Noir (СИ) - Сапожников Борис Владимирович

Не стану описывать, как он вводил в раны зонд, ища пули, как вынимал их, как я стонал от боли, потому что и после пары уколов обезболивающего продолжал всё чувствовать. Да, боль притупилась, но не ушла совсем, слишком уж привык мой организм к разного рода препаратам, и они давно уже не действовали на меня в полную силу. Врач сунул мне в зубы деревяшку, чтобы я не откусил себе язык, и отпустил я её, только когда он закончил перевязку.

— Давай ещё пару уколов обезбола, — сказал я, чувствуя, как доктор промокает мне лоб влажным тампоном, — у меня сегодня ещё есть дела. И на аквавит[19] не скупись.

— Тебе нельзя вставать ещё неделю и нагружать ногу — месяц. Кости, конечно, не задеты, но…

— Раз кости целы — могу ходить, пускай и с палкой, как дед. Остальное неважно. Коли, я за всё заплачу.

Врач поворчал, но больше для вида — он знал: я никогда не скуплюсь и прихожу лечиться только к нему. Боли от уколов было не больше, чем от комариных укусов, я их и не почувствовал. А уже через пять минут, когда доктор убрался обратно на кухню, я смог слезть с кушетки и похромал наверх. Подъём по лестнице стал настоящим испытанием — раненая нога отзывалась болью на каждую ступеньку, обезбол с аквавитом пускай и подействовали уже, но полностью избавить меня от страданий они не могли. По крайней мере, не так быстро, как мне нужно.

За барной стойкой таксист спокойно попивал что-то крепкое, и не думая возвращаться к автомобилю. Увидев меня, он отсалютовал мне стаканом, я подошёл к стойке и заказал чистого аришалийского кукурузного виски.

— Мешать обезбол с виски, — покачал головой бармен, но налил.

Я выпил одним глотком, почти не почувствовав вкуса. Зато боль в ноге притупилась — крепкий дрянной алкоголь всегда действовал на меня лучше лекарств.

— Не думал, что застану тебя здесь, когда поднимусь, — сказал я таксисту.

— А что мне делать? — пожал плечами тот, делая ещё глоток из стакана. От него уже хорошо пахло коньяком. — Машину я сдал ремонтникам из гаража — они её увезли минут десять назад. Так что пока не починят — свободен, могу делать что пожелаю. А я вот желаю надраться.

Я не стал препятствовать ему в этом желании.

— Телефон свободен? — спросил я у бармена, и когда тот кивнул, направился к закутку, где рядом с дверью в туалет стоял на столике телефонный аппарат. Мне нужно было срочно сделать несколько звонков. Выбора противник сделал за меня — теперь оставалось только действовать по обстоятельствам. Прямо как на фронте.

…Выстроенные по типовому проекту полицейские участки были похожи, как близнецы. Просторное помещение, служащее для приёма жителей урба, переполненное в любой час дня и ночи. Несколько ажанов в форме за длинной, изогнутой подковой стола, их лица выглядят профессионально-усталыми, даже если они только заступили на дежурство. То и дело через толпящихся людей, гномов, орков и прочих обитателей квартала, точно боевые корабли через волны не особо спокойного моря, проходят патрульные с улиц, ведущие задержанных. И шум — постоянный гвалт, напоминающий о том же море, десятки самых разных личностей переговариваются, кто-то потише, кто-то на повышенных тонах, и всё это образует ни с чем не сравнимый гомон. Говорят, такой стоит в Генеральных штатах во время обсуждения очередного законопроекта, но я там не был, сравнивать не могу.

Отвечавший за квартал коттеджной застройки офицер долго изучал мою бумагу, проверял полномочия. И это бесило до невозможности. Он не намеренно тянул время, перед ним стоял не самый простой выбор. Моя бумага с подписями и печатью Надзорной коллегии, конечно, представляла собой весьма серьёзный документ, но я не был сотрудником самой организации, а потому меня можно и не так уж сильно опасаться. Будь на моём месте Дюран, всё было бы куда проще, но, увы, мой бывший взводный не мог сам лезть в это дело. Таковы правила игры — раз нанял детектива, привлёк специалиста со стороны, то сам не вмешивайся, пусть детектив отрабатывает свой гонорар. Коттеджный квартал населяли явно одни из самых преуспевающих жителей района, и ссориться с ними офицер не имел никакого желания.

Всё же авторитет Надзорной коллегии одержал верх. Мне оставалось только благодарить святых, что сразу после разгрома, учинённого в моей конторе, частные охранники, нанятые Робишо, сразу же взяли её под свою опеку. Моё удостоверение, документ из Надзорной коллегии и даже деньги на представительские расходы, выданные Дюраном, — всё осталось в полной целости и сохранности. И лишь благодаря этому я имел шансы завершить расследование.

Действовать надо быстро — иначе девочку перевезут в другое место, и тогда найти её не будет никаких шансов. Поэтому я, едва забрав документы и деньги из разгромленной конторы, отправился прямиком в участок, отвечавший за квартал с коттеджной застройкой.

— Значит, вам нужны два вооружённых ажана, — кивнул наконец офицер. — Напомните, для какой цели?

— Освобождение заложника, незаконно удерживаемого в одном из коттеджей на вверенной вам территории.

— И доказательств того, что заложник там, вы представить не можете?

— Это уже моё дело, офицер. Я сам буду говорить с жильцами, вооружённые ажаны нужны для представительности. Чтобы у тех, кто сидит в коттедже, поджилки затряслись. Одного меня для этого недостаточно.

— Мне придётся пойти с вами, — поднялся со своего стула офицер. — На простых ажанов ваша бумага не произведёт особого впечатления. Да и в посёлке всё воспримут проще, если я буду с вами.

Я пожал плечами — спорить из-за этого не было никакого желания и необходимости. Скорее всего, у офицера есть свои резоны идти со мной. Всё, что он сказал мне, конечно, не откровенная ложь, скорее, оправдание действий для себя. Я почти уверен, ему нужно показаться в коттеджном квартале лично, чтобы живущие там господа видели — он держит ситуацию под контролем. Препятствовать офицеру в этом желании я не собирался. Его игры — пускай играется, сколько хочет.

К воротам квартала мы подъехали на патрульном автомобиле. Ажаны, которых офицер выбрал нам с помощь, были как на подбор высокими, крепкими и с лицами, не обременёнными излишками интеллекта. Один из них человек, второй же — полуорк. Оба отлично управлялись с крупнокалиберными дробовиками. Как и сам офицер, ажаны были в форме, хотя и без кирас. Настолько серьёзно демонстрировать свои намерения излишне. Тем более что я вовсе не собирался брать дом, где держали дочку Равашоля, штурмом. Я ничуть не кривил душой, говоря, что собираюсь только попугать обитателей коттеджа. Да, план мой не идеален, ведь девочку могли уже вывезти в другое место, или хуже того, охраняющие её боевики, вроде вломившихся ко мне в контору, могли запаниковать, и тогда всё закончилось бы плачевно. Но у меня просто не было времени придумывать лучший — я и так опаздывал.

Вообще, мы представляли собой весьма пёструю компанию. Два ажана в синей форме с начищенными до блеска пуговицами, вооружённые дробовиками. Их офицер, тоже в форме и кепи, с кобурой на поясе. Я видел, как он сунул в неё перед выходом угловатый штурмовой пистолет «Фромм». Ну и я в видавшем виды плаще, под которым носил нательную броню, и мятой шляпе — типичный частный детектив-неудачник, непонятно как затесавшийся в компанию к трём полицейским. Образ портила только неплохая трость с медным набалдашником, на которую я опирался.

В будке сидел уже новый вахтёр — пожилой человек с редкими седыми волосами. Он был не так уж стар, скорее, из тех, кто работал в тылу до седьмого пота, причём, судя по пигментным пятнам на коже и слезящимся глазам, явно на каком-то вредном предприятии. Хотя, может, и на фронте попал под выброс очередной алхимической дряни, какой все поливали друг друга с завидным постоянством. Бывало, ядовитый туман от недавней бомбардировки не успевает толком развеяться, а нам на головы уже сыплются снаряды с новыми порциями убойных смесей, которые не должны оставить ничего живого в траншеях. Кому-то везло и они отделывались без особых последствий, но таких счастливчиков было немного.