Евгений Щепетнов - Охотник

— Снимите с нее все!

— И памперс?

— Все снимите! Держите дверь, чтобы никто не вошел. Если мне помешают — она погибнет. Я — тоже.

Сергар решительно сбросил с себя пижамную рубаху, штаны, оставшись совсем нагим. Зоя закончила раздевать дочь, нерешительно глянула на лекаря, ничего не сказала, подошла к двери и вдруг уселась на пол, опершись на дверь спиной:

— Устала. Посижу. Не войдут. Только через мой труп. Маша, помогай!

Маша кивнула, села рядом, и обе женщины стали внимательно наблюдать за тем, что делал Олег — одна со страхом, недоверием, другая — со жгучим любопытством и радостным восхищением, уж больно картина была забавной! На постели — голая девица, уткнувшаяся взглядом в потолок, над ней — мускулистый парень, голый, как Адам! Заснять на фотик — ну просто-таки порносцена, а не лечение!

«Вот это парень, не то что Анжелкин мохнатый Зураб-ларечних! Небось локти кусать будет! И поделом! Говорила ей — учиться надо было на медсестру, тут не только старые бабки и древние пердуны бывают, тут можно такого жениха отхватить! Ну… вот такого! Как Олег! Кстати сказать, и ноги у него уже вполне ничего! В шрамах только, но шрамы даже украшают мужчину! А спина? Мускулы так и перекатываются! Ни жиринки — просто культурист, да и только! А руки?! Как схватит за задницу, как прижмет… Ооооо! Скорее бы ночь! Да ухватиться за его „рукоятку“! Вот же одарил бог парня таким хозяйством… до самого сердца достает! Он даже на вкус приятный! Не то что нашенские придурки… не курит, не пьет — мечта, а не мужик! Костьми лягу — но никому не отдам!»

Маша почувствовала такой приступ возбуждения, что едва не кончила. Покосилась на Зою и отвела глаза, устыдившись дурных мыслей. Баба переживает, а она только думает, как раком встать да зад парню подставить!

«Ну не сука ли я? Нет, а что сука-то? Что естественно, то не безобразно! Я что, отнимаю что-то у Зойки? Наоборот, помогаю! А то, что „встало“ на парня — так это природа, я все-таки человек, баба, а не холодная статуя! И ничего человеческого не чуждо, как кто-то там сказал. Маркс, что ли? Но хорош самец, да… хорош! Как я его хочу! Ууууу… щас завою, как волчица!»

«— Чем больше площадь контакта тел, тем большее воздействие ты оказываешь на пациента.

— Мам, а что, я должен голышом ползать по какой-нибудь бабке? Тьфу!

— Нет, сынок, — мать улыбнулась, а отец за столом поперхнулся и выронил деревянную ложку, зайдясь в приступе смеха. — Тихо, Смул! Ну не мешай, а?! Я объясняю ему азы лекарского дела, а ты хихикаешь!

— Да я вспомнил, как ты лечила того парня от воспаления легких! Нет, ну ты представь — я захожу, а ты по пояс голая прижимаешься к его спине! А он чего-то там радостно повизгивает, мерзавец! И как не повизгивать, когда к нему прижалась красивая баба такими-то сиськами! Хо-хо-хо…

— Фу-у-у… Смул! Ну чему ребенка учишь! Сынок, не слушай его! Папка шутит!

Мать секунды две крепилась, потом вдруг не выдержала и прыснула:

— Ты бы видел свое лицо! Приехал с рынка, весь такой ничего не ожидающий, а жена тискается с голым мужиком! У тебя глаза так повылазили, я думала — на пол упадут! Спасибо, сразу не прибил, хоть спросил, зачем это я на него залезла! Другой бы по башке сразу! Хи-хи-хи…

— Люблю потому что… — ухмыльнулся отец. — Но вообще-то мысль была шандарахнуть чем ни попадя. Уж потом вспомнил про лечение…

— А что, такое лечение редко применяют, мам? — Сергар смотрел на хохочущих родителей и не понимал, чего они так развеселились? Что такого смешного, если лекарка обнимается с полуобнаженным пациентом, и главное — зачем?

Мать вытерла слезы, успокоилась и деловитым тоном пояснила:

— Редко. Во-первых, кому охота тискаться с каким-то там пациентам? Даже если хочешь его спасти. Это уж от отчаяния, когда ничего не помогает, и ты делаешь ставку на все свои силы. Мы ведь не лечим особо сложные случаи, для того есть Высшие Лекари. Вот пусть они и ползают голышом по всяким там пациентам… хе-хе-хе… Кроме того, чтобы добиться максимального эффекта, не нужно плотного контакта, достаточно напоить пациента специальным снадобьем, повышающим его чувствительность к магии. А вот если нет снадобья или оно не помогает… вот тогда — да! Тут уже прямой контакт, единение, и лучше как можно плотнее, как можно большей площадью! Лучше — раздеться совсем и лечь на него так, чтобы руки касались рук, голова головы, а ноги ног! И тогда…

— Тогда бы я тебя точно прибил! — захохотал отец, откинувшись на спинку стула и отбросив от себя ложку, загремевшую по столу. — А для пущего контакта и лучшего лечения не надо еще засунуть и…

— Тьфу на тебя, похабник! — расхохоталась мать и, отвернувшись от Сергара, показала мужу кулак. — Кто про что, а он все про ЭТО! Тьфу! Тьфу на тебя!

Сергар смотрел на них и ничего не понимал. Ему вчера исполнилось шесть лет, он был уже большим мальчиком. Мужчиной. Но у взрослых еще много непонятного… они странные. И что тут смешного?»

Девушка была теплой, гладкой и, как ни странно, хорошо пахла. Как пахнут все домашние девчонки — молоком, свежестью, чистым девичьим телом. Дыхание тоже чистое, губы пухлые, красные, будто накрашенные.

«Красивая девочка!» — мелькнула мысль и тут же умчалась — не до нее! Даже мужская плоть, восставшая после того, как лекарь взгромоздился на девушку, тут же опала, будто убоявшись предстоящей задачи.

Сергар лег на девушку, взяв ее ладони в свои, прижавшись своими ногами к ее ногам и своими губами к ее губам. Теперь они были как зверь с двумя спинами. Как два любовника. Как муж и жена, соединившиеся в единой порыве — зачать новую жизнь.

Тело лекаря засветилось ярким, даже при свете видимым светом, видимым даже непосвященным. Сергар сейчас просто сочился Силой.

Маша невольно ойкнула, и Зоя быстро закрыла ей рот, накрыв ладонью так быстро, что едва не разбила губу. Девушка обиженно посмотрела на соседку, и та встретила взгляд яростным блеском черных глаз — молчи! Маша кивнула и стала наблюдать за происходящим, ничем уже не выдавая свое присутствие.

Хлоп!

Проникновение было таким неожиданным, таким чувствительным, что Сергар едва не потерял контакт со своей Силой. Он буквально впился в мозг девушки, вонзился в него, ворвался, как в темную комнату врываются лучи утреннего света, выскочив из-за отодвинутой занавески. Тьма треснула, разорвалась в клочья, унеслась прочь, испуганная бесцеремонным вторжением, и Сергар остался висеть в пространстве — маленький, как облачко, зависшее над необозримым Миром.