Андре Нортон - Волшебник Колдовского мира

Меч повернулся в воздухе, рукоять ударила ей между глаз. Каттея упала и полетела бы в пропасть, если бы не зацепилась за большой камень. Рядом воткнулся в землю меч.

Динзиль остановился. Он посмотрел вверх на меня и расхохотался; это был смех, который я слышал от Каттеи, только ещё более издевательский и зловещий. Динзиль приветственно поднял руку, словно поздравляя меня с отличной работой.

Я подбежал к Каттее и опустился возле неё на колени, потом взял меч и, подняв Каттею, перенес её к выступу скалы.

— Увы, герой! — крикнул мне Динзиль. — Ты опоздал!

Он провёл рукой по воздуху, и меч выскользнул из моей лапы — сколько я ни старался, я не мог снова поднять его.

— Вот так-то лучше! — снова расхохотался Динзиль.

Он стоял и хохотал вместе с остальными, которые собрались позади него и наблюдали за мной. Конечно, это были не Великие, но те, кто стремился сравняться с ними, и даже колдуньи Эсткарпа предпочли бы не связываться с такой силой.

— Да, ты нашёл талисман, — Динзиль бросил взгляд на меч. — Но если бы ты ещё и знал, как им пользоваться, тогда тебе повезло бы больше. А теперь…

Не знаю, какую он уготовил мне участь… Но тут позади меня послышался шум осыпавшейся земли и камней — ко мне спускалась Орсия. В правой руке, прижатой к груди, она держала рог единорога.

Может быть, с помощью какой-то своей магии ей удалось ненадолго ввести Динзиля в оцепенение — не знаю. Но Орсия была уже рядом со мной, а он всё ещё стоял на месте. Она вонзила остриё рога себе в ладонь, и из раны хлынула кровь. Орсия схватила мою онемевшую лапу и вымазала её алой кровью; я почувствовал в ладони покалывание возвращающейся жизни и увидел, что отвратительная жабья плоть сходит, и из неё появляются человеческие пальцы. Я схватился за меч.

Враг надвигался на нас во всеоружии тайного знания.

Словно кузнечный молот против муравья, он обратил против нас с Орсией все силы, которые собирался бросить на Долину. Это был поистине роковой момент. И тогда я решил прибегнуть к крайнему средству.

Вскочив на ноги, заслоняя собой Орсию и тело сестры, я поднял над головой меч, словно приветствуя некого верховного владыку, и произнёс те слова…

Когда мы заметили врагов, солнце только что село. Сгущавшиеся сумерки словно были частью нагнетаемой злой силы. Теперь же внезапной, ослепительно яркой вспышкой засиял день. Я почувствовал, как энергия этого света ударила в меч, прошла по нему сквозь моё тело и снова вырвалась наружу. Я оглох, ослеп. И всё-таки услышал ответ — и увидел…

Нет, мне не описать, что я увидел. Это были все тёмные силы, выпущенные в Эскоре во время древних битв. Как Динзиль всеми средствами стремился найти один из ключей, так я, случайно и от отчаяния, нашёл другой.

Я превратился в канал для энергии, ответившей на мой призыв, и она прошла через меня. Я стал не человеком, а дверью, открывшей ей путь в наше пространство и время.

Что произошло, я не видел. Но ушла эта энергия так же внезапно, как и явилась. Я лежал, беспомощный, на земле, а в небесах бушевала неслыханной мощи гроза, и только вспышки молний разрывали кромешный мрак. Я не мог двинуть ни рукой, ни ногой, словно все жизненные силы во мне истощились. Я дышал, видел молнии, чувствовал, как по мне хлещет ледяной дождь — и всё.

Время от времени я проваливался в небытие, потом снова приходил в себя. В голове слабо шевелились мысли, а тело было неподвижно. Казалось, прошла целая вечность. Наконец я позвал:

— Орсия!

Она не откликалась, и я продолжал звать — это было единственное, что связывало меня с внешним миром. Я чувствовал, что если перестану звать, то провалюсь в пустоту и уже навсегда останусь там.

— Орсия!

— Кимок… — уловил я мысленный ответ.

Это подействовало на меня, как вода на умирающего от жажды. Я попробовал приподняться и обнаружил, что теперь могу шевелиться, хотя и лежу засыпанный землёй и мелкими камнями. Онемевшее тело начинало чувствовать боль.

— Орсия, где ты?

— Здесь…

Я пополз — едва приподнимаясь, но пополз. Затем, пошарив перед собой, нащупал тело, и мою руку сжали перепончатые пальцы. Мы с Орсией придвинулись друг к другу, дождь стихал, молнии ударяли в дальние гряды скал. Гроза уходила. Мы лежали рядом молча, радуясь, что оба уцелели.

Наступило утро. Мы лежали на уступе, где Динзиль пытался с помощью тайной силы перевернуть мир. Из-за оползня мы едва не оказались в ловушке. Но врагов нигде не было видно.

— Каттея! — ко мне вернулась память.

— Она там… — Орсия уже ползла к телу, наполовину засыпанному землёй. Голова сестры всё ещё была обмотана зелёным шарфом. Я потянулся к нему и, посмотрев на руки, которые вернула мне Орсия, принялся неистово откапывать тело Каттеи.

Я перетащил его на ровное место и, опустив на спину, сложил ей лапы на груди. Теперь никто не узнает, какой она стала и почему, подумал я, и вдруг под рукой у себя почувствовал слабое биение сердца — сестра была жива!

— Орсия, — я повернулся к кроганке, — ты… ты вернула мне руки. Могу ли я вернуть Каттее её руки и лицо?

Орсия, ползая на коленях, оглядывалась вокруг, искала что-то среди обломков.

— Рог… — слезы навернулись ей на глаза и побежали по щекам. — Он пропал.

Вдруг неподалёку что-то блеснуло, я подполз и стал копать, ломая ногти. Пальцы мои снова сомкнулись на рукояти. Я потянул за неё и вытащил из земли короткий обломок меча — не блестящий, а тусклый, почерневший. Я попробовал его большим пальцем: он был острый.

Я вернулся к Каттее и сорвал с её чудовищной головы выцветший шарф. Затем обломком меча я нанёс себе рану и оросил своей кровью сначала голову, а потом лапы Каттеи. И на моих глазах произошла перемена: бурая шкура исчезла, лицо сестры и её нежные руки освободились от своей жуткой оболочки. Обняв Каттею, я заплакал. Она шевельнулась и медленно раскрыла глаза: в них стояли недоумение и растерянность. Я попробовал позвать её мысленно и встретил сначала изумление, а потом — страх. Она стала вырываться от меня, словно я был каким-то кошмарным чудовищем.

Орсия схватила её за руки и, держа их крепко, но осторожно, повторяла:

— Всё хорошо, сестра. Не бойся. Всё хорошо.

Каттея, прильнув к ней, с опаской смотрела на меня.

Я отошёл и окинул взглядом разрушения, произведённые бурей. Среди каменных обломков виднелись чьи-то тела, но ничто не двигалось под великолепными лучами восходящего солнца.

— Как она? — спросил я у подошедшей Орсии.

— Хорошо… она чувствует себя хорошо… Но… Кимок… она забыла, кто она… И утратила Силу.

— Навсегда? — я не мог представить себе Каттею лишённой Дара.