Ellith The Shadow - Чужие миры

Когда понимаешь, как это может сломать, — Совет, Жёлтый Легион и, тем более, городская стража опасными уже не кажутся.

Никогда не думал, что кошки воют на луну.

Звучало тоскливо.

С рассветом привидение спряталось в короб. Поспать? Вряд ли час или два помогут. За ночь я подробно разобрал все факторы, а под утро изловил-таки хитрую хвостатую мысль. Кажется, это называют сглаз-навевом: непроизвольное проклятие. Слова или мысли, сопровождённые случайным выбросом энергии, могут сбыться помимо воли мага. У виртуозов уровня Леки и Арвешше такая осечка маловероятна, но Шелис недостаточно опытен, да ещё в момент блиц-сброса… сотня нисов могла уйти в сторону незаметно. Я бы у себя не отследил.

…А Шелис, кстати, прекрасно отдохнул, и никакой вой его не беспокоил.

Погода испортилась окончательно и всерьёз: ветер пробирал до костей, а морось то и дело сбивалась на дождь. Во время очередного сбоя Шелис попросил остановиться, спешился и вытащил из сумки тонкую болотно-зелёную накидку с прорезями по бокам. По краям прорезей и капюшона мерцали изумрудные руны.

Материал я видел только в музее. Говорят, один такой плащ хранится в висской королевской казне, но по назначению его не использовали лет триста. Слишком дорогая защита от дождя: морские собаки встречаются редко, зубов у них много, второй класс опасности и такая прочная шкура, что приходится забивать иглу молотком.

Умник пояснил, что «раньше» Лека охотилась на разную нечисть, и морских собак добыла аж четыре. Последнюю шкуру оставила себе — вышло две накидки и чехол, — а три продала. Если учесть, что стоимость шкуры примерно равна годовому бюджету мелкого княжества, становится ясно, откуда у абиолога Линовой состояние.

Кажется, эфинская поездка натренировала меня ночевать под кустом. По крайней мере, мысль остановиться на сельском постоялом дворе не прельщала. Ну да, в лесу холодно и мокро. Только вот привидения — нежить особая, уничтожить нетрудно, а удержать… килониса четыре.

Шелис, которому я был вынужден объяснять, какого болотника мы остановились не в «Свинье и Жёлуде», а под дубом, сердито заметил, что бояться привидений глупо, а дураков пугать не возбраняется, но от второго одеяла отказался. Кошке холод был нипочём, с наступлением сумерек она вылезла из короба, злобно обмяукала нас с практикантом, удивила Лиса, встревожила Рысёнка и спугнула каких-то синиц в кустах. Я разбросал в траве фиолетовые иероглифы — пускай охотится — и поделился с Шелисом соображениями о проклятии. Шелис усомнился: ничего такого он не думал, а контроль в последний раз терял четыре года назад. Случается всякое, но тут ни предпосылок, ни признаков нету. Кстати, он, Шелис, днём поразмыслил, и вспомнилось ему, что я говорил, будто он, Шелис, «отталкивает» потусторонние проявления. А если во время дрожи эфина оттолкнулось или сдвинулось что-то… в общем, «что-то»? Извините, магистр, наверное, надо было вызубрить некроанализ.

— Увы. Во-первых, твоё свойство не изучено, во-вторых, научно не объяснимо, то есть, на его основании нельзя доказывать. Мой вариант реалистичнее. А некроанализ не зубрят, нужно понять и проникнуться.

Умник задумался:

— Вот бы доказать принцип «vese vesno», — наконец, сказал он, — Вы о нём слышали?

— «Память к памяти»? «Странность на стыке живого и мёртвого»? Слышал. Там доказывать надо лет десять, и смешанным коллективом — телепат, некромант и твоя мама… минимум. Но идея хорошая.

Вообще-то, обе идеи хорошие — и про возможность влияния принципа, и про потребность его обосновать, наконец. Давно пора.

Действием памяти живых на Ту Сторону заинтересовался в прошлом году молодой телепат Айве Тинн. Точно выяснить, что и как, не сумел, обратился за консультацией к нам с Шелар. Шелар сразу сказала, что без специалиста по эМэЛьке вообще ничего не сделать. Я быстро опроверг её вывод — доказал, что влияние может существовать (в остальном вывод верен… но направление интереснейшее, и если бы Лека переселилась в Стреленск…).

А выкладки надо перепроверить. Дома.

Никогда не думал, что для вытья на луну собственно луна не нужна.

Вот эфинская зараза!

Дома

Мы с практикантом сидели в гостиной и сочиняли отчёт. Заметкам Шелиса недоставало бюрократичности, а директор Сенриел помешан на оформлении документов: он даже пытался обязать меня — меня!!! — написать некий «Отчёт о руководстве практикой». Солнечные лучи, пройдя сквозь разрисованное вьюнком, папоротником и махаонами стекло, рассыпались по круглому столу цветными кляксами. А под окном вёл своё унылое, тягучее, однообразное повествование певец-гитарист. В песне кого-то убивали; убивали долго и нудно, рунсонским стихом — это, значит, «вышел тогда в круг Рисимин Алат, на ветру плеснул стяг сиреневый, на ветру плеснул, тряпкою обвис, засмеялся тут витязь Рисимин: „То не знак дурной — ветерок больной…“», и таких «витязей» набралось штук пятьдесят. Тоска.

— Как ты думаешь, он тоже не рунсонец?

Умник закрыл глаза, вслушиваясь.

Ехидно ухмыльнулся.

И распахнул окно:

— Эй, твоя красочность, — крикнул он, — А можешь исполнить свою песню в рунсонской манере?

— Благородный господин изволит шутить? — вежливо отозвался певец.

— Брось, — в голосе Шелиса проступил сильный акцент, гласные расплылись и обросли множеством теней, — Мы оба знаем, что в Канари «Сказ о жестоком убиении Райселтема Смелого» — песенка на четыре куплета.

Гитарист улыбнулся, кивнул, что-то подкрутил на своём инструменте, и над площадью поскакала незамысловатая озорная мелодия.

Впервые я понял сюжет!

Вот: король умер — да здравствуют выборы. Но сговорились практичные князья, превратили в инсценировку честный турнир — в один куплет опустел большой Круг. Вот: вышла никому не известная девица, мужской наряд, короткий меч в ножнах за плечом. Куплет — и без трёх поединков короля уносят на руках. Куплет — и полегли оставшиеся претенденты. С подоспевшей стражей покончили за четыре строчки: сверкнула сталь озёрным льдом, пал в воздух серый круг, десяток стражников лежит — тот ранен, этот труп. Да восславится королева!

Шелис левитировал певцу бронзовую монету, найденную в кармане, и закрыл окно.

— Думаю, рунсонец настоящий, — заключил он.

— Так по ту сторону холмов поют нормально?!

— Да. «Долгославия» я в Канари ни разу не слышал.

— А откуда вообще взялся рунсонский стих?!

— А вы попробуйте вставить в нормальный ритм «Чемийреан Леанаави».

— Тогда как сами рунсонцы управляются без…?