Роберт Асприн - Душа города

Тасфален раздул ноздри. Его лицо сделалось каменным.

— Хочу пить, — сообщила Роксана, — меня мучит жажда.

— Мория, — приказал Хаут.

— Я не твоя служанка!

— Я принесу, — отозвался Стилчо и направился в гостиную.

— Мория, не будь дурой, — процедил Хаут, гладя ее по плечу, но не оборачиваясь. — Любовная ссора, — сообщил он Роксане.

— Кто ты? — спросила Роксана. Хаут замер, а лицо ведьмы сделалось сурово-внимательным.

— Разве ты не знаешь? — спросил чародей в ответ. — Ты знаешь моего отца. Мы почти кузены.

Роксана-Тасфален ничего не ответила, но ее лицо из внимательного стало сначала задумчивым, а потом приобрело такое выражение, что по спине Мории пробежал холодок. Лицо человека, с которым она совсем недавно спала, менялось на глазах, оживая и приобретая выражение, совсем не похожее на лицо его прежнего владельца.

Взяв из стоящего около гардероба шкафа бокал, Стилчо наполнил его и принес Роксане. Та долго и подозрительно смотрела на Хаута, но наконец решилась, сделала глоток и облегченно вздохнула.

— Лучше. Значительно лучше. — Осушив бокал, ведьма отдала его Стилчо, но, когда тот собрался уйти, удержала его. Роксана пробежала пальцами по рукаву нежити, тот тяжело и неотрывно смотрел на нее. Внезапно на лице Тасфалена появилась прежняя ухмылка и раздался знакомый Мории смешок. — Хорошо, — отпустила ведьма Стилчо и снова повернулась к Хауту и Мории, блестя глазами. — Кузен, вы чересчур сильно вцепились в эту Сферу. Вы молоды, а в руки вам попало нечто, чьи способности известны вам едва ли наполовину. Вы уязвимы, мой юный друг. Этот дом принадлежит Ишад. Дом принадлежит ей, вы меня понимаете? Я чувствовала те барьеры, которые вы создали для охраны дома. Что ж, совсем неплохо, и эта уличная девка тоже не похожа на ту, за кого себя выдает. Но ее это не остановит. Ну так как, будем мериться властью или же сотворим нечто такое, что Ей не удастся преодолеть с налета? Она направляется сюда. Можете мне поверить, это действительно так.

Хаут еще сильнее сжал Сферу в руках, а потом медленно отпустил ее, подвесив в воздухе между ними. Сверкающая Сфера начала вращаться, и Мория подалась назад, пытаясь рукой защититься от этой штуковины, которая вздыхала, гудела и висела в воздухе непостижимым для девушки способом. Сфера пульсировала, точно сердце, и сердце Мории надрывно отзывалось в груди. Спутанные волосы растрепались и зажили собственной бурной жизнью, а ее шелковая, перепачканная грязью юбка заметалась вокруг ног. Волосы Мории, Тасфалена, Стилчо, Хаута встали дыбом, от протянутых рук Тасфалена и с кончиков пальцев Хаута слетали голубые искры, которые летели к Сфере и разбивались о стены, обрамляли трещину в двери и кружили в неистовом танце прихожую, лестницу, весь дом. Откуда-то из людской и с задней стороны дома раздался панический крик. Это вращение захватило в хоровод слуг.

Звук стал болью, совпав по времени с биением сердца Мории. Высокий тонкий звук, похожий на завывание ветра, стал ее собственным криком.

— Нет, — закричала Мория, — остановите ее…

Страт двинулся с места. Еще никогда ему не было так тяжело, как в эту минуту, когда

вся его жизнь, как ему казалось, сосредоточилась у торчащего в груди наконечника. Его мучило что-то еще, вращающаяся Сфера то и дело туманила его глаза, насылая черноту и окрашивая все в серое, но Страт знал, где его противник. Координация не изменила ему, так что воин сумел упереться в пол здоровой рукой и подтянуть ногу, превозмогая боль, лишавшую его сознания и сил. Мускулы ослабели, но было достаточно один раз ударить по ноге проклятого нисийца.

Страт вложил в удар всю свою силу. Хаут застонал, а воин успел подумать, услышал он стон или же невольно застонал сам.

Тасфален схватился за Сферу, по-волчьи оскалившись.

— Вот так-то, колдунишка.

Мория сжалась комочком на ступенях и закрыла глаза, ожидая, что вот-вот полыхнет огонь. Выждав немного, она осторожно приоткрыла глаз. Хаут и ведьма все так же стояли друг против друга. Стилчо снова опустился на колени рядом со Стратом, а огонь так и не полыхнул.

— Тебе придется кое-чему научиться, — заметил Тасфален. — Прежде всего — чувству перспективы. А пока мне нужны помощники.

Прежде чем ответить, Хаут долго молчал.

— Нужны господину или госпоже? — тихо спросил он. Правая бровь Тасфалена изогнулась было, но на лице восставшего из мертвых блеснула улыбка.

— А ты мне нравишься, ты мне положительно нравишься. — Глиняная Сфера точно растворилась в воздухе. — Урок первый. Не оставляй в зоне досягаемости других подобные предметы.

— Где она? — В голосе Хаута чувствовалась паника, и от этого Тасфален ухмыльнулся еще шире. Ведьма постучала рукой по своей груди.

— Здесь, — объяснил Тасфален, — а точнее, настолько близко, что это уже не имеет значения. Я выучился этому бандаранскому трюку. — Он — Мория вздрогнула, ибо было немыслимо смотреть на это мускулистое тело и думать, что это Она, — подошел ближе и остановился рядом с пасынком, который, мертвенно-бледный, лежал у ног Стилчо. — А, любовник Ишад? Хорошая находка. Ведь ты же не собираешься покинуть нас, нет, мы тебе не дадим…

— …Не дадим, — заметил странный голос, а следом послышался другой, ненавидящий:

— Я не собираюсь позволять ему это. Он много знает.

— Ему можно найти и другое применение. В конце концов, он ее любовник, и ей с трудом удастся сосредоточиться даже в том случае, если, кроме собственной гордости, ее больше ничего не волнует.

— Дело не только в этом. — Кто-то взял Страта за руку, поднял и отпустил ее. Потом вверх потянули раненую руку, и Страт лишился чувств от боли и пришел в сознание, когда кто-то принялся беззастенчиво шарить у него в карманах. — А! Вот оно.

— Это ее?

— Да, можешь забрать его.

Страт думал о том, что произошло. Ему следовало хранить кольцо, как жаль, что он его потерял. Дурак, расплачивающийся за свою глупость. Ее дать ей сосредоточиться.

Вытянуть из него знания.

Страт прекрасно понимал это. Он годами задавал вопросы другим, и теперь настал его черед. Он размышлял о десятке возможных исходов и не строил на свой счет никаких иллюзий. Стратон попытался умереть, сосредоточив свои мысли только на этом. Наверняка и те, кого он допрашивал, думали порой точно также.

— Он хочет нас оставить, — заметил кто-то, легко коснувшись на горле Страта главной артерии. По телу разлилось тепло, и в сердце потекла столь ненавистная ему сейчас сила, которая, точно прилив, вынесла его из темноты. — Вставай же, мы еще не начали. Открой глаза или же подумай о том, что мне хотелось бы узнать о твоих друзьях. Где они, что они делают, ведь это же так трудно: совсем не думать об этом?