Андрэ Нортон - Знак кота

Мы были в пяти ночах пути от границы земли, где меня ожидало следующее испытание, но лишь однажды мы останавливались лагерем под открытым небом. В прочие же дни мы пользовались гостеприимством различных Домов-кланов, а в последнюю ночь вышли к острову, которым владела моя родственница, сестра моего отца.

Она была старше его и ещё в детстве казалась мне древней старухой; я старался держаться от неё подальше. В её резких замечаниях, пронзительных взглядах читалось лишь одно — разочарование мною. По крайней мере, так мне казалось. Но когда на рассвете мы вошли в её дом, одна из служанок уже ожидала меня с приглашением немедленно посетить её.

У меня не было парадного платья, да и одет я был куда хуже, чем её слуги. И всё же испытываемое к ней уважение было достаточно велико, чтобы я явился на зов сразу, как только отчистил от дорожной пыли лицо и руки.

Женщина, которую я помнил величественной, как сама Королева, теперь сидела в кресле, обложенная подушками. У ног её сидела серая котти — такого же цвета, как хозяйка дома, ибо не только её волосы выцвели, но и кожа побледнела. Но в глазах, устремлённых на меня, по-прежнему играли искорки жизни.

— Итак, Хинккель, после стольких лет… ты приходишь, как незнакомец. И как человек, дерзающий достичь многого.

Эти слова требовали ответа. Прежде чем она вновь заговорила, я успел только пробормотать положенные слова приветствия. Она немного подалась вперёд среди своих подушек. Из сумрака из-за спины главы Дома проворно выскользнула служанка, протягивая хозяйке чашу. Тётушка обхватила её своими скрюченными, похожими на когти пальцами, а потом, к моему полнейшему изумлению, протянула её мне, жестом, означающим, что я должен принять её.

Ни разу в жизни мне ещё не предлагали чашу гостя, которой равный приветствует равного. Чтобы она сделала такое сейчас…

Часть меня хотела спрятать руки за спину, отказавшись принять то, чего я никогда не удостаивался ранее. Вторая, и более сильная — приняла кубок.

— За Дом, за клан, за правительницу этого Дома, да пребудет с ними всегда добрая удача! И да пребудет с ней Дух… — произнёс я.

Потом сделал ритуальный глоток и вернул чашу хозяйке; она приняла её одной рукой, а второй быстрым движением поймала меня за запястье. Скрюченные пальцы охватили мою руку, повернув ладонь так, чтобы стал виден знак, оставленный шаром.

— За того, на ком благоволение Духа, — не отпуская моей руки, она отпила, и служанка приняла кубок. Потом тетя ещё раз пристально посмотрела на меня.

— Иногда суждения бывают чересчур поспешны, — заметила она. — Ты оказался куда большим, чем когда-то о тебе думали, сын брата. Да преуспеешь ты в делах грядущих.

Её взгляд упал с моего лица на знак на ладони, а потом она провела пальцами по шраму, опоясывающему запястье.

Несколько долгих мгновений она изумлённо смотрела на него. Котти у её ног неожиданно встала на задние лапы, словно её поманили лакомым кусочком. Она даже облизнулась.

— Ты танцевал, ты пел, — в её голосе прозвучала благоговейная нота. — Такого не случалось вот уже десять поколений и никогда — в нашем Доме. Воистину, странный путь предначертан тебе.

Услышав это, я спросил:

— А другие знали Великих Котов?

Она кивнула.

— Есть такие сказания. Но кто отделит зерно от столь древних легенд? Ступай, сын моего брата, ступай навстречу своей судьбе, и пусть будет она похожа на судьбы Старейших, что жили задолго до тебя.

Она откинулась на подушки, и служанка торопливо бросилась вперёд, взмахом руки, столь же властным, как у её хозяйки, отсылая меня прочь.

Что ж, мне было над чем поразмыслить. Итак, один из моих родичей знал о песчаных котах и добавил ещё, что в прошлом другие тоже танцевали под звёздами и видели, как эти могучие звери взмывают в воздух, и слышали, как сплетаются в песне их голоса. Снова вспомнились уклончивые намёки Равинги, никогда не заходившие слишком далеко. И сё вера в то, что я — часть предначертанного… А мне больше всего хотелось свободы, как в том сне.

На следующий вечер мне уже не терпелось выступить в путь, отправиться к дальнейшим испытаниям. Теперь мне казалось — чем больше я углублюсь в лежащий передо мной лабиринт, тем быстрее узнаю — для чего это всё.

На границе мы встретились с другой группой. Это была стража из Сноссиса и с ними один из кандидатов, родом из этой страны. Мы не разговаривали друг с другом, но сама наша встреча служила доказательством того, что он выполнил свою задачу и был готов взяться за следующую.

Сноссис представлял собой землю необузданных сил, по крайней мере, таким он показался мне после покоя нашей песчаной пустыни и каменных островков. Здесь тоже кругом торчали скалы, но скалы смятые, с причудливыми очертаниями, а кое-где на вершинах перед нами курились дымки. Эта земля не знала покоя. В недрах этого мира всё ещё полыхал огонь, иногда вырывавшийся наружу, и тогда по склонам гор тяжело ползли вниз потоки расплавленного камня. Небо здесь почти всегда затянуто тучами, сквозь которые тускло теплится солнце. Воздух же, которым приходилось дышать, нёс с собой едкий запах, от которого сразу же хотелось закашлять.

Народ Сноссиса с давних пор овладел искусством подчинять себе как этот негасимый огонь, так и металлы, добываемые в горах, под которыми этот огонь пылает. И столь искусно было их ремесло, что ни один народ не мог равняться с ними. Именно здесь был сделал мой посох с его умело откованными смертоносными лезвиями. Слитки золота, серебра и меди, без которых Кура не смогла бы изготовить изящные украшения, отливались там же, среди гор, лежащих перед нами.

Воистину то была суровая земля, как и жившие в ней люди — решительные и скорые на руку, куда воинственней моих соплеменников. Церемонные ритуалы среди них не в чести, и о человеке здесь судят прежде всего по силе и по отваге.

Три дня мы двигались к подножию гор. Мне с трудом удавалось отлучаться из лагеря с едой для Мурри, он даже похудел, такая дорога нелегко даётся. Теперь мы шли по камням, и их острые грани запросто рассекали мои сапоги — а каково же доставалось лапам Мурри? Однако когда я предложил коту остаться и подождать, он наотрез отказался — словно и перед ним тоже стояло испытание, которое он должен выдержать.

Наконец мы встали лагерем на предгорье, у склонов одной из гор, выдыхавшей клубы дыма. Здесь нас ждал Канцлер этой страны и его личная гвардия. Он был суров лицом, и ничто в нём не говорило, что он желает мне хоть малой толики удачи.

Мой путь лежал прямо на гору впереди, где почти у вершины громоздились ветхие развалины — всё, что осталось от древнего святилища духа огня. Дважды потоки лавы чуть не поглотили его, и дорогу туда во множестве прорезали расселины, выплёвывавшие удушающие пары, и огненные провалы. Мне позволили взять с собой снаряжение здешних горных разведчиков, тех, кто ищет новые рудные жилы или залежи самоцветов. Я надел толстые и очень прочные сапоги, натянул плотный плащ с капюшоном, который, если опустить его на голову, защитит от ядовитых паров, источаемых землёй. Один из горных мастеров коротко объяснил, как проходить самые опасные участки пути. И наконец я узнал, что должен сделать: в разрушенном святилище хранились несколько кошачьих фигурок, вырезанных из большого цельного рубина каждая. Я должен был добыть и принести одну из них.