Звездюля: рождённый разгибать - Грильяж
Ладно, мысли не прочитать, ситуацию до конца не понять.
– Приступим к контракту, – проворчал я и достал черновой набросок номер три, – вот вариант без помощи по обязательной грамоте, языкам и рунам.
– Кхм, уважаемый соученик, Вы неправильно поняли моего дворецкого. Мне требуется помощь не только с техникой развития, меня сюда отправили в два года, поэтому я слишком многого не понимаю, а слуги не могут мне в этом помочь из-за своей ограниченности. Вердрейв же был вынужден перейти в академию, когда вскрылась его первая ступень, после этого он не может мне помогать. Таковы правила, – заявило юное создание.
Я поднял глаза на дворецкого.
– Да, лекции – единственный путь наставления, допустимый между учащимися разных заведений. Сокрытие первой ступени – сотня ударов плетью и отработка на благо Столичной Школы. А потому не советую повторять моих ошибок, если у Вас нет соответствующего приказа от кого-либо, – спокойно произнёс мужчина. Только тут я заметил, что его левая рука в перчатке шевелится не по-человечески, а «пальцы» сгибаются в разные стороны.
Но куда заметнее была ложь. Без сомнений он как-то сам поспособствовал раскрытию.
Стоп, мне это вообще неважно.
– Ладно, образец №2, – произнёс я и стал ждать, пока мужчина изучит документ.
Подписи его не требовалось, но так полагалось слуге.
– По местным правилам общение с представителями другого пола должно быть ограничено, для слуг иные правила? – удивился я, меняя тему.
– У нас особое разрешение для аристократа. Мать и бабушка лорда родом из Лортлэна, а прадед по материнской линии являлся профессором в одной из башен, – пояснил дворецкий, не поднимая глаз от контракта.
Понятно, кумовство.
– Почему тогда не пошли дальше с опекой? – удивился я.
– Договор до поступления был одним, лорд додумался пойти на поводу у принимающего человека, не бывшего в курсе ситуации. Не могу назвать это плохим выбором, но после поступления вмешательство запрещено. Даже учёный будет наказан за искажение священного обучения, – произнёс мужчина.
Шестеро слуг покивали за его спиной. Хм, им примерно по 17-20 лет.
– Уточню, если судить по акценту, вы все из Царства Семи Красных Печатей, да? – спросил я.
– Да, с этим какие-то проблемы? – спросил дворецкий, оторвав взгляд от бумаги и следя за моей реакцией.
– Нет, просто догадка, – произнёс я.
Далее документ был подписан.
В мои обязанности входило обучение к экзаменам.
Чтобы я не нарушал местных правил, я временно стал «наёмником на службе» для «господина».
Имя аристократическое и длинное, но без титула.
Я не стал запоминать. Обращался я к соученику так, как он попросил:
– Мама назвала меня Шило, можете ко мне обращаться по этому имени! – с блестящими глазами заявило юное создание.
– Как скажите, – проворчал я.
Когда я нанимался, я не ожидал, что знания этого ребёнка будут настолько слабы.
И проблемой здесь было, что человек, трижды пройдясь глазами по свитку с методом развития, который выдавался в самом начале обучения в Столичной Школе, вызывал его уничтожение.
Двухлетний ребёнок просто не мог ничего выучить, хотя суть развития была не такой уж длинной: три упражнения и абстрактный вал текста.
Однако вне всяких сомнений интерес к обучению этого ребёнка проявлял только Вердрейв, остальные шестеро были рабами, и они пользовались полученной свободой, максимально забросив свои обязанности.
Юное создание само себя обслуживало, обучением занималось по местным правилам.
Раз в год ранее с ним связывались родные. Но сейчас пришла информация о смерти отца, а мать погибла чуть ранее на охоте.
Поэтому сейчас клану было очень важно «предъявить наследника».
Вердрейв при этом уже не мог покинуть Лортлэна. Хотя столбы должны уничтожить всех от середины второй ступени, но показатели объёма волшебства у мужчины на пике второй ступени. То есть его может просто сжечь при попытке покинуть территорию.
В отличие от шести слуг он не был рабом, а был из побочной ветви клана. Поэтому он оставался предан, но имел несколько большую свободу. Либо на самом деле был частью механизма для выполнения грязной работы.
Это стало понятно по мере общения. То тут человека коснулся и прочитал мысли, то там проследил за реакцией.
Вся наличная казна была у дворецкого, но в банке на имя Шила было ещё некоторое количество средств, которое автоматически снималось на обучение аристократа и его слуг.
В общем, ситуация без сомнений мутная. И есть у меня ощущение, что куда более жестокая, чем кажется.
– Вот ты смотришь на этот фрукт. Почему их здесь посадили? – спросил я у Шила. Это имя для уроженца Королевства Камней означало инструмент сапожника по созданию отверстий, а вот на языке Царства Семи Печатей обозначало «Бык» или «мешок».
– Чтобы есть, – уверенно заявил ребёнок. Слуги за его спиной согласно закивали, уплетая груши, которые я им сказал собрать их господину. Сидели они достаточно далеко.
– И да, и нет. Изначально это помощь в развитии тела. Возьми фрукт и откуси, постарайся запомнить возникающий при этом звук, ощущения кожи и руки, воздух, мысли о сладости или кислости, буквально всё, при этом по отдельности и полностью, – заявил я тихо, потом оценил сморщенную рожицу. – Сильно кислое?
– Фуфуть (чуть-чуть), – соврало юное создание, не открывая глаз, из которых потекли ручьи слёз.
Рабы отдали самый кислый плод хозяину, а сейчас далеко не все даже пытались скрыть свою усмешку.
Я молча прошёл мимо нескольких деревьев и выбрал зрелые фрукты.
Если бы ранее слуги выбрали только сладкие, сейчас бы выбирал наоборот кислые.
– Повторим, – произнёс я, протянув добычу, но потом добавил. – первый не выбрасывай, соученик, на контрасте сравнение будет лучше.
– Что такое «контраст»? – удивилось юное создание.
– Чередование противоположностей, – заявил я.
Далее урок продолжался, пока из ушей моего объекта передачи знаний не пошёл дым. Пусть только с магической точки зрения, но без сомнений разум Шила я перегрузил.
Так потекли дни. Обучая кого-то, сам я понимал чуточку больше из запомненного ранее.
Выбор типа развития был верным. Всё сильнее моя плоть разжимала тиски ограничений для возможностей души.
Однако в боевом плане моё тело без магии всё ещё было слабым. Этот минус был без сомнений весьма серьёзным, и даже с изучением книг не решался.
В библиотеках было много всего полезного, но техники развития упоминались, но представлялись. В этом был серьёзный минус, но не критичный. Я познал
