Виктор Ночкин - Земля Павшего

– Хорошо, – кивнул Джегед. – Мы возвратимся к шести.

Колдун отступил от двери и обернулся к спутникам:

– Годвин, тебе ведь не хочется с нами в мавзолей, верно?

– Неохота, – признал воин.

Джегед взгромоздился в седло, тронул вороного с места и, наклонившись к приятелю, шепнул:

– Есть дело. Сейчас мы отъезжаем, ты тихонько спешиваешься и идешь между домами. Мне интересно, не покинет ли кто дом господина Валланта?

– Я тоже не хочу в храм, – буркнул Мороган. – Джегед, отпусти меня с Годвином. Я лучше знаю город.

– Подслушал? Ладно, будь по-твоему. Тем более ты знаешь не только город – ты единственный, кто знаком с Валлантом. Я не удивлюсь, если выяснится, что он сейчас дома. Давайте ваши поводья... Годвин, я надеюсь на тебя! Ничего не предпринимать, только смотреть! Встретимся в пять в дальнем конце этого круга, перед проспектом. Отсюда этого места не видать, там поговорим и примем решение. А я провожу невесту в мавзолей Павшего.

Распрощавшись со спутниками, Джегед и Инига свернули на радиальный проспект и двинулись к центру города, к центру страны Павшего. Девушка стремилась на зов, наконец она с наслаждением подчинилась порыву, влекущему к гробнице. Остаток пути проделали в молчании... ни слова не произносили и паломники – даже когда приходилось сторониться, если Разбойник волновался и рвался с привязи... Слова были излишни, слова не могли ни помочь, ни даже повредить – люди шли поклониться тому, кто выше любых слов!

Вот и мост. Здесь, по эту сторону, пришлось оставить коней. Доброжелательные жрецы приняли поводья, особенно их заинтересовал Разбойник. Джегед заметил, что священники переговариваются и украдкой тычут пальцами в сторону клячи. Но сейчас им с Инигой не было дела до подобных мелочей. Они шли к Павшему.

Джегед в тяжелых латах и Инига в ярком вышитом плаще были далеко не самыми примечательными фигурами в толпе. Среди паломников попадались куда более экзотические личности. Больные, покрытые язвами, стареющие красотки в богатом платье, полуголые кающиеся грешники с собственноручно исхлестанными до кровавых полос спинами – кого только не увидишь в потоке богомольцев! Многие мужчины, как и Джегед, шли в полном вооружении, закованные в сталь ноги с лязганьем опускались на камень мостовой. А навстречу тянулся поток уходящих – тех, кто уже посетил гробницу Павшего. Эти шагали неохотно, многие с сожалением оглядывались... кое-кто переставлял ноги с заметным усилием, словно заставляя себя удаляться – шаг за шагом – от мавзолея.

Джегед заметил – перед входом на мост и позади, за рекой, выстроились воины в лимонно-желтых плащах. Юные лица под тяжелыми шлемами были бесстрастны, руки в окованных стальными бляхами боевых перчатках твердо сжимали оружие. Послушники при храме на полуострове. Воины не меняли позы, только глаза двигались под прищуренными веками, провожая проходящих паломников. Прежде здесь не было охраны – во всяком случае, такой многочисленной. Что и от кого стерегут стражи в желтом? В веренице паломников всегда хватало воинов в полном вооружении... А такой бдительной стражи прежде не было.

Но едва колдун глянул на спутницу, подозрения тотчас оставили его. Инига шагала, улыбаясь, навстречу потоку эманаций. Джегед припомнил, как сам впервые явился к Павшему, представил, какие чувства владеют теперь невестой, и тоже улыбнулся... Стянул латную перчатку, отыскал ладонь девушки и слегка пожал. Инига, не оборачиваясь, ответила на пожатие – и Джегед ощутил волну тепла, восходящую из глубины души. «Волна» и «тепло» – не вполне подходящие обозначения для оттенков прекрасного чувства единения с девушкой, которое испытывал Джегед... да подходящих слов и не придумано! «Из глубины души»? Разве в ином месте Джегед задумывался, есть ли у него душа? И какой она глубины? Только здесь, только...

Подле Павшего маг с потрясающей, невероятной ясностью ощутил, что он живет для Иниги, что они вместе, их сердца бьются в унисон... Он чувствовал шаги и дыхание девушки, как свои собственные, ее кровь пульсировала в жилах Джегеда, но главное было даже не это! Куда важней, что маг знал: Инига чувствует то же самое по отношению к нему, точно так же дышит его грудью и видит его глазами... легко сжимает его ладонь его же пальцами... и вместе с ним, Джегедом, впитывает эманации божественного Павшего тем таинственным органом, названия которому не придумали предки, жившие до нисхождения. Любовь? Что могут знать о ней те, кто не чувствителен к эманациям Павшего? Что могут они понимать в подлинном слиянии душ? А Джегед и Инига знали о любви все. Здесь, сейчас, в гробнице, над телом Павшего. В центре острова, в центре города, в центре королевства, в центре мира. Здесь сквозь общие сердце, душу, разум, нервы Джегеда и Иниги, проходила ось мира. Мир вращался вокруг них, слившихся в едином дыхании.

Они стояли посреди. Просто посреди. Посреди сущего. Посреди чего бы то ни было. От них расходились эманации, растекалась чудесная сила, которую подарил этому миру Павший... И вот – Он!

Джегед много раз видел Павшего и мог созерцать более или менее спокойно, он завидовал Иниге, которая видит Его впервые – огромное стройное тело, окутанное тончайшим черным шелком, на складках, будто в мягком черном зеркале, играют блики сотен свечей. Свечи повсюду – не магические, а настоящие. Живой огонь окружает постамент с гигантом, укутанным в шелк. Руки сложены на груди, невозможно определить, дышит ли Павший, вот кажется, что сложенные ладони неподвижны, но миг – и чудится, что они едва заметно приподнялись? Или это обманчивая игра света и тени?

И лицо – прекрасное, как у юной девушки, и мужественное, как у закаленного в боях воина. Твердый, но гармонично очерченный подбородок, высокий чистый лоб, белые веки, опушенные мягкими ресницами – длинными, черными. Правильный овал лица обрамляют красиво уложенные пряди, на них и на шелке одеяния играет отсвет дрожащих огней.

Огромные черные крылья, сложенные за плечами, виднеются из-под шелкового плаща, они слегка расходятся в стороны, и от ветерка, создаваемого движением толпы, дрожит тончайший пух на внутренней поверхности крыльев...

Струится поток эманаций, источаемый огромным неподвижным телом. Толпа медленно движется вдоль фигуры, распростертой на подиуме. Подиум застелен бархатным покрывалом – разумеется, угольно-черным. Паломники тянут раскрытые ладони навстречу потоку магической энергии, стараются уловить, ощутить, ощупать волны благодати, источаемой Павшим. Многие на выходе проводят кистью руки, омытой невидимыми волнами силы, по лицу, некоторые плачут.

– Жрецы одели на него перчатки, – почему-то вслух произнес Джегед.