Владимир Мясоедов - Пламя подлинного чародейства (СИ)

— Дышит же еще, — несмело возразил мне Еро, давая знак парочке своих мускулистых помощников оттащить пациента в сторонку, где на безнадежного никто не будет тратить силы.

— Живуч, — констатировал я, склоняясь над следующим больным. Глубокая рубленная рана бедра. Ее замотали, а не то человек, вернее какой-то метис, несущий в себе некоторую толику крови орков, чтобы ясно было видно по выступавшим над нижней губой клыкам, истиек бы кровью, но зарастить поврежденные сосуды не смогли. — Но только в данной ситуации это ему не поможет. Впрочем, если дотянет до того момента, как закончу с остальными, попробую заняться его головой. Так, кто у нас дальше?

На очереди оказалась женщина с пробитыми лишенным железного наконечника, но все равно очень тяжелым и достаточно острым дротиком, ребрами. Деревяшку из нее уже вынули и теперь рядом с раненной стояла старая Лея, единственная на весь лагерь ведьма, немного умеющая управляться с воздухом. Лишь благодаря ее магии организм больной все еще имел относительно работающие легкие. Пенсионерка снадобий и припарок попала за решетку после того, как отравила насмерть идиота, год назад изнасиловавшего ее правнучку, а следующей зимой простудившего и пошедшего к единственной на весь маленький городок знахарке за лекарством. После его приема он кашлял, но недолго. Мстительницу инквизиция не колесовала лишь по той простой причине, что она имела отчетливо заметную склонность ко свету, а свое искусство когда получила обучаясь в монастыре, где ходила послушницей, но так и не решилась принять сан.

— Мы уже практически бригада реаниматологов, — грустно вздохнул я, телекинезом пытаясь сложить кости раненной примерно так, как они и должны были лежать, и одновременно откачивая все же натекшую несмотря на все усилия ведьмы в легкие кровь, сейчас способную послужить дополнительным источником энергии для мага, умеющего обращаться с этой странной и до конца никем и никогда не изученной телесной жидкостью.

— Шего? — прошамкала беззубым ртом старушка-божий одуванчик, без своих зелий способная лишь на самые незначительные фокусы. Во всяком случае, отбиться даже от одного человека одними лишь чарами бабушка не могла. Или делала вид, что такой подвиг ей не под силу.

— Да ничего, — ответил ей я, пуская жизненную энергию вдоль кое-как сложенных вместе костей. Мышцы почти моментально вернулись в норму и теперь у больной остались всего-лишь трещины в костях. Болезненные, но не опасные, если не делать резких движений. А у меня осталось достаточно сил для следующих пациентов. Однако, как целитель за прошедшие месяцы сильно подрос и теперь уже не заставляю больного исцелиться, расходуя целую прорву собственных жизненных сил и литры чужой крови. Можно сказать, повысил эффективность использования имеющихся ресурсов процентов этак на шестьдесят. Или даже на семьдесят. С хвостиком.

— Безобразие! Это возмутительно! Почему наши солдаты стащены в кучу с вашим отребьем! — рев, раздавшийся над ухом, отвлек от осмотра очередного пациента, которым оказался вполне себе крепкий мужчина, лежащий без сознания и с полуотрубленной кистью правой руки. Только большой палец и сохранился, да и тот, вероятно, чудом. Мда. Ну, я тут, увы, бессилен. Приращивать назад чужие конечности пока не умею. Хотя пару раз и пытался, когда в наличии были раненные, насильно отделенные от их тел запчасти и кое-какие остатки резерва в ауре, но ничего хорошего не получалось, неминуемо начиналось отторжение. Видимо, чего-то в тот раз не учел.

— Не нравится, исправим, — согласно кивнул я какому-то армейскому лекарю, не обратившему внимания, что сильно пострадавшие легионеры свалены не среди заключенных, а рядом с ними. Все равно они после многочисленных ударов тяжелыми тупыми предметами пребывают без сознания, а мне в тяжелых случаях нужна чужая жизненная энергия. Не у своих же ее брать в самом-то деле? Они и так в большинстве своем после учений на ногах стоят едва-едва. — Лечить ваших раненных не будем. Сами разбирайтесь.

— Да их и так никто не лечит! — вопил собеседник так, будто облился бензином и вспыхнул.

— Рад за столь честную оценку вашего профессионализма, — пробормотал я, окончательно закрывая разорванные сосуды в руке раненного и шагая к следующему пациенту. Только сейчас концентрируя внимание на своем оппоненте, которого до того держал где-то в поле периферийного зрения. Длинный, худой как жердь, на костистом лице желваки играют так, словно пытаются вперед длинного носа вырваться, одет во что-то зеленое. Ни дать ни взять, Буратино. В голове, во всяком случае, точно опилки, иначе бы заметил, что все солдаты как минимум перевязаны. Кассандра уже давно велела заботиться о них по мере возможности, чтобы завоевать симпатию мелких командиров, ценивших своих подчиненных, с которыми регулярно общались. И результаты такой политики имелись. Во всяком случае, немножко контрабандного оружия, кое-какие медикаменты и поставки не самой плохой еды выторговать удалось.

— Да я вас! — чувство опасности заставило метнуться в сторону и там, где только что находились мои ноги, земля вскипела, будто разрываемая изнутри кротом-мутантом. Но никаких аномальных животных в мерзлой почве не оказалось, вместо них наружу выснулись толстые узловатые побеги, зашарившие вокруг и цепко схватившие раненного, над которым едва успел наклониться.

— Останови свои сорняки! — потребовал я от друида, напрягаясь и перерезая несколько узловатых канатов бичом священной воды.

— Демон, да не того! — подстегнутые чарами растения выпустили раненного, наполовину уже погребенного под землей и, кажется, не совсем живого, после чего поползли в мою сторону. Драться было глупо, так как приблизившиеся чтобы собрать своих раненных легионеры, а в особенности их маги могли понять самозащиту неправильно, а потому пришлось спасаться бегством.

— Чтоб тебе с ордой голодных людоедов-вегетарианцев повстречаться, — пожелал я магу природы, передвигаясь скачками, достойными гепарда, которому под хвост для пущего ускорения прилепили перцовый пластырь. Ручная и очень агрессивная флора за мной, к счастью, не успевала, но зато она отрастила на себе нечто вроде цветков подсолнечника, стреляющих какими-то семечками. Острыми. Штук шесть во всяком случае уже засели в ягодицах и спине, а крови пришлось изрядно постараться, чтобы вытолкнуть их из организма наружу. Живые метательные снаряды, кажется, сопротивлялись и пытались уцепиться за плоть спешно отращенными корешками.

— Не уйдешь! — раздался сзади пронзительный, словно пароходная сирена вопль и друид поспешил за мной, оседлав какую-то непонятно откуда взявшуюся корягу, словно скаковую лошадь.