Маргарита Блинова - Одиночка

— Я так давно этого хотел, — признается он, ногой толкая дверь в спальню.

Несмотря на трогательный, наполненный романтикой момент, не могу удержаться от саркастической улыбки.

Ну-ну! Хотел он, как же!

Я на него вешалась, как совсем неприличная девушка, я спровоцировала его на признание, я еле уломала на секс, а он имеет наглость еще что-то говорить!

— И не улыбайся так, — смеется Курт, опуская меня на прохладное покрывало кровати.

Обиженно фыркнув, тут же переворачиваюсь на бок, подтягиваю подушку под голову и сворачиваюсь калачиком.

Я, конечно, все понимаю, но после всего того удовольствия, что на меня обрушил Курт, дико хочется отдохнуть.

— Может, сначала поспим часок-другой? — зеваю я.

Шелест фольги и недовольное ворчание.

— Ну уж нет, — с возмущением произносит мужчина, ложась позади меня и обнимая. — Я полгода о тебе мечтал не для того, чтобы ты уснула на самом интересном.

Я вяло ворочаюсь в его объятиях.

— Тиран…

Мужчина тихо смеется, прижимает мои колени к груди и медленно входит.

— Еще какой, — страстный шепот, от которого бегут мурашки по всему телу. — Теперь ты моя, — его руки крепко сжимают меня. — Вся моя…

Он начинает двигать бедрами, постепенно ускоряя свой ритм.

Я хрипло вздыхаю, ощущая негу, разливающуюся по телу от каждого плавного толчка, от каждого прикосновения горячих ладоней к моей коже.

Курт мягко ласкает мое тело, явно намереваясь повторить те два взрыва, что случились со мной на кухне.

По правде, для меня и два раза — это много. Я чувствую, что и так пресыщена новыми ощущениями, поэтому, когда его рука скользит по моему животу вниз, решительно останавливаю его.

Курт понимает без слов. Так, словно сейчас мы единый организм. Две частички головоломки, наконец нашедшие друг друга.

Я слушаю его хриплое дыхание, чувствую спиной жар чужого тела и не перестаю улыбаться от наполняющей меня радости.

Да, он мой! Он — тот самый! Тот единственный!

— Эва… — стонет лаэрд, ускоряя движения. — Моя девочка, моя женщина… Моя!

В одном коротком слове на меня обрушивается вся его страсть и любовь ко мне.

Его чувства так сильны, что у меня захватывает дух.

Стиснув меня в объятьях, он с силой толкает бедрами, желая быть как можно глубже во мне, и глухо рычит.

Мощное тело лежащего позади меня мужчины дергается от удовольствия.

— Эва, радость моя, — стонет он и в порыве чувств кусает меня за плечо.

Я охаю от неожиданности, испуганно вздрагиваю, едва теплая капля крови скользит вниз, но тут же успокаиваюсь, почувствовав, как ловкий язык осторожно касается ранок.

— Прости… — легкие быстрые поцелуи. — Рири просто не смог сдержаться.

Мужчина осторожно выходит из меня, и я с блаженной улыбкой вытягиваюсь на кровати и переворачиваюсь на спину.

— Моя… — тихо рычит то ли Рири, то ли Курт, нежно целует в губы, а затем откатывается к краю кровати и встает.

Стянув с себя презерватив, лаэрд небрежным жестом отбрасывает на пол использованную резинку и идет в сторону ванной комнаты.

— Кстати, старичок, что значит, ты обо мне полгода мечтал? — с любопытством поглядываю на него из-под полуприкрытых ресниц. — Мы же познакомились совсем недавно.

Курт гремит чем-то и возвращается ко мне, неся в руках кусок марли и флакон перекиси.

— Так и не вспомнила… — с легкой обидой выдыхает он и сжимает губы. — Знаешь, это немного ранит мое самолюбие.

Мужчина садится рядом и осторожно протирает ранки на моем плече, оставленные на этот раз его зубами.

— Да что я такого сделала?

— Ты не помнишь меня, — тихо произносит он, ласково проводя рукой по моему голому животику. — Не помнишь, как я героически спасал тебя из того подъемника.

Я хмурю лоб, пытаясь понять, о чем говорит мужчина, и удивленно хлопаю ресницами.

Подъемник… Какой еще подъемник?

А-а-а… Мариус Буркхард и то интервью, спровоцировавшее во мне силу демона!

Яблокова, а ведь ты тогда подумала, что здоровый, как бык, мужчина с короткими волосами — это не кто иной, как начальник службы безопасности. Иначе зачем еще ему пытаться спасать какую-то глупую зареванную девчонку.

— О! — несмотря на усталость, я резко сажусь на кровати и подпрыгиваю от внезапного возбуждения. — Ты тот самый чувак, что был в офисе Буркхарда!

— Тот самый, — кивает Курт, мягко, но настойчиво возвращая меня в кровать.

Поворачиваюсь лицом к лаэрду, позволяю его рукам обвиться вокруг моей талии и провокационно улыбаюсь.

— Значит, влюбился в меня еще тогда? При первой встрече?

Он улыбается и загадочно молчит.

— Ну, вот опять! — возмущенно надуваю губы. — Мне что, до конца жизни придется из тебя правду выпытывать?

Улыбка становится шире.

— Ты сказала «до конца жизни»? — мужчина трется подбородком о мой нос. — А что, мне нравится этот вариант.

Я громко фыркаю, сползаю чуть ниже и утыкаюсь лицом в его широкую грудь. От лаэрда пахнет гелем для душа, Рири и Куртом. С шумом вдохнув эту невероятную смесь запахов, я закрываю глаза и незаметно для себя проваливаюсь в сон.

— Моя, — слышу сквозь дрему тихий шепот Курта. — Только моя.

Сны и реальность

Насыщенно-фиолетовая темнота вокруг, в небе блеклое солнце, больше смахивающее на луну, и смутно знакомый запах гари и жженого пластика.

Я стою на краю остроугольного выступа, погрузившись когтями на ногах глубоко в рыхлую породу, и оглядываюсь по сторонам.

Черт возьми! Где я?

Не тупи, Яблокова! Это — дом.

Как ты можешь не узнать, не почувствовать свой дом?

Я вздрагиваю от этой шальной мысли, опускаю голову и с удивлением осматриваю себя с ног до головы.

Во мне осталось мало чего человеческого — когти заметно удлинились, тело стало крупнее и покрылось мягкой черной шерсткой, какую я видела на теле Рири. Вот только от колен до когтистых лап и от кистей, с угрожающе острым маникюром, до локтя шерсть была белоснежной. А вот это уже ближе к демону-альбиносу Микаэля.

Я с удивлением провожу по белой, как только что выпавший снег на склоне, шерстке. В фиолетовом полумраке ее белизна бросалась в глаза, точно неоновая вывеска вдоль неосвещенной дороги.

Раскат грома, громкий и тревожный, заставляет мое сердце замереть и ускорить ритм.

Взмахнув большими белыми крыльями, я отталкиваюсь от выступа и взлетаю в фиолетовое небо с темными непроглядными тучами, чтобы понять…

Что понять?

Сама не знаю.

Это место мне действительно кажется смутно знакомым. Я ощущаю необычайную легкость, и наполняющий легкие воздух с привкусом гари кажется лучше ароматов соснового леса. Здесь лучше, здесь приятнее, здесь свободнее.