Михаил Бабкин - Слимп

Семён сполз с кровати, первым делом приложился к графину. После нашёл входную дверь и побрёл искать удобства. Туалет. Удобства нужны были позарез.

Всё необходимое нашлось на первом этаже, в коридоре – планировкой ресторация напоминала общежитие. Приведя себя в порядок и даже более менее побрившись – в туалетной комнате, на полочке возле зеркала и умывальника кто-то забыл хорошо правленую опасную бритву и кусочек мыла – Семён воспрянул духом. Забрав себе бритву, Семён пошёл искать брата Иванносорокосила – то, что они братались, Семён Владимирович помнил. Больше ничего не вспоминалось. И ещё надо было выяснить судьбу радужного меча и сумки, куда-то они запропастились.

Бородатый Иван сидел в зале ресторации за одним из столов и, нацепив на нос очки, что-то писал карандашом в большой толстой книге. Вид у брата Ивана был суровый. На столе лежала Сенина сумка, возле стола – включённый меч: клинок был окутан еле видимым облаком водяной пыли. Под клинком уже собралась изрядная лужа. Видимо, меч пролежал здесь всю ночь.

За соседним столом со скучающим видом сидел незнакомый Семёну человек – среднего роста, с лысиной ото лба до макушки, худощавый, гладко выбритый. Незнакомец был одет в болотного цвета одежды, больше похожие на военную камуфляжку, чем на повседневный костюм. Человек с залысиной оживился, увидев вошедшего Семёна.

– А, знаменитый Симеон! Вас то мы и ждём. Как спалось-почивалось?

– Нормально, – буркнул Семён, оглядываясь по сторонам: ставни с окон были сняты и зал ресторации был достаточно хорошо освещён. Достаточно для того, чтобы понять: здесь вчера здорово погуляли. Очень здорово. Обломки нескольких столов и порубленные на кусочки стулья были небрежно собраны в кучу у стены; стойка напоминала собой ящик фокусника – тот, куда женщину кладут. Ящик, который долго и неумело распиливали то так, то эдак. Семёна передёрнуло.

– Знаешь, братко, – сказал Иван, отрываясь от книги, – пьянка пьянкой, а дело делом. Ты уж извини, но я тебе тут счёт выставил. На испорченную мебель. И на стойку. Судя по всему, оплатить ты сможешь, – бородач похлопал по сумке ладонью. – В большом убытке не будешь.

– Само собой, – Семён, постанывая от мерзостного ощущения в голове, поднял меч с пола, убрал клинок, спрятал рукоять в карман куртки и сел за стол. Напротив Ивана.

– Похмелье? – понимающе заметил Иван. – Не беда. Сейчас подлечу.

– Только не медовой, – запротестовал Семён. – Вывернет меня от неё. Бульона бы. Горячего.

– Бульон тоже будет, – кивнул бородач. – На кухне суп готовят… Я у тебя взял пять золотых в счёт долга, остальные деньги в сумке, в целости и сохранности. Что ж ты так, братко, с такими деньжищами и так пьёшь, нехорошо это. Повезло тебе, что я честный человек, а то всяко могло бы случиться. Народ у нас разный.

Семён вспомнил рассказ Ивана о временах его бурной молодости и уныло кивнул:

– Повезло.

– Я на кухню, а ты с нашим мэром поговори, – бородач повёл рукой в сторону незнакомца в болотной камуфляжке. – Хороший человек. Свой. Бывший наёмный убийца. Отличный товарищ, примерный семьянин. Не то что я, – и ушёл на кухню. За бульоном.

– Клавдис, – представился мэр, широко улыбнувшись Семёну. И пересел к нему за стол.

– Симеон, – ответил Семён и вяло пожал протянутую руку.

– Слышал о вас, – улыбаясь, сказал мэр. – Наш Мир хоть и провинция, но слухи о том, что творится на Перекрёстке, до нас быстро доходят. Это вы чужого в камень обратили?

– Я, – уныло признался Семён.

– А нападение на дворцовую гвардию… говорят, пятерых убили. И слимперский дом откупорили… тоже вы?

– Я, – вздохнул Семён. Пускаться в подробные объяснения не хотелось.

– Судя по всему, вы ещё где-то гастролировали, – с пониманием заметил Клавдис, покосившись на сумку с золотом. – Плюс колдовской меч и золотая пластинка с тайным друидским именем Дубли Двадцать Пятого. Да ещё и поединок. Бурная у вас жизнь! Интересная… Мне Иван всё рассказал. Эх, меняются времена, меняются. Раньше все как-то специализировались, каждый занимался своим делом: вор только воровал, грабитель только грабил. Убийца только убивал. Нынче всё смешалось… Смутные времена. Непонятные.

Впрочем, я не об этом хотел поговорить с вами, Симеон. А о деле.

Иван говорил, что вы занимаетесь уничтожением колдунов – уж не знаю, по зову сердца или в коммерческих целях. Скорее всего, в коммерческих. Судя по золоту в сумке. Так вот, у меня есть деловое предложение – надо тут одного колдуна прищучить. Замочить, если говорить понятно. Достали уже эти колдуны, дальше некуда! Мы их не трогали до поры, до времени. Но после случая с местным друидом и его Дублей-прихвостнем терпение у нас лопнуло. Как тот Дубля. Решили мы нашу округу от них полностью очистить, да разбежались они кто куда. Успели. Чуют опасность, что ли?

Но один остался. Там, в лесу. В самой глухомани, куда мы раньше не заходили. Мало того, что остался, наглец, так ещё закрылся от всего мира непроницаемой изгородью, ни подойти к его дому, не подступиться! Значит, есть чего от народа скрывать.

Имеется решение ликвидировать того колдуна. На всякий случай.

– Чьё решение? – поинтересовался Семён. В голове гудело уже поменьше и он мог теперь вполне связно поддерживать беседу.

– Моё, чьё же ещё, – пожал плечами мэр. – Мы бы и сами управились, но эта изгородь… Иван говорил, что вы волшебные преграды голыми руками пробиваете. Ломаете. Полезное качество! Особенно в вашей работе.

Семён замычал от отвращения к самому себе. Надо же, как он не вовремя надрался! До потери самоконтроля. Тьфу.

– Есть такое немного, – сквозь зубы процеди он.

– Отлично, – Клавдис потёр ладони. – Оплата, я понимаю, по договоренности и по окончанию работы. Разумеется, первые трофеи – ваши. Ну а я всё остальное, что останется, приберу. В хозяйстве пригодится. Ваша цена?

– Бесплатно, – сказал Семён. Никого он убивать не собирался, но марку держать надо было. Вспомнив реплику мэра, Семён добавил:

– Я принципиально денег за такую работу не беру. Я их иначе зарабатываю.

– Понятно, – согласно кивнул мэр. – Приятно видеть, что дух романтики ещё не умер! Я, по правде говоря, уверен был, что новое поколение такое же циничное и продажное, как и мы сами. Ошибся я, ошибся. Ну-с, позавтракаем и в путь. Вон и супчик несут, – лавируя между столов, с полным подносом в руках к ним шёл Иванносорокосил.

– Питьё, – Иван снял с подноса и поставил перед Семёном высокую глиняную кружку, полную горячего бульона, положил рядом с кружкой ломоть чёрного пахучего хлеба. – Лекарство, – бородач поставил на стол объёмистую рюмку, до половины заполненную печально знакомой медовой.