Наталья Ручей - К черту! Но если ты сделала все эти глупости…

Адэр ликовал, слышал фанфары триумфа. Пусть временного, пусть иллюзорного, потому что демон не мог любить и желать одну женщину долго. Но этой минуты достаточно, чтобы облегчить грусть прошлого.

Он не так никчемен, как думал Ризгор. Возможно, демон наконец это признает, без особой охоты и после того, как остынет от поражения. Пройдет какое-то время…

— Ты… — демон выдавливал слова, будто учился говорить заново. -…Вернул ее в Анидат?

— Да.

— За что?

Странная постановка вопроса, но и на него есть ответ.

— Она заслуживает этого. Я нахожу Ру красивой, — гримаса исказила идеальное лицо демона, — остроумной, смелой и восхитительно своевольной.

— Заслуживает? — повторило эхо из голосов.

— Да.

— Ты действительно считаешь, что красивая, остроумная, смелая и восхитительно своевольная женщина заслуживает смерти?! Только потому, что она — моя?!

Ликование Адэра стихло, неосторожный вдох, и едкий дым изъедает легкие. Поперхнулся, встряхнул головой, отгоняя морок, который, безусловно, нагонял демон. Просканировал — чары не обволакивали пылающий дом, явственно ощущалось непонимание, изумление, разочарование… боль утраты?!… но лжи не было.

— Смерти? — голос охрип от дыма, копоти и нахлынувшей неизбежности.

Ризгор закрыл глаза, пламя в доме потухло, дым и смрад выползали через оконные проемы. Кашлял любознательный дракон. Молчание. Долгое. Наконец, Ризгор посмотрел на Адэра. Он снова был спокойно-невозмутим, волосы собраны в хвост, ртуть застыла каплями росы, черная одежда сменила светлую.

— Как думаешь, что сделают святоши-легал и герцогиня с девушкой с темно-фиолетовыми крыльями? И даже если она скажет, что поменяла белоснежные не по своей воле, кто ей поверит, и за кого примут, распахнув ее крылья демона и увидев тавро с моей меткой? Они оставят ее жить? Они отдали ее мне, в качестве откупа, сломав предварительно оба крыла, чтобы не протянула долго. Они уже тогда приговорили ее к смерти. Я вырезал ей крылья легал, чтобы не началось заражение, но она была безнадежна. Легал не могут без крыльев. Я вживил ей крылья со своей меткой, чтобы она жила, даже если это была не та жизнь, о которой она мечтала. Первый раз мне удалось вырвать ее из лап смерти. Ты…

Демон бросил бессмысленный взгляд на дракона с распахнутым от изумления ртом, перевел на Адэра. Лицо черта было бледно, оттенок не серебристый, но такой же светлый, как у приятеля, капельки пота выступили на лбу и висках.

— Ты приговорил ее к смерти второй раз.

Демон почти с сожалением посмотрел на результаты пожара. Пусто. Как и в его замке после исчезновения Ру, хотя там все предметы на месте. Но пустота — малая плата за то, что проделал Адэр.

Дотла. С корнем.

— Я думал, ничего не может удивить меня сильнее твоей ненависти, но тебе удалось, браво, — похвалил равнодушно, оттенки голосов слились в один. — Демоны не оправдываются, тем более, я.

— Да, конечно.

Поднял руку, прервав насмешку, продолжил так же спокойно:

— Я мог сказать тебе все гораздо раньше, но ты так много перенял от людей, что веришь глазам, забывая о прочих возможностях. У тебя есть то, чего нет у меня — сердце, ты можешь чувствовать, — имитация вздоха, — но со мной ты всегда был бездушным чертом.

Шипение Адэра и холодный взгляд Ризгора.

— Твоя мать сама захотела уйти. Мое пребывание рядом ей только мешало. Если бы ты спросил у нее, если бы захотел услышать, мне не пришлось бы сейчас рассказывать очевидное. Она — инкуб, и нравится тебе или нет, счастлива.

Адэр прощупал демона, и с сожалением осознал: он говорит правду.

— А Летха, — Ризгор растягивал слова, лениво блуждая взглядом по Адэру. — Если вы не пересеклись в Городе Забытых Желаний, значит, она этого не захотела. Она жива, с ней не произошло ничего, о чем бы она не мечтала. Она — пария, и нравится тебе или нет, счастлива.

Ком в горле мешал Адэру дышать.

— Пария?! — встряхнул головой. — Моя сестра?!

— Неужели так тяжело? — рассмеялся демон. — Я принял это и отпустил, а ты хватаешься за них и только мешаешь. Они такие, какие есть, прости, если ты представлял их другими. Прости, если я оказался не тем и тебе теперь не за что меня ненавидеть.

Молчание, два колких взгляда вцепились друг в друга. Демоны не просят прощения, тем более у тех, кто им безразличен…

— Ты мог уйти на все четыре стороны и даже больше, учитывая таланты, но ты оставался рядом. Я никогда не заблуждался на тот счет, что тебя удерживает: обида и ненависть. Теперь все дороги открыты. Уходи из моего города, убирайся. К следующим сумеркам чтобы духу твоего здесь не было.

Ризгор исчез, через долю секунды снова материализовался.

— Дракона можешь оставить. — Глаза в глаза. Раскаяние, сожаление в кофейном взгляде и черная пропасть-преграда. — Прощай…

Запнулся, но не произнес вслух того, что позволил прочесть в мыслях. После его ухода Адэр ответил:

— Прощай, отец.

И телепортировался из дома в ночь и город, который не смог принять, и уже не примет…

Глава № 16

Город без сна имел непримечательное название — Ристет, а вот сам по себе оказался удивительным. Зеленая долина лежала у подножья огромного белого замка, задравшего остроносые башенки к небу. Вокруг — аккуратные домики с распахнутыми ставнями, заигрывающие с солнцем сквозь витраж. Опрятные дорожки, пересекаясь, не задыхались от камней и пыли, а мелкие полевые цветы, умывшиеся недавним дождем, красовались перед улыбчивыми горожанами.

Улыбки удивили настолько, что Вилла зачарованно всматривалась в приветливые лица, ища подвох, а прохожие, поприветствовав императора и его спутницу, шли по своим делам, улыбкой отвечая на ее замешательство и величественный кивок императора.

Никто не бежал к нему, сломя голову, вымаливая о минуте, как за герцогиней, редко балующей жителей Анидат вниманием. Никто не просил позволения нижайше высказать просьбу и не гнул спину в ожидании решения, зависящего от переменчивого настроения.

Без раболепствия приветствовали слуги в замке, не изображал показную радость темнокожий канцлер, не строил задумчиво-многозначительное лицо придворный маг, не спешил с немедленными докладами, дабы показать работу, начальник охраны.

Император был властителем, а не хозяином чужой короны, поэтому не нуждался в доказательствах величия. Сдержанно-вежлив, откровенно не тактичен, не подавляющий, но не дающий спуска, иначе пятнадцать городов, которыми управлял, давно бы стерли друг друга в крошку, — он обязательно находил время для Виллы.

Прогулки, долгие разговоры, когда самое главное проскальзывало в пустяках — император шел к ее душе семимильными шагами, словно пытался нагнать те годы, что они не были знакомы. Вернее, годы, что она не знала его, потому что он знал все, обо всех и самым первым.