Дарья Кузнецова - Я выбираю свободу!

Слова Тилль окончательно поставили меня в тупик, а пристальный внимательный взгляд добавил растерянности. Она в самом деле не сердилась, не считала меня чудовищем, не испытывала отвращения. Более того, она сочувствовала мне! Причем сочувствовала не из девичьего всепрощающего мягкосердечия, а сдержанно, рассудительно, вполне осознанно и даже аргументированно. И мне было совершенно нечего ей возразить, потому что все кажущиеся очевидными утверждения она легко опровергала и полагала глупостями. Осталось только смириться, взять себя в руки, в очередной раз загнать лишние эмоции в дальний угол.

Долгие годы обучения помогают нам научиться смирять собственные чувства и порывы. Некоторым это ввиду характера дается легче, для некоторых последствия срыва не носят разрушительного характера, некоторым удается полностью разграничить собственные эмоции и магию. Последнее чаще всего случается с магами короткоживущих видов — наверное, природный защитный механизм. Мне в свое время пришлось приложить массу усилий, чтобы взрывной характер типичного огненного мага перестал осложнять жизнь, так что в особо тяжелых случаях взрывались только эмоции, а не строения вокруг. И измениться, да. В детстве я мало походил на себя нынешнего.

Несмотря на все сказанное, проникнуться такой точкой зрения я не мог: казалось, она чего-то не поняла или проявила излишнюю доброту. Но зерна сомнения, зароненные в мою душу, упали на благодатную почву.

Тилль утверждала, что Вириталь не обязательно ненавидит и презирает меня. Неужели подобное возможно? Сама целительница к моей истории отнеслась с участием и гораздо большим пониманием, о котором я даже мечтать не мог, но она ведь не знала всего. И Вириталь она тоже не знала, как она могла судить?

Но, с другой стороны… я и сам ее совсем не знал.

Да, я не имел права на ее прощение, но — на самом деле просто обязан был его попросить. Сказать, что сожалею, что признаю свою вину, что… да просто перешагнуть через себя. Ведь если меня не желает принимать Грань, то, может быть, это не наказание, а шанс все исправить? Даже не шанс, почти приказ. И я в самом деле не смогу обрести покоя, не встретившись со своим страхом.

Времени, пока мы искали Мельхиора, хватило, чтобы окончательно принять решение. Теперь я знал, что нужно сделать, когда закончится эта история. Как говорил эль Алтор, боги не наказывают просто так, а учат. Так, может, урок состоял не в том — или, скорее, не только в том, чтобы осознать собственную глупость и жестокость, а в том, чтобы побороть страх и… наверное, смирить гордыню?

— Ага. Живые, оба, — прокомментировал Миль, поднимая на нас взгляд от каких-то документов. Обнаружился следователь в собственном кабинете, но нам пришлось некоторое время подождать, пока темного покинут посетители. — Вроде даже в своем уме, — добавил с сомнением, окинув меня взглядом.

— Вроде бы, — поморщившись, кивнул я. — Прости, что я на тебя так накинулся. Это было… временное помутнение.

— Я так и понял. Ладно, забыли, — благодушно отмахнулся Мельхиор, жестом приглашая нас сесть. — Тогда, раз ты способен нормально разговаривать и держать себя в руках, давай вкратце: откуда эта девица тебя знает?

— От матери, я полагаю, — вздохнув, ответил я.

— То есть она твоя внебрачная дочь? — Темный вскинул брови.

— Она моя вполне законная внучка, — возразил ему мрачно. Тилль покосилась на меня настороженно; наверное, ожидала повторного срыва и всплеска эмоций, но я уже вполне себя контролировал. Причем не просто контролировал, а… мне даже как будто стало легче. Может, от наконец-то принятого решения, отважиться на которое я не мог полжизни?

— А? А-а, то есть имя мне не зря показалось знакомым, — протянул Миль. — В принципе, на мотив для подставы тянет. И даже объясняет, откуда она могла знать про твою струну.

— Совершенно не обязательно, — поморщившись, отмахнулся я. — Я ношу струну на ремне сравнительно недавно, с начала войны. Поначалу вообще таскал на цепочке на шее, но это неудобно, потом — в креплении на запястье, так все обычно и поступают. Пряжка — индивидуальный заказ, сделана специально под струну, так что это нераспространенная практика.

— Вот как? Что ж, это только укрепляет меня во мнении, что есть некто третий — организатор.

— Миль, а можно в подробностях, как все случилось? Или не в подробностях, а хотя бы по порядку? — недовольно вставила Тилль, и темный состроил виноватую гримасу.

— Да, извини, я забыл, что вы не в курсе. Значит, дело было так…

Мальчик-менталист Лантаин по иронии судьбы буквально вырос в посольстве темных: он был сыном вещевика, отвечавшего за чистоту и порядок в этом здании. Он-то с несколькими любознательными друзьями и нашел тамошние потайные коридоры, о которых хозяева, разумеется, знали, но в секрет существования которых посторонних не посвящали. В детстве он успел излазить их вдоль и поперек, поэтому прекрасно ориентировался в хитросплетении переходов. Именно он помог сообщнице пробраться внутрь и вытащить наружу обездвиженного Владыку.

Тот отпустил охрану совсем даже не ради случайного свидания. Все-таки дураком Владыка не был, и в рискованную авантюру с малознакомой девицей наверняка не пустился бы. А вот побыть в одиночестве, когда не нужно держать лицо перед посторонними и можно дать волю эмоциям… Его было сложно за это винить и осуждать. Я по себе знал, насколько трудно принять поражение, тем более — такое поражение.

Безвкусное зелье заговорщики банально подлили в питье, пользуясь рассеянным из-за усталости вниманием жертвы. Когда зелье сработало, вдвоем вынесли тело тем же ходом, через который попали внутрь.

Танагриаль, вместе с остальными студентами вызвавшаяся помогать при организации праздника, без труда подсыпала в мою тарелку простой сонный порошок. Это было даже не снотворное в полном смысле: расслабляющее успокаивающее средство, применяемое широко и повсеместно, безвредное и быстро выводящееся из организма. Вместе с сырым луком и мелкой непотрошеной рыбой, частью горчащей по вполне естественным причинам, заметить его оказалось невозможно, так что здесь заговорщики почти не рисковали. Одного они не учли: моего настойчивого стремления напиться и забыться. В сочетании с алкоголем эффект получился совсем даже не снотворный, но зато расслабился я от души.

Когда жертва усыпления вместо того, чтобы начать клевать носом и потихоньку убраться в посольство, пустилась в пляс, девушке пришлось наблюдать и ждать удобного момента. Оставаться незамеченной ей помогал еще один алхимический состав, менее распространенный, но тоже популярный — маскировочный порошок, следы которого Миль нашел в посольстве, в храме и даже на моей струне.