что это значит, Такэру? — спросил он, приближаясь. Разговор шел по-японски.

— Киото, шесть лет назад, — ответил юноша. — Господин в лиловых одеждах.

— Уверен ли ты, брат?

— Могу ли я забыть, Сато-сан?

Японский господин отвесил Глебу почтительный поклон.

— Благодарю за брата, сэр, — произнес он по-английски. — Наша семья у вас в долгу.

Глеб тоже поклонился.

— Служить вашей семье — большая честь, — ответил он по-японски.

Стас тем временем пытался подняться с четверенек, но это плохо ему удавалось.

Игнат Дока отыскал среди зрителей златозубого и в недоумении спросил:

— Что тут за дела?

— Ё-мое! — ответил ошеломленный Вася.

— Объясни! — потребовал Папаня. Покосившись на него, Вася буркнул:

— По-японски нихт ферштейн, без понтов.

А юноша в черном кимоно почтительно обратился к Глебу:

— Поединок прекращен, сэнсей?

— Да, — Глеб поднял с пола Стаса, поддерживая под мышки, — я его забираю.

В ответ на его действия пять грачевских амбалов, прихватив с собой для верности еще семерых, двинули скопом к татами. Оба Толяна по кивку олигарха тоже поспешили в эту кучу малу. Парни в серых пиджаках уставились на генерала Святова, ожидая указаний.

Публика замерла в безмолвии.

Стас едва держался на ногах, и Глебу приходилось буквально тащить его на себе. Юноша в черном кимоно встал спиной к спине Глеба, готовясь отразить нападение.

— Отойди, Такэру, — подперев Стаса левым плечом, Глеб освободил правую руку, — тебя это не касается.

— Моя жизнь принадлежит вам, сэнсей.

— Высокопарный японский молокосос, — проворчал по-русски Глеб, — куда ты на хрен лезешь?

И на правильном русском языке, почти без акцента, Такэру ответил:

— Обижаешь, начальник.

— Во, б…, дает! — раздался рядом голос златозубого. Раздобыв где-то хоккейную клюшку, он занял оборонительную позицию возле японца. — Чешет по-нашему, сучок!

Глеб слегка опешил.

— Сильвестр, ты что… помогать, что ли, вздумал?

— Ну.

— А у Папани отпросился?

— Пошел он в жопу, без понтов.

Дюжина грачевских амбалов и оба лосевских Толяна неторопливо сжимали кольцо. Слишком большие ставки, очевидно, были сделаны на этот прерванный поединок.

Японский господин, старший брат Такэру, крикнул в гневе по-английски, обращаясь к Виталию Лосеву:

— Прекратите!

Взгляды русского олигарха и японца скрестились, как мечи. Виталий Петрович изобразил на лице улыбку и, откинувшись на спинку сиденья, махнул рукой. Неведомо кому, как бы в пространство.

Генерал ФСБ буквально повторил его жест. Аккуратные парни в серых пиджаках расслабились и уселись на свои места.

Амбалы Грачева с двумя Толянами застыли, как соляные столбы.

Глеб повел Стаса к выходу из зала. Впереди них, с хоккейной клюшкой в руках, осторожно двигался Вася, а сзади страховал Такэру. Так они и вышли вчетвером.

Публика, оставаясь на местах, требовала назад деньги. От неуправляемых эмоций в зале нарастал гул.

Наклонясь к точеному ушку Виктории Бланш, американский сенатор заявил.

— У нас в Неваде такие шоу делают лучше. Здесь я просто скучал.

— Мне жаль вас, Рой, — холодно отозвалась фотомодель по-английски.

А секретарь ее Жанна Блинова со вздохом по-русски произнесла!

— Увы, на любом уровне приходится терпеть мудаков.

На эту странную реплику сенатор не отреагировал, поскольку ни слова не понимал по-русски.

Глеб завел Стаса в раздевалку, где тот кое-как переоделся сам. Рыжий на глазах восстанавливал силы. Все лицо его было в кровоподтеках, покрытых подсыхающей бурой коркой. Умываться, однако, он не стал: благоразумие требовало как можно быстрее уносить ноги.

— Где твоя машина? — спросил Глеб, набрасывая ему на плечи пальто.

— Возле дома, — усмехнулся рыжий. Правая половина его лица распухла, и усмешка получилась только с левой стороны. — Я на такси приехал. Как знал.

Вошли Такэру и Вася. Японец натянул сапоги и куртку прямо на черное кимоно.

— Как дела? — обратился он к Стасу по-русски.

— Лучше всех. — Стас повесил на плечо спортивную сумку.

— Извините, — сказал Такэру.

— Вали знаешь куда! — огрызнулся рыжий. — Я не на балет сюда пришел!

Вася нетерпеливо поигрывал клюшкой.

— Кончайте базар-вокзал. Линять надо.

Он помог им миновать милицейский кордон и кратчайшим путем привел к «жигуленку» Глеба. Усадив Такэру и Стаса в машину, Глеб пожал златозубому руку.

— Спасибо, Сильвестр. Без понтов.

— Пока, Француз. Не нарывайся за бесплатно, — посоветовал Вася и, отбросив клюшку, пошел обратно в зал единоборств.

Глеб выехал за ворота стадиона и помчался по Ленинградскому проспекту.

— Где ты остановился, Такэру? — спросил он по-японски.

— В нашем посольстве, сэнсей.

— Не называй меня сэнсеем. Зови меня просто Глеб. Тебя отвезти в посольство?

— Если можно, Глеб-сан.

Глеб посмотрел в зеркальце на Стаса. Раскорячив ноги, тот едва помещался на заднем сиденье.

— Завезем Такэру, потом — тебя, — обратился к нему Глеб. — Не возражаешь?

— Нормалек, — с закрытыми глазами кивнул рыжий.

Такэру спросил по-русски:

— Адрес знаете?

— Найду, — улыбнулся Глеб — Где ты русский освоил?

— Занимался два года, курсы посещал. Потом ходил на бизнес-встречи с братом — слушал живую речь.

— Молодчина, — продолжал улыбаться Глеб. — Надолго в Москву?

— На два-три месяца. У брата контракт с вашим правительством на создание компьютерного центра.

— Ясно… — Глеб глянул в зеркальце на вроде дремлющего рыжего и вновь перешел на японский. — Скажи, Такэру, с людьми этими… которые заправляли сегодня в зале, твой брат хорошо знаком?