Колин Мэлой - Дикий лес

— Много ужасного, — объяснила Александра. Она помолчала, насмешливо разглядывая Прю, а потом продолжила: — Знаю, он может казаться очаровательным разгильдяем, этот так называемый король разбойников, но могу тебя заверить, что он очень опасная личность. Тебе очень повезло, что мы нашли тебя вовремя. Невозможно представить, что бы могло с тобой случиться, если бы ты осталась в его когтях.

— Все было нормально, — сказала Прю.

— Он убийца, моя дорогая, — сказала губернаторша, внезапно посерьезнев. — Убийца и вор. Он просто чума межлесной торговли и проклятие для общественного благосостояния. Враг мужчин и женщин, людей и животных равно. Он причинил столько боли и вреда этой стране, что ни одна цивилизованная личность не смогла бы с этим мириться. Но теперь он за решеткой, и благодаря этому мы все в большей безопасности.

Прю как следует обдумала эти сведения; возможно, губернаторша была права. Прю пробыла в его обществе всего около часа — а она уже знала, что лучше не делать поспешных выводов о тех, кто ей встречался в этой чудной стране. Обманутое доверие к губернатору-регенту научило ее этому.

— Я тут только из-за брата, — наконец сказала Прю. — Я не хочу ни во что вмешиваться.

Александра подняла бровь.

— Твой брат здесь, в Диком лесу?

Прю набрала воздуха в легкие. Она уже столько раз повторяла свою историю, что ответ получился почти автоматическим.

— Он был похищен. Воронами. Они его унесли сюда. А я пришла, чтобы найти его.

Губернаторша сокрушенно покачала головой.

— Вороны, говоришь. Могу сказать, что вороны у меня на очереди: хочу призвать их к порядку. Они творят ужасные вещи, эти вороны, с тех пор как отделились от своего княжества.

Прю слегка просветлела лицом.

— Вы их видели? Воронов?

— О, мы их видели. Там, в лесах. Как и эти нечестивые разбойники, вороны — часть Дикого леса, которую мы пытаемся… как бы это сказать… подавить. Как болезнь. Или особенно раздражающее насекомое. Понимаешь?

— Наверное, — сказала Прю. Ее лодыжка горела от нагрузки, которую пришлось вынести на пути к норе. Вдали слышался звук падающих капель и болтовня солдат.

— А мой брат? Его вы видели?

Александра немного подумала, прежде чем ответить.

— Очень жаль это говорить, но нет. Ребенок Снаружи в Диком лесу был бы очень приметной находкой. Наше скромное войско часто делает вылазки, и мы видели изрядную часть этой дикой страны — но многое еще осталось во мраке. Я полагаю, мы наткнемся на этих воронов, когда подойдем ближе к Авианскому княжеству. Возможно, мы…

Прю перебила ее:

— Но вы и так рядом с княжеством. Ваши солдаты расположены по всей границе, мне генерал сказал. Мы едва влетели в Дикий лес, и нас — меня и беркута — тут же подстрелил один из ваших койотов. — Прю начала терять ход мыслей. Образ ее маленького брата, бледного, молча лежащего на подстилке из веток и мха, продолжал преследовать девочку. — И теперь беркут умер. Зачем? Почему вам надо было в него стрелять?

— Несчастный случай. Назовем это сопутствующим ущербом.

— Я это называю бессердечием.

Губернаторша откашлялась.

— Таковы законы военного положения, милая. Дикий лес — закрытая территория для военных птиц. Добрый старый летун предложил тебе покататься за так, но уверяю тебя, у него были более подозрительные намерения. Пролететь мимо, напасть ночью, подхватить беззащитных щенков койотов и сбросить с высоты насмерть — это почерк авианцев. Полагаю, в вашей стране это называется “зачистка”.

Прю уставилась на нее. Потом помотала головой, опустив взгляд на свои кеды, которые теперь были все в грязи.

— Не могу в это поверить, — сказала она себе под нос.

Губернаторша внимательно смотрела на Прю.

— Сколько же тебе лет, милая моя?

— Двенадцать, — сказала Прю, подняв глаза.

— Двенадцать, — повторила Александра задумчиво. — Такая юная.

Она выпрямилась, сидя на своем троне.

— Если говорить начистоту, я нахожу достойным невероятного восхищения то, что ты пришла сюда, в мир, настолько странный и чужой для тебя, чтобы найти и защитить маленького брата. Это потрясающе, тем более для такой юной леди. Твоя храбрость необычайна. Я бы очень не хотела оказаться тем, кто виновен в похищении твоего брата. Несомненно, ты бы стала неутомимым противником. — Ее пальцы прошлись по подлокотнику, а потом сжали его крепкой хваткой. — Однако такая умная девочка, как ты, должна понимать, сколь велика опасность быть втянутой в то, о чем ты не имеешь представления. Все не так просто, как кажется — на первый взгляд, клан разбойников может показаться дружелюбным, со всеми их банальностями вроде “кради у богатых, отдавай бедным”, а колония птиц “просто защищает” свои границы. Но посмотри на другую сторону этой медали: группа кровожадных безнравственных убийц и общество, одержимое расширением территории в варварской, движимой алчностью погоне за землями. Что из этого правда?

Прю внезапно осознала, что это не риторический вопрос. Губернаторша ждала ответа.

— Я… — она запнулась. — Я не знаю.

Ее мысли крутились вокруг событий предыдущих дней, плыли в дымке усталости, недосыпа и страха. Она представила себе родителей, вне себя от горя и волнения, лишившихся не одного, а обоих детей. От ушибленного ребра по груди волнами расходилась тупая боль. Она посмотрела на свои руки, на сетку ссадин, покрывших кожу, на маленькие высохшие пятнышки крови, застывшей во впадинах между костяшками.

Александра перешла в нападение.

— Иди домой, милая, — произнесла она спокойно, но настойчиво, не выдавая голосом никаких эмоций. — Иди домой к родителям. К друзьям. В кровать. Иди домой.

Прю таращилась на нее, чувствуя, как на глаза набегают слезы.

— Но… — возразила она. — Мой брат…

Лицо Александры смягчилось, она приложила руку к груди.

— Клянусь тебе, — сказала она, — могилой моего единственного сына. Как женщина и мать. — Глаза Александры, казалось, тоже начали наполняться слезами. — Я найду твоего брата. И как только я его найду, я немедленно пошлю солдат вернуть его домой, к твоей семье.

Прю всхлипнула. У нее потекло из носа.

— Правда? — спросила она, дрожа.

— Пс-с-ст! Кертис! — раздался голос с верха клетки. Это был Септимус.

— Я сказал, нечего жевать мою веревку! И все тут. — Скука позднего утра набросила томную завесу на всю темницу. Пленники молчали, несомненно, сокрушаясь о безнадежности своего положения.

— Да я не о том! — таинственно прошептал Септимус. — Твоя подруга здесь!