Марина и Сергей Дяченко - Стократ

Теперь небо было бархатное, закатное. Сидя вполоборота к будущим попутчикам, остругивая палочку и придав себе по возможности безобидный вид, Стократ искоса разглядывал тех, кто ждал парома. Четверка лесорубов – возвращаются с заработков, держатся вместе, играют в камушки. Купец с желчным недовольным лицом – что-то не сложилось у него в последние дни, просчитался со своей торговлей, зол на молодого ученика. Двое подростков, впервые покинувшие родной дом, идущие в замок властителя, где, по их расчетам, юнцов немедленно наймут охотниками или менестрелями. Двое взрослых братьев, сопровождающие сестру на выданье. Сестра, с бледным лицом и покорным взглядом, не в восторге от будущего замужества. Рыболовы, сидят на бочках с засоленной рыбой, везут улов на продажу и предвкушают веселую ночь в кабаке… А где же паромщик?

Солнце коснулось верхушек леса на правом пологом берегу.

– Солнце садится, – первым сказал ученик купца, парень в белой с утра, но порядком замызганной рубахе. – Пора отчаливать, где тот Хребетник?

Прочие пассажиры, до сих пор терпеливо сидевшие на бочках и деревянных чурбаках, вопросительно подняли головы. Как звали паромщика, мало кто помнил. Для постоянных и случайных пассажиров он был Хребетником – длинный, седой, сутулый мужчина, кроме двух берегов не знавший и не видевший ничего в жизни.

Лесорубы выругались строго по очереди, согласно с представлениями о старшинстве, принятыми в этой четверке. И так же по очереди прикрыли рот ладонью и виновато посмотрели на девушку – будто исполняя ритуал.

– Пойди, глянь, – сказал купец. – Что он там, спит?

Ученик поступил к купцу недавно, определил Стократ. Вон как кинулся исполнять поручение. Еще не понял, бедолага, что хозяин его – неудачник со скверным характером, причем первое следует из второго. Заснет во хмелю – проснется в долгах…

Желая заслужить одобрение, ученик бегом поскакал к хижине паромщика. Стукнул в дверь… Отворил, заглянул…

– Эй! – прозвучало от тропинки. Все, кто ждал парома под навесом и около, повернули головы.

Паромщик, чуть припадая на левую ногу, спускался с кручи на берег. Правый глаз у него был подбит и почти закрылся.

– Чего в дом лезешь, когда не приглашали? Отойди…

Лесорубы встали, как один, и принялись разминать ноги.

– Солнце садится! – недовольно крикнул конопатый рыболов. – Стемнеет скоро… Поехали, и так опоздавши!

Паромщик остановился шагах в двадцати от навеса. Поглядел за реку. Окинул взглядом будущих пассажиров…

– Сегодня не поедем, – сказал, будто бросил камень.

– Чего-чего? – первым заголосил ученик купца, который соображал быстро, но в соображении своем прыгал, как белка, по верхам. – Как это так?!

Рыбаки переглядывались, не веря ушам, братья девушки на выданье поднялись очень решительно, будто собираясь немедленно бить Хребетника. Лесорубы выругались одновременно, забыв про очередность и про девушку. Стократ, сидевший на камне у ограды, привалился спиной к деревянному столбу и прикрыл ножны полой плаща.

Паромщик стоял, глядя в песок, и говорил себе под нос, что паром не готов и сегодня не поедем. Он не утруждал себя поисками правдоподобных объяснений – а может, просто не умел выдумывать. Вокруг толпились возмущенные пассажиры: все рассчитывали ночевать сегодня под крышей и ужинать в харчевне, все требовали немедленно переправляться – но паромщик стоял, не двигаясь с места и не поднимая головы…

Между тем земля уже подрагивала.

Эти люди до сих пор не понимают, что случилось, подумал Стократ, незаметно перемещаясь за ограду, в заросли сухого камыша. Значит, прежде такой напасти не было. Девятнадцать человек, из них шестнадцать – взрослые сильные мужчины, при ножах и кинжалах, да вон и дубины у кого-то из рыболовов… Даже если не считать Стократа с его мечом – не многовато ли, не слишком ли дерзко для разбойников?

– И кто же? – спросил он вслух, вполголоса.

Сверху на тропе затрещали ветки. Земля задрожала так, что запрыгали щепки на песке. И всадники, восемь человек, слетели сверху в туче пыли, и люди в ужасе попятились и расступились.

Две бочки опрокинулись и лопнули. Из пробоин сизым потоком хлынула соленая рыба, и ноздри Стократа брезгливо дернулись. Всадники, не говоря ни слова, окружили людей на берегу – только ученик купца успел выхватить нож, да тут же и выронил.

Лица всадников скрывались под забралами. Плащи, на которых стражники носят гербы своих господ, были надеты наизнанку поверх кольчуг. Рассол моментально впитался в песок, соленая рыба трепетала под копытами, как живая.

Люди сбились у навеса, цепляясь друг за друга. Два брата зажали между собой сестру на выданье. Подростки встали спина к спине, и Стократ мельком подумал, что ребята хорошие, жалко. Паромщик пятился к своей хижине. Кто-то из всадников толкнул его в грудь тупой стороной копья, паромщик захрипел – и опрокинулся навзничь.

– Бабу, – сказали гулко из-под забрала. – Мальчишек. Этого, этого, и вот того…

Двое всадников спешились. Одинаковым жестом сняли с седел веревки. Легко выдернули из толпы подростков, накинули каждому петлю на плечи и связали мигом, не оставив сомнения в немалом опыте охоты на людей.

Третий выдернул из толпы девушку. Ее братья рванулись, скорее по привычке, чем от большой отваги, и тут же повалились, хрипя. Вслед за рассолом песок впитал кровь.

– Зря, – сказал Стократ, поднимаясь. – Это вы зря.

Ученик купца, соображавший быстро, но поверхностно, нырнул под брюхо лошади и кинулся в камыши. Не добежал – хлыст перехватил его горло, парень упал в шаге от спасительных зарослей, пытаясь вырваться из петли…

И встретился глазами со Стократом. Замер, хватая воздух ртом…

Ударом меча Стократ рассек хлыст, обвившийся вокруг его горла.

Пятеро вооруженных всадников – и трое пеших – смотрели на него сквозь прорези шлемов.

– По какому праву люди владетеля Вывора убивают на берегу Светлой?

Он говорил медленно и размеренно, давая возможность жертвам опомниться – и броситься врассыпную, спасаясь, отвлекая внимание всадников.

– По какому праву воины режут безоружных крестьян, как скот?

– Взять, – гулко сказал предводитель.

Трое пеших, вынимая мечи, шагнули с трех сторон – в это время кто-то из конных сказал под своим шлемом неожиданно тонким, мальчишеским голосом:

– Это Стократ!

Всем потребовалась крошечная пауза, чтобы услышать и осознать. Стократ понял, что другого момента не представится.

У него не было опыта сражения с воинами в полном доспехе. С конными сражался, и не раз, но выйти против тяжело вооруженных всадников пришлось впервые.