Тим Пауэрс - Врата Анубиса

– Можешь забрать глаза себе, – жалобно захныкал старушичий голос, – но моим детям нужна ее кровь.

Джеки вдруг осознала, что она чувствует запах речной воды и слышит едва уловимые всплески. Ей показалось, что река у нее за спиной. Она развернулась кругом и очень удивилась, обнаружив, что может видеть.

Нет, конечно, не в буквальном смысле – видеть, чтобы видеть, нужен свет. Но в темноте ее глаза распознали сгусток более глубокой тьмы, чернота которой сияла отсутствием и отрицанием света, и она знала, что это нечто приближается к реке, и что если оно когда-либо появится над землей, то даже ярчайший солнечный свет будет поглощен, и солнце затмится в черных лучах этого средоточия абсолютной тьмы. Оно все ближе и ближе, и Джеки поняла, что это лодка.

Другой сгусток абсолютной тьмы появился позади этого, очерчивая противоположный берег. По форме оно напоминало гигантского змея, и Джеки услышала металлический скрежет – звук эхом отражался от глади воды, и это скрежетание не смолкало, пока гигантский змей раскручивал кольца.

Те, кто раньше шептались вокруг Джеки, залопотали в ужасе: «Апоп! Апоп всплывает!» И Джеки услышала торопливое топотанье – ее преследователи спасались бегством.

Джеки последовала их примеру.

Появился свет – реальный, оранжево-красный свет, – он появился, когда пол под ногами стал ровнее.

Джеки оказалась там, откуда она недавно бежала – в главном зале подземелья, и увидела карлика и клоуна на ходулях в сотне футов от нее. Две странные фигуры – слишком высокая и слишком низкая – остановились и уставились туда, где в темноте стояла Джеки. Она приникла к земле, хотя прекрасно понимала, что они не могут ее увидеть в потемках на таком расстоянии.

– Интересно, и чего это они так встревожились? – спросил Хорребин.

– Ох уж мне эти твои чертовы Ошибки… – пробурчал Тэй. – Индус жаловался, что они с ним говорили через люк.

Хорребин рассмеялся, правда, смех его звучал несколько натужно.

– А, с тобой решили пообщаться, Ахмед? Будь благодарен, что ты смог это осознать, а ведь могло быть и иначе.

Хорребин и Тэй прошли еще немного и остановились. Джеки поняла, что сейчас они наверняка стоят у той ямы, куда ее заставили спрыгнуть. Крепко сжимая кинжал, она ринулась вперед. Ее сандалии потерялись при падении, и босые ноги ступали бесшумно по камню.

Когда она была в пятнадцати футах от них и уже ступала по булыжникам, расчерченным серповидными оранжевыми отсветами факела, Хорребин наклонился вперед, причем ходули его отклонились назад – клоунский трюк, исполненный исключительно из любви к искусству, – и сказал:

– Выходи на свет, Ахмед, и говори, что ты можешь мне предложить!

Карлик перекрестился, схватился обеими руками за ходули Хорребина, и пихнул его.

С ужасающе пронзительным воплем клоун начал заваливаться вперед, попытался подобрать под себя ходули, не преуспел в этом и с треском обрушился на пол…

Тем временем Джеки со спринтерской скоростью преодолевала последние ярды. Клоун перекатился на спину, его голова неестественно откинулась назад, губы раздвинулись в жуткой гримасе агонии, обнажив желтый оскал зубов. Джеки вскочила ему на живот и направила кинжал в запрокинутое, выкрашенное белой краской горло.

Лезвие отскочило и сломалось, как будто она вонзила его в булыжник. И в этот момент, пока отломившееся лезвие с противным звоном скакало по камням, клоун посмотрел на нее красными глазами… оскаленные зубы в крови, кровь сочится из раскрашенных ушей, но рот как-то странно кривится… Сначала Джеки не поверила своим глазам – но нет, ошибки тут быть не могло – Хорребин улыбался.

– Что это у тебя в руке, ваша милость? – прошептал он.

Джеки почувствовала, как что-то царапается в ее все еще сжатом кулаке, она разжала кулак и судорожно отбросила то, что должно было быть кинжалом без лезвия, но оказалось почему-то пригоршней пчел: крупных таких пчел, лиловато-черных и толстых, как сливы. Одна повисла у Джеки на руке, и ей с трудом удалось ее согнать. Остальные, жужжа, роились вокруг ее головы. Джеки с поспешностью скачилась с клоуна и отползла подальше.

Тэй стоял у арки, через которую можно было выйти к доку, и по-прежнему держал факел высоко над головой.

– Нам надо бежать! – прокричал он Джеки. – Скорее, пока он не смог подняться!

Отбиваясь от преследующих пчел, Джеки добралась до арки, присоединилась к Тэю в конце дока, и тут они услышали крик Хорребина:

– Я заставлю тебя вернуться, отец1 Я превращу тебя во что-нибудь такое, что будет жить в банке!

Два беглеца нашли плот, вскарабкались на него и отчалили.

– Что случилось с грязью на лезвии? – спросил Тэй с весьма умеренным интересом.

– Я всадил кинжал в одно из этих существ, там, внизу, – выдохнула Джеки, прихлопывая назойливую пчелу и скидывая ее в вязкое месиво на бревнах плота. – Похоже, у них холодная вода вместо крови. Наверно, эта вода и смыла грязь с лезвия.

– А, понятно. Ну что ж, это была неплохая попытка. – Карлик открыл мешочек на поясе, вытащил пилюлю и проглотил. Он передернулся, затем предложил другую пилюлю Джеки.

– Что это?

– Яд, – сказал Тэй. – Возьми это – гораздо более легкая смерть, чем та, что тебя ожидает, если они поймают тебя живьем.

Джеки была потрясена.

– Нет! И тебе не нужно делать это! О Боже, выплюнь ее, я думаю…

– Нет, нет. – Тэй заклинил факел между бревнами плота и лег навзничь, уставясь на проплывающие своды туннеля. – Я решил умереть этим утром. Он сказал мне приготовиться для костюмированного спектакля вечером – юбка, парик, лак для ногтей… и я точно решил – нет. Я не смогу сделать это еще раз. Я решил попытаться убить его, если мне все равно умирать. Видишь ли, четыре года назад он установил – как он это назвал? – ах, да – односторонняя связь. Это на магическом языке, а по нашему это значит, что, когда он умрет, я тоже умру. Он думал, что это обезопасит его от меня. Оно бы и могло, если бы он не заставлял меня петь эти проклятые песни и плясать все время… Боже, я засыпаю. – Он умиротворенно улыбнулся. – И для меня нет ничего лучше, чем провести последние минуты вот так: в лодке с юной леди.

Джеки заморгала не веря своим ушам:

– Ты… знаешь?

– Ox, все время знал, девочка. Ты еще и тот Джеки. С фальшивыми усами. О, да. – Он закрыл глаза.

Джеки завороженно смотрела на безмолвного карлика. Плот крутанулся и ударился о стенку. Когда она решила, что он уже мертв, она тихо сказала:

– Ты действительно его отец?

И была очень испугана, когда он ответил.

– Да, девочка, – еле слышно прошептал Тэй. – На самом-то деле я не имею права винить его за то, как он со мной обошелся. Я лучшего не заслужил. Любой, кто… уродует собственного сына только для того, чтобы мальчик более соответствовал ремеслу нищего… о, я получил по заслугам. – Слабая улыбка тронула губы карлика. – Ох, и этот мальчик отплатил сполна! Он принял на себя командование моей армией нищих… и затем поместил меня в госпиталь, в подвал… много, много раз… да, я был высоким когда-то… – Он вздохнул, и его левая пятка выбила короткую барабанную дробь по бревнам плота. Теперь Джеки видела двух мертвых людей. Вспомнив предупреждения Тэя, что Хорребин обязательно пошлет своих людей наперехват, – ведь Тэй говорил, что можно спуститься по коллектору, – Джеки не стала ждать, пока доберется до выхода какого-нибудь коллектора дальше по курсу, а решила прямо сейчас спуститься в воду. Бр-р-р… какая холодная вода! Но все-таки не такая обжигающе-холодная, как в тот раз – субботней ночью. А, вот в чем дело – подземная река замедлила свой бег, да, она течет гораздо медленнее, если сравнивать с субботним погружением. На миг она зацепилась за плот.