Галина Гончарова - Средневековая история

Третий год обучения.

Все та же больница.

— ….Скороленок! Мыться и в операционную! Тут сестра заболела! Будешь ассистировать!

Четвертый год обучения.

— …Алька! Позовите, блин, Скороленок! Срочно! В душ и давай в операционную!

Аля не просто обожала медицину. Дай ей волю — она бы и поселилась в больнице. И врачи это видели. Учат тех, кто желает учиться. Несложные операции Аля могла провести и сама. Уже на четвертом году обучения. А что удивительного — с мамой, которая сама медик, да помоталась по гарнизонам, да поучила дочку… А сложные… хвала всем богам за закрытый перелом, да и мышцы на боку — не самое страшное, что могло случиться с человеком. Вот если бы рог прошел в брюшную полость или не дай бог вошел бы под ребра, повредив легкие… блинский фиг!

Лампу бы!

Полцарства за коня?!

Засуньте себе коня, выдайте мне керосинку!!!

Аля понимала, что на что-то сложнее ей бы нужны другие инструменты. Но пока хватило кинжала. Настолько острого, что он мог волос на лету резать. Крупные сосуды были не повреждены, с мелочью она справлялась, резать много тоже не пришлось — но было адски трудно.

Лишний вес, не слишком чувствительное тело, никаких ранорасширителей…

Лиля поклялась себе наведаться к ювелирам завтра же! И заказать себе полный набор мединструментов — за любые деньги! Плевать на все! Здоровье — дороже всего!

Ну вот. Наложить еще пару швов, обильно полить рану выморозкой — и вопросительно на Лейфа.

— Мед есть?

Хорошая вещь — мед. Антисептик кстати, природный. При операции неудобно, а вот повязку с ним можно наложить.

— Спросить?

— Спроси. Я пока ногой займусь.

Займусь — это было громко сказано. В больнице такие операции в одиночку не делают. Но тут…

Лиля вздохнула — и взялась за дело.

Иногда и лишняя масса может пригодиться. Але Скороленок банально не хватало тяжести, Лилиан Иртон справилась своим весом.

Зафиксировала — и кивнула одному из вирман.

— Держать так.

Тот повиновался.

Вообще, вирмане начали смотреть на женщину с явным уважением. Не за помощь невинно пострадавшему в борьбе с быком. Нет.

А вот то, что она делала… воины, невесть в каком поколении могли оценить мастерство лекарки. И уверенность, и решительность…

Но наконец кость была сложена вместе, зафиксирована, вложена в лубок — и женщина пробежалась пальцами по коже, словно прислушиваясь…

Аля была умницей. И когда-то врачи говорили ей, что у нее не руки, а рентген. Сохранилось ли это сейчас?

Но чутье молчало.

Либо в тело Лилиан оно решило не мигрировать, либо все и правда было нормально.

Сюда бы гипс и вытяжку.

Ну да ладно. Роль гипса прекрасно сыграли две доски, примотанные с двух сторон ноги. Вытяжку… дома сделает.

А сейчас…

Ох, как же хорошо, когда клиент без сознания…

Пульс и зрачок Лиля периодически проверяла.

— Надо бы его перенести к нам.

— на корабль, госпожа?

Лиля метнула на Лейфа злобный взгляд. Тоже мне, юморист-самовыродок. Нашел время шутить!

— В «Свинью и собаку».

— Зачем вам это, ваше сиятельство?

— Затем. Если его здесь бросить — его наверняка ограбят.

— И что? Нам-то что за дело, госпожа? Пусть хоть подохнет…

— а сколько я его лечила? Что — все напрасно?

— А, так вы на нем в лечении практиковались?

— Лейф, — практически зарычала выведенная из себя женщина, — если ты немедленно не прикажешь своим героям найти носилки — я тебе голову оторву к едрене матрене!!! Ты меня понял… и…!!!

И не удержавшись, добавила пару слов из лексикона майора Петренко.

Подействовало волшебным образом. Вирмане, кажется, слегка покраснели — и засуетились. Хотя наверняка половину и не поняли — прапорщик был горазд на образные сравнения. Вместо носилок приспособили столешницу, пострадавшего слегка примотали к ней и укрыли плащом. И взялись вчетвером.

Лейф нес Ингрид. Лиля шла рядом с импровизированными носилками и внимательно приглядывала за пациентом. Мало ли… ему повезло, что операция прошла «под наркозом». Но когда он придет в себя… сколько ей понадобится сделать!

С ума сойти…

М-да.

Надо бы завтра сходить на ярмарку — и запастись уже разными полезными вещами. Для медицины. Ну должны же здесь что-то собирать?

Тот же зверобой, душицу, если они тут растут, подорожник… сколько всего есть полезного в лесах… ой!

Витаминок бы на зиму. Шиповника, боярышника, калины… зубки потерять еще не хочется.

Лимончиков, квашеной капусты…

Лиля посмотрела на Лейфа. Все тело сопротивлялось ее словам. Но произнести их было необходимо. И сделать тоже.

— Может быть, оставим этого господина в гостинице — и вернемся? Мы еще прорву всего не купили.

Лейф покачал головой.

— Нет смысла, госпожа графиня. Завтра с утра сходим. Нам скотина нужна.

— Нам не только скотина нужна.

— а что еще?

— Капусты бы квашеной прикупить. Ягод разных. Трав.

— Для лечения, ваше сиятельство?

— Ну да. И к ювелиру.

— А Хельке Лейтц, госпожа?

— А кто его знает, когда он вернется…

Но ювелир ждал их в гостинице. Когда Лиля вошла внутрь, он поднялся из-за стола, где сидел с кружкой чего-то красного и почтительно поклонился.

— Ваше сиятельство…

Лиле больше всего захотелось упасть и отключиться. А лучше — вымыться, упасть и отключиться.

Но — дело превыше всего. И она приветливо улыбнулась.

— Почтенный Хельке, подождите меня минут пять. Я сейчас отдам распоряжения, переоденусь и спущусь к вам.

Ювелир поклонился.

Лилиан прошла в свою комнату. За пострадавшего она не волновалась. Лейф распорядится. И служанку какую-нибудь отрядят за ним приглядывать. А у нее пока есть дело поважнее.

Женщина достала новое платье — и чертыхнулась.

Ага, расшнуруешь эту сбрую! Озвереешь раньше!

Пришлось выглядывать в коридор и звать служанку. Отозвалась. Помогла. Лиля ругалась про себя и думала, что надо бы найти модистку. Портниху. Или швею. Как тут это не называется.

Самой-то явно некогда. Да и…

Ладно еще на швейной машинке по тщательно вымеренным лекалам. Это она могла. И даже сейчас собрала бы. Но шить вручную?!

Ни за что!

Вышивать — еще полбеды. И то… при местном освещении лучше вязать или кружево плести. Оно для глаз полезнее.

Лиля помнила, как делались первые вышивки бисером.

Продеть нитку в иголку, проколоть ткань, снять иголку, надеть бисерину, опять надеть иголку — и опять стежок. Конечно, пара лет — и ты уже ничего не видишь.