Роман Злотников - Руигат. Рождение

– Не надо, я понял, на Киоле тоже есть подобные зверьки. И… – Он сделал короткую паузу и осторожно продолжил: – В основном я с вами, пожалуй, согласен. Во всяком случае относительно подавляющего большинства обычных Деятельных Разумных. Но разве могучий интеллект не служит гарантией того, что человек способен осознать ошибочность предыдущей, построенной на мифах картины мира и обратить свой взор на истинную?

– Нет, – качнул головой иномирянин. – Истина ~ категория Бога и человеком непостижима по определению. Что же касается могучего интеллекта, то у нас на Земле именно люди с развитым интеллектом являются основным контингентом всяческих тоталитарных сект и тайных мистических обществ1… Что же касается человека, то единственное, что ему доступно, – это перестраивание своей системы мифов в соответствии с вновь открывшимися фактами, да и то лишь тому, кто осознал, что живет не в реальном мире, а в мире мифов, с частью которых он просто согласился, а часть даже активно пропагандирует, считая, что они служат целям его собственного процветания, процветания его близких, его народа, его страны. Совсем вырваться за пределы мифов и увидеть мир в истинном свете человек, увы, не способен…

После того как иномирянин замолчал, в Саду снова установилась тишина, но уже не столь напряженная, как в первый раз. Алый Беноль долго обдумывал сказанное, а затем покачал головой:

Я не готов вот так сразу признать то, что вы мне изложили… ну скажем, правдой, если вы настаиваете на том, что истина – категория божественная и человеческим разумом непостижима. Но, основываясь на беглом анализе вашей теории, который я произвел, я готов считать ваши утверждения непротиворечивой версией. Причем версией, еще и объясняющей некоторые несоответствия, ранее меня смущавшие. Однако она не дает ответа на главный, по моему мнению, вопрос. Что же нам с вами следует делать? У вас есть предложения?

– Несомненно, – склонил голову иномирянин. – Именно поэтому я и попытался сразу увести разговор от обсуждения варианта обращения к Симпоисе. Если бы у меня не было никаких предложений, уже одобренных моими… сопланетниками, что дает мне право говорить от имени всех нас, четверых, я бы не посмел столь непреклонно отвергнуть этот вариант. Когда нет очевидного ответа – обсуждению подлежат любые варианты… – Он замолчал, снова возвращаясь к манере эпохи Ханрой, при которой утверждающий как бы предоставляет собеседнику право дозволить ему огласить утверждение. И ученый, отметив это возвращение, мягко спросил:

– И в чем же заключается ваше предложение?

– Мы хотим предложить вам собственный проект освобождения Олы, в котором мы все примем самое деятельное участие.

– Но не считаете же вы возможным, что проект, в котором будут использованы ресурсы всего лишь одного ученого, окажется более успешным, чем тот, в распоряжении которого ресурсы всей Киолы?

– Ключевым звеном успешности проекта по освобождению Киолы является вовсе не объем доступных ресурсов, – вступил в разговор еще один иномирянин! самый высокий из четверых, – а возможность осуществить проект в условиях максимальной секретности. Если о нем узнает хоть один человек из числа непосвященных – наше дело будет обречено на провал.

– Хотя, конечно, и объем ресурсов тоже важен, – добавил щуплый, – но мы считаем, что тех ресурсов, к которым может получить доступ один из Цветных, будет вполне достаточно.

– Не понимаю, – поразмыслив, озабоченно произнес Беноль. – Что в этом проекте потребует строжайшей тайны?

– Всё, – подал голос третий иномирянин, самый широкоплечий, – абсолютно всё. И в первую очередь то, что всех киольцев, которые будут вовлечены в наш проект, мы собираемся учить тому, что приведет в ужас любого, кто об этом узнает. А именно – насилию.

Щуплый кивнул:

– Да, в том числе, конечно, ужаснутся и те, кого мы станем этому учить. Потому нам необходимо будет подобрать и таким образом оборудовать тренировочную базу проекта, чтобы оттуда невозможно или по крайней мере очень трудно было сбежать.

Беноль содрогнулся. Впервые ему стало не по себе. Они… эти люди… существа… собирались творить с другими людьми – взрослыми, обладающими всеми правами Деятельными Разумными – нечто-… что может подвигнуть их сбежать! Это было немыслимо, невозможно, безумно!.. Но эти четверо, вместо того чтобы битье» в приступе безумия, давясь слюной, хрипя и вращая вытаращенными глазами, молча сидели и смотрели на ученого, а на их лицах читалась твердая и холодная уверенность в том, что они абсолютно правы, что по-иному и быть не может… Алый Беноль поспешно опустил взгляд. Если бы не то небольшое предварительное рассуждение о мифах, у него бы сейчас ушла почва из-под ног… А в следующее мгновение он внезапно понял, что щуплый иномирянин нарочно затронул тему мифов, их восприятия и возможных вариантов действий при их разрушении, чтобы подготовить его, Беном, всеми признанного величайшего ученого Киолы, обладателя одного из самых могущественных интеллектов планеты, к этой минуте… и к тому, что последует за ней.

– Я… – ученый запнулся, почувствовав, что его голос слегка дрогнул, – я должен обдумать все, что вы предлагаете. А до того – будьте моими гостями.

Четверо иномирян одновременно встали (причем Беноль не заметил и намека на то, что кто-то из них подал остальным какой-либо сигнал) и поклонились хозяину иуэлы. Алый в свою очередь поднялся и тоже поклонился гостям.

– Гостевые апартаменты в том крыле, – сдержанно произнес он и, еще раз поклонившись, вышел из Сада…

– А не кажется ли вам, – спустя некоторое время нарушил молчание, установившееся после ухода хозяина, майор Скорцени, – что он намерен натравить на нас своего многоголового дракона, обездвижить нас и засунуть в какую-нибудь далекую-предалекую дыру?

– Зачем? – удивился Банг.

– Чтобы мы не разрушили до основания привычную ему картину мира и набор ценностей, – тихо пояснил адмирал.

Американец наморщил лоб, почесал затылок, а потом признался:

– Не понял.

– Ну, до встречи с нами жизнь Беноля была вполне себе понятной и довольно простой. Хотя, конечно, более интересной, чем у обычного Деятельного Разумного Киолы. Но в главных постулатах они все же были очень близки. То есть и Беноль, и, скажем, одна из тех, кто регулярно предлагая нашему русскому другу заняться любовью, – японец сделал шутливый поклон в сторону старшего лейтенанта, от чего немца, весьма ревниво относившегося к- любому проявлению чьего-либо превосходства, слегка перекосило, – с близких позиций смотрели на то, что такое хорошо, плохо, достойно, непристойно, возможно и недопустимо. А сейчас перед нашим хозяином внезапно в полный рост встала проблема серьезного изменения своих взглядов на все это.