Эликсир сущности (СИ) - Алекс Рудин
Казалось, для этого скакуна нет преград, ни пространство, ни время не смогло бы устоять перед его неукротимым напором. Воплощенная магия — вот что это было такое.
— Как же мы его на скачки заявим? — растерянно ахнул Нагайцев. — Ведь любой дурак поймет, что это не обычная лошадь.
Мальчик покосился на голос и нетерпеливо дернул ухом.
— Ты на его копыта посмотри, Ефим, — шепотом произнес граф Толубеев. — Где мы такие подковы возьмем?
Подковать саму магию? От этой неожиданной мысли я чуть не задохнулся смехом. Мальчик тоже насмешливо фыркнул, а потом гордо поднял голову, словно позволяя хорошенько себя разглядеть.
Он был в полтора раза крупнее любого другого коня.
— Рядом с ним лучшие скаковые жеребцы будут выглядеть неуклюжими каракатицами, — подтвердил мою догадку Нагайцев. — Нам никогда не позволят его заявить. Иначе — прощай скачки. Соревноваться с таким конем никто не рискнет.
На мой взгляд, это сейчас было наименьшей проблемой. Перед нами стояло настоящее магическое создание — какие уж тут скачки! Какой жокей сможет оседлать его? Как удержать такого коня на дорожке ипподрома?
И тут произошло еще одно чудо.
Мальчик вскинул голову и заливисто заржал. Из его ноздрей вырвались язычки бледного пламени.
— Это же дракон! — воскликнул Черницын. — Настоящий дракон!
За дощатыми стенами денника послышалось ржание — другие лошади откликались на призыв магического жеребца.
— Это и есть Огненный Скакун? — спросил я, глядя на туннелонца.
К моему изумлению, туннелонец медленно покачал головой.
— Нет, Тайновидец, — ответил он. — Этот чудесный конь — потомок Огненного Скакуна. Дальний потомок. Но в его жилах течет не кровь, а чистая магия. Да ты и сам это видишь.
— В его родословной написано, что Мальчик — потомок Огнедышащего! — заявил граф Толубеев.
Хриплый смех туннелонца ответил ему лучше всяких слов.
— Когда я увидел его впервые, он выглядел по-другому, — сказал я. — Почему зелье сущности подействовало на него?
— Огненный Скакун умен и любит свободу, — ответил туннелонец. — Преобразившись, он защитил от лишнего внимания себя и своих детей.
Он повернулся ко мне. В глубоком черном раструбе капюшона фиолетовым светом сверкнули глаза.
— Ты отпустишь его с нами?
— Кого? — не понял я.
— Этого чудесного коня.
Я хотел резко отказать — не думая, это был порыв. Но магический дар вовремя толкнул меня в грудь.
Отказать — значит, заявить свои права на магию. Присвоить ее себе и оберегать, словно собственность.
Разве так обращаются с чудесами?
Вот такой жадности и хотел избежать Огненный Скакун, когда сам принимал чужое обличье и давал его своим потомкам.
Магия свободна, пока ее не замечают.
— Думаешь, это решаем мы с тобой, туннелонец? — улыбнулся я. — Спроси Мальчика, хочет ли он пойти с вами.
Туннелонец дернулся, словно от удара, и опустил голову.
— Ты прав, Тайновидец, — тихо сказал он. — Магия сама решает, когда приходить в мир, а когда уходить из него.
Он посмотрел на Мальчика и заговорил с ним на неизвестном языке. Странные звуки напоминали шум дождя за окном.
Несколько мгновений Мальчик прислушивался к ним. Потом фыркнул, обрывая речь туннелонца. Переступил с ноги на ногу и опустил голову мне на плечо.
Я улыбнулся и нашарил в кармане свое секретное оружие — горбушку черного хлеба, густо посыпанную крупной солью. Мальчик деликатно взял хлеб теплыми губами и благодарно вздохнул.
— Похоже, он выбрал остаться, — сказал я.
И погладил жеребца по шее.
— Но и не отказал, — возразил туннелонец. — Кажется, мы можем надеяться, что когда-нибудь Огненный Скакун вернется к нам, хотя бы ненадолго… по его меркам. Нашему миру этого хватит.
Мальчик снова фыркнул и нетерпеливо толкнул меня мордой в плечо.
— Хочешь погулять? — улыбнулся я. — Идем.
— Погодите, ваше сиятельство, — неожиданно вмешался Нагайцев. — Нельзя же так. Позвольте, я хоть уздечку на него надену.
— Думаете, на магию можно надеть уздечку? — рассмеялся я. — Бросьте, Ефим Никанорович.
Я потянул на себя дощатую загородку и кивнул Мальчику:
— Выходи.
Граф Толубеев и Нагайцев посторонились, а растерянный репортер Черницын остался стоять столбом прямо на дороге. Тренер потянул его в сторону.
— Не путайся под копытами!
Осторожно ступая длинными ногами, жеребец вышел из денника. Неторопливо пошел по длинному коридору, косясь на других лошадей. Я шел рядом с ним и видел, как они на него смотрели.
После сумрака конюшни солнце ослепило меня. Сладкий летний воздух ударил в ноздри. Он пах свободой.
— Скачи, Мальчик! — сказал я. — Только возвращайся, обязательно.
И магический конь побежал по широкому тренировочному кругу. Его рысь была обманчиво-неторопливой и легкой, словно Мальчик танцевал. Огромные копыта едва касались земли, каждым шагом конь неотвратимо пожирал пространство.
— Как бежит! — хрипло сказал у меня за плечом Нагайцев. — Как бежит!
Я услышал шорох наверху. Поднял глаза и увидел за стеклами второго этажа смутные белые пятна. Это конюхи прилипли к окнам, глядя на пробежку настоящего Мальчика.
Рядом со мной стоял Черницын. Раскрыв рот, он следил за тем, как мчится по широкому кругу огромный вороной жеребец.
— Заварили вы кашу, господин Черницын, — улыбнулся я. — Ох, и хлебать вам ее теперь.
— И пусть, — неожиданно сказал репортер. — А только оно того стоило.
Я прислушался к его эмоциям и удивленно хмыкнул. Ни злости, ни обиды не осталось в душе газетчика. Только одно восхищение.
— Если вы расскажете Тайной службе все, что знаете по делу Сойкина и Удашева, я не стану подавать на вас в суд, — решил я. — Наслаждайтесь вашей сенсацией.
— К черту сенсацию! — задиристо ответил репортер. — Вы посмотрите, как он бежит!
— Вот только со скачек Мальчика придется снять, — озабоченно сказал граф Толубеев. — Тут уж ничего не поделать, Александр Васильевич, поймите правильно.
— Не беда, — улыбнулся я. — Поговорю с Игорем Владимировичем. Что-нибудь мы обязательно придумаем.
Мальчик легко преодолел несколько кругов, а потом подбежал к нам и остановился рядом со мной. Его бока равномерно вздымались, конь дышал свободно, без всякого напряжения.
— Даже не вспотел! — с восторгом сказал Нагайцев, привычным движением щупая спину жеребца.
Затем он наклонился и потрогал его огромную переднюю ногу.
— Прирожденный бегун, прирожденный.
— Ефим, там господин Зотов подъехал, — вмешался граф Толубеев. — Пойди, встреть его.
— А я пока отведу Мальчика обратно в конюшню, — улыбнулся я. — Или ты хочешь еще побегать?
Это я спросил уже у жеребца. Он был таким рослым, что мне приходилось задирать голову.
Мальчик приподнял верхнюю губу и показал ровные зубы. А потом помотал головой.
Вот честное слово, он меня понимал!
— Тогда идем, — рассмеялся я.
— Этот господин Зотов — начальник Тайной службы? — тихо спросил меня туннелонец.
— Да, — ответил я. — Можно сказать, главное лицо Империи по магическим делам.
— Я не уверен,
