Маргарет Уэйс - Испытание близнецов

— Но…разве рыцари не смогли остановить врагов? — растерянно спросил Амозус.

— Это было невозможно, повелитель, — пояснил Маркхэм, беспечно пожимая плечами. — Воздушной Цитадели могут противостоять только драконы, да и то…успех не гарантирован.

— А по условиям договора о сдаче светлые драконы не могут атаковать первыми, пока на них не нападут, — устало напомнил Танис. — У нас в Башне была рота бронзовых, однако даже если бы они могли вступить в бой, то для того, чтобы остановить летучую крепость, понадобилось бы гораздо большее количество драконов, в том числе серебряных и золотых.

Маркхэм, откинувшись на спинку кресла, о чем-то задумался.

— Вблизи Палантаса, — заметил он наконец, — есть несколько десятков серебряных драконов, которые в случае необходимости непременно прилетят к нам на помощь, как только завидят своих злых сородичей, но этого, наверное, слишком мало. Можно, однако, позвать и других…

— Цитадель — это не главная опасность, — сказал Танис. Закрыв глаза, он боролся с головокружением. «Что со мной? — думал он. — Старею? Наверное, я действительно слишком стар для всего этого».

— Не главная? — удивился Амозус. Он был на грани обморока, но — будучи светским человеком — прилагал огромные усилия, чтобы держать себя в руках и не уронить своего достоинства.

— Я почти уверен, что атаку на город возглавит Сот.

— Рыцарь Смерти, — промурлыкал с улыбкой Маркхэм. Амозус же так сильно побледнел, что Чарлз, вернувшийся с завтраком, поспешно поставил поднос на подвернувшийся столик и кинулся на помощь своему господину.

— Спасибо, Чарлз, — сказал властитель напряженным, неестественным голосом.

— Налей мне немного бренди, я думаю, это не повредит…

— Много бренди было бы гораздо полезнее! — весело заметил Маркхэм, осушая свой бокал. — В данных обстоятельствах уместно было бы учинить грандиозную попойку. Что толку оставаться трезвым, особенно если придется биться с Рыцарем Смерти и его отрядом скелетов?..

И он неуверенно затих на полуслове.

— Господа, завтрак подан, — твердо сказал Чарлз, устраивая своего господина поудобнее. Маленький глоток бренди уже вернул на лицо Амозуса румянец, хотя руки его дрожали. Почувствовав запах еды, Танис понял, что он действительно очень голоден, поэтому не стал возражать, когда Чарлз, быстро и умело накрывший на стол, положил ему двойную порцию.

— Ч-что все это значит? — слегка заикаясь, продолжил Амозус, машинально расправляя на коленях салфетку. — И что теперь будет? Я слышал об этом Соте

— мой пра-пра-пра-прадед судил его в Палантасе бог знает сколько лет назад. И это тот самый Сот, который похитил Лорану, не так ли, Танис?

Танис скрипнул зубами и не ответил.

— Но что он может сделать против городских стен и наших защитников? — снова спросил Амозус.

И снова ему никто не ответил. В этом, собственно, не было никакой нужды — достаточно было взглянуть на мрачное лицо эльфа-полукровки, чтобы понять:

Рыцарь Смерти может очень и очень многое. Маркхэм, горько улыбаясь, методично тыкал острием ножа в кружевную скатерть, проделывая в ней крошечные дырочки.

Старый правитель все понял. Так и не прикоснувшись к завтраку, он встал из-за стола и, уронив на пол салфетку, неуверенным шагом подошел к высокому окну с огромным стеклом, отшлифованным вручную и покрытым по краям замысловатыми узорами, которые обрамляли прозрачный овал в центре. В этом овале — словно картина в ледяной раме — виднелся прекрасный город, легендарный Палантас. Небо над ним было темно и затянуто тучами, но грозовой мрак, казалось, только оттенял красоту и безмятежность белоснежных башен и дворцов.

Амозус стоял неподвижно, стискивая рукой парчовую занавеску и глядя на город, на людей, которые спешили с корзинами на базарную площадь, изредка поглядывая на мрачное небо и переговариваясь между собой.

— Я знаю, о чем ты думаешь, Танис, — сказал наконец Амозус дрогнувшим голосом. — Ты думаешь об Утехе и Тарсисе, о Сильванести и Каламане. Ты вспоминаешь своего друга, который покоится в Башне Верховного Жреца, и всех, кто погиб во время последней войны, в то время как мы, жители Палантаса, отсиживались за неприступными горами и высокой стеной, ты обвиняешь нас за то, что война обошла нас стороной…

Танис ничего не ответил. Он ел.

— А ты, Маркхэм… — Амозус тяжело вздохнул. — Третьего дня я слышал, как ты и твои рыцари насмехались над жителями Палантаса, как вы предлагали им взять с собой на баррикады свои мешки с деньгами и, крича «Убирайтесь! Убирайтесь!», закидать врага золотом.

— Против Сота это поможет точно так же, как мечи и копья! — Маркхэм пожал плечами и с сардоническим смехом протянул Чарлзу свой пустой бокал.

Амозус уперся лбом в оконный переплет.

— Мы никогда не думали, что война придет к нам. Этого никогда не было! Во все века Палантас оставался неприкосновенным городом, оплотом мира, процветания и света. Боги хранили нас всегда, даже во времена страшного Катаклизма. И вот теперь, когда на всем континенте царит мир, война идет сюда! — На лице правителя застыли горе, гнев и негодование. — За что? За что?!

Танис отставил тарелку и, откинувшись на спинку кресла, с наслаждением потянулся, пытаясь унять дрожь в мышцах. «Я действительно постарел, — подумал он. — Постарел и размяк. Я привык сладко есть и крепко спать, я теряю создание по пустякам, я тоскую по дням давно прошедшим, по друзьям, которых давно уж нет…И я до смерти устал, наблюдая, как гибнут люди в бессмысленных войнах!»

Тяжело вздохнув, Танис потер усталые глаза и, уперевшись локтями в стол, опустил голову на руки.

— О каком мире вы говорите? — спросил он. — Мы вели себя словно дети, родители которых только и делали, что ссорились и дрались между собой. Когда они наконец помирились, мы стали ходить на цыпочках, не в меру улыбаться, говорить «спасибо» и «пожалуйста» и есть кашу по утрам — лишь бы кошмар не начался снова. И это мы называли миром! — Танис горько рассмеялся. — Одно твое слово, властитель, неверно сказанное или неверно понятое, — и Портиос вместе с эльфами обрушится на вас, как снег на голову. Стоит тебе не так погладить бороду, и гномы снова запрут ворота в свои чертоги под горой!

Полуэльф увидел, что правитель Палантаса поник головой и смахнул изящной рукой слезу со щеки. Его плечи жалобно ссутулились, и весь гнев Таниса куда-то улетучился. На кого, в конце концов, он так рассердился? На судьбу? На богов?

Устало поднявшись с кресла, Танис тоже подошел к окну, чтобы бросить взгляд на мирный, величественный, обреченный город.

— Я не знаю ответа на твой вопрос, — тихо сказал он. — Если бы я мог ответить, то в мою честь был бы воздвигнут храм, где сотни жрецов возносили бы мне молитвы. Я знаю только одно — мы не должны сдаваться, опускать руки. Нужно действовать, предпринимать какие-то шаги, чтобы выпутаться из этой беды.