Шлейф сандала (СИ) - Лерн Анна

Проснулась Минодора от жажды. Пить хотелось неимоверно и, поднявшись с кровати, она, покачиваясь, подошла к графину. Девушка поднесла его губам, жадно напилась, а потом вдруг услышала тихий голос:

- Минодора Васильевна! Минодора Васильевна-а-а!

Сначала она подумала, что ей показалось, но когда увидела в окне чью-то голову, всполошилась. Это еще кто?! В девичьи покои?! Через окно?!

- А ну, прочь! Иначе слуг позову! – рявкнула она, толкая незваного гостя. – Срамник!

И лишь в тот момент, когда Минодора увидела лицо мужчины, ее осенило: да это же сыщик!

Но было уже поздно… Бедняга взмахнул руками и полетел вниз, глядя на нее испуганными глазами.

- Матерь Божья… - прошептала девушка, вывалившись по пояс из окна. – Неужто в этот раз точно убила?

Она выскочила из комнаты, стараясь не шуметь, спустилась по лестнице и выскользнула во двор. Мужчина лежал в палисаднике, раскинув руки и ноги, а его широко раскрытые неподвижные глаза были устремлены в небо.

– Мама… – Минодора закусила губу, испытывая все оттенки страха. – Ой, мамочки-и-и…

Девушка присела рядом с сыщиком и легонько похлопала его по щекам, надеясь привести в чувство.

- Эй! Очнитесь же! Ну прошу вас!

Хорошо, что ночь была лунной и светлой.В ее серебристом сиянии все виделось словно днем. Мужчина несколько раз моргнул, а потом его голова медленно повернулась в сторону Минодоры. На бледном лице заиграла слабая улыбка, и он восхищенно протянул:

- Минодора Васильевна, как же вы хороша под лунным светом… Будто ангел…

Девушка вспыхнула, отворачиваясь от сыщика. Таких слов ей еще никто не говорил. Сердце бешено заколотилось, предательская дрожь охватила тело, и Минодора выдохнула:

– Да что ж вы, в окно ко мне полезли, чтобы сказать, как я хороша?

– Я каждую ночь готов падать с вашего окна, лишь бы слышать ваш голос и видеть ваше милое лицо… – прошептал мужчина, беря ее за руки. – Прошу вас, скажите, что ни с кем не связаны обещанием?

– Каким обещанием? – Минодоре не хватало дыхания от волнения.

– Обещанием стать чьей-то супругой…

– Нет… Нет! – девушка почувствовала как кружится голова. – Прошу вас, встаньте… Вы не расшиблись?

Сыщик сел, поправил волосы, после чего широко улыбнулся.

– Я в порядке. Не переживайте обо мне… Мне приходилось столько падать в этой жизни, что вам и не снилось, Минодора Васильевна!

В этот момент из дома послышался взволнованный голос Степаниды Пантелеймоновны:

– Минодора! Ты куда запропастилась?! Отвечай немедля!

– Уходите! – девушка поднялась на ноги и оглянулась. – Сейчас же!

– Пообещайте, что я увижу вас еще раз! – взмолился пылкий сыщик, окидывая Минодору жадным взглядом.

– Завтра у озера в семь вечера! – быстро сказала она и, не оглядываясь, пошла к дому.

* * *

– Что ж ты глаза на все закрыла, а, Хатуна? – старая Кэто хмуро смотрела на свою невестку, которая курила, сидя у открытого окна. – Давид не в ту сторону поглядывает… Чтобы беды не вышло!

– Вы это о чем? – госпожа Хатуна сдвинула брови, поворачиваясь к свекрови.

– О том, как твой внук на брадобрейку, тобой нанятую, смотрит! Глаз не сводит! И это не просто страсть, это что-то большее! – старуха раздраженно толкнула тростью стул и тот упал. – Если бы он ее желал, то смотрел бы как на чабанский шашлык, приготовленный на виноградной лозе! Но наш Давид смотрит на нее рассеянно, с теплом! Он пьян от нее! Э-э, Хатуна, он готов ради этой парикмахерши на битву с тигром!

- Что вы говорите, дэдамтили?! Давид и эта маленькая рыжая девчонка?! – возмущенно протянула госпожа Хатуна. – Да разве он когда-нибудь обращал внимание на таких девиц?! Вы уж меня простите, но вкус своего внука я знаю! Видела его любовницу!

- Поэтому я и говорю, что он влюблен, а не испытывает всего лишь быстропроходящую страсть! – фыркнула старуха. – И да, его любовницу я видела тоже… Кроме выдающихся форм, никакого содержания! Она глупая кукла!

- Вай Ме-е-е-э! – охнула госпожа Хатуна, делая большие глаза. – Вы не должны так говорить!

– Это еще почему? Мне столько лет, что я могу говорить что угодно! – недовольно возразила старая Кэто. – Это ты еще не доросла, что перечить мне! И вот что я тебе скажу! Рыжая девица совсем не глупа. У нее острый ум и такой же острый язык. Она опасна!

– Чем? Даже если Давид и почтит ее своим вниманием, это закончится через месяц! Нельзя любить того, кто никогда не будет тебе соответствовать!

– Значит, ты тоже глупа, Хатуна! – процедила свекровь. – Хотя ты и по-молодости не отличалась сообразительностью!

Женщина резко поднялась, но ничего в ответ не сказала, сдержав свои эмоции. Да и неприлично было спорить со старшими. Госпожа Хатуна вышла из комнаты, а старая Кэто проводила ее прищуренным взглядом, не скрывая улыбки. Она подошла к окну и увидев пачку египетских папирос «LeCair».* Оглянувшись, Кэто достала одну и закурила, с удовольствием затягиваясь ароматным дымом. Ей так хотелось стать хотя былет на шестьдесят моложе… Эх… Она вспомнила, как Давид смотрел на рыжую пигалицу. Господи… отведи от греха…

Глаза с туманной поволокою,

Полузакрытые истомой,

Как ваша сила мне жестокая

Под стрелами ресниц знакома!

Руками белыми, как лилии,

Нас страсть заковывает в цепи.

Уже нас не спасут усилия.

Мы пленники великолепья.

О взгляды острые, как ножницы!

Мы славим вашу бессердечность

И жизнь вам отдаем в заложницы,

Чтоб выкупом нам стала вечность.*

*«Египетскими» часто называли папиросы, которые были тоньше других.

*Глаза с туманной поволокою…(Николоз Бараташвили)

Глава 54

У меня внутри начинала кипеть ярость, стоило вспомнить слова старой горгоны из дома Эристави. Ты посмотри, какая аристократка выискалась! Какие же они надменные, готовые вот-вот лопнуть от распирающей их гордости за свое высокое происхождение!

– Тоже мне, цаца носатая! – проворчала я, наводя порядок в инструментах. – Я прям, мечтаю стать подстилкой для вашего внука, ага, как же!

- Ничего, Еленочка Федоровна, они потом еще сами за вами бегать будут! – Прошка, как всегда, легко считал все мои настроения и мысли. – А мы им скажем: «Видит собака молоко, да рыло коротко!». Да?

- Именно так и скажем, - с улыбкой согласилась я. Ну, конечно, будут они за мной бегать… Я для них не та дичь для охоты. Им явно нужна утка пожирнее. А то и целая лебедь. – Пойдем-ка, Прохор посмотрим, что там Акулинка Машутке сшила. У девчонки обнова, а мы и не похвалили.

Машутка сидела на стульчике возле Танечкиной колыбельки и боялась лишний раз пошевелиться. Акулинка сшила ей платьице из моего ситцевого в голубенький цветочек. Ткань уже немного потеряла цвет, но все равно оно выглядело куда лучше, чем те обноски, которые девочка носила до этого.

- И кто это у нас тут такой красивый? – восхищенно воскликнула я, и девочка довольно зарделась.

- Это же я, Машутка! Не признали, что ли?

- Да где уж тут признаешь! – поддержал меня Прошка. – Я вообще подумал, что к нам случаем, барская дочка заглянула! Красавица – глаз не отвесть!

- Барская дочь! – захихикала Машутка, морща курносый нос. – Графинюшка Машутка!

Дети принялись звонко смеяться, и мне пришлось их увести, чтобы они не разбудили Танечку.

- Прошка, у тебя есть еще какая обувка? – спросила я, когда мы спустились вниз.

- Не-а… откель ей взяться? - мальчишка посмотрел на свои ноги. – А зачем вам?

- Не босиком же нашей графинюшке идти, - задумчиво произнесла я, глядя на маленькие ножки, на которых не было живого места от шрамов.

- Дык я ей свои отдам, а сам и босиком похожу! Я привычный! – Прошка стащил свои боты и протянул их девочке. – На!

- Ну что сказать? Прохор у нас настоящий мужчина, - я подмигнула Машутке. – Как-нибудь дойдем до обувной лавки, а обратно уже в новых пойдете.