Красавица, чудовище и волшебник без лицензии (СИ) - Заболотская Мария

Ох, как хотелось Джуп дать заносчивому Ноа отповедь с прямотой и суровостью, которых он заслуживал! «Ваше Цветочество! — объявила бы она, наконец дав волю чувствам. — Уж поверьте, дело вовсе не в проклятии! Ваша вздорность, ваше себялюбие, капризность, и слабость, из-за которой всем добром Ирисов заправляет жестокий и жадный гоблин Заразиха — вот почему любой бы захотел сбежать из Ирисовой Горечи!», А если бы принц возразил: «Ты просто не знаешь, о чем говоришь, ведь никогда не видела мой истинный облик!», она бы воскликнула: «Ох, да я вижу его который день, и, знаете, Ваше Цветочество, ничто в вас не…» — но тут мэтр Абревиль, догадавшийся, отчего она разволновалась и шумно засопела, толкнул ее локтем в бок, призывая к осмотрительности.

Джунипер смолчала, а затем ощутила приступ сочувствия к Ноа, продолжающему ворчать и вздыхать. Подумать только, он до сих пор всерьез считал, будто главная беда его жизни — утрата красоты! «Ну еще бы, — сказала она себе. — Нельзя же просто так догадаться, что тебе не хватает того, чего у тебя никогда и не было!».

Фарр-Весельчак греб без устали, изредка принюхиваясь — его вели к цели запахи, которых никто больше не смог бы уловить в прохладном ночном воздухе. Вскоре вдали замигали пляшущие цветные огоньки — целая стайка, увеличивающаяся с каждой минутой. То были костры у причала и фонари на многочисленных лодках. Какие-то из них были пришвартованы у берега, какие-то только приближались к заветной цели. Некоторые лодки были украшены целыми гирляндами разноцветных огней — гости стремились показать, что всерьез готовились к празднику — а надо всем этим сияли тысячи и тысячи светлячков, совершавших свой посильный вклад в обустройство Гостеприимной Ночи.

— Сама Мглистая Лощина чуть дальше, за ручьем. От причала к ней ведет дорога, к которой сходятся все здешние тропы, — сказал Фарр, глаза которого от предвкушения светились сейчас ярче фонарей, и Джуп впервые заметила, насколько мало в них человеческого: желтые, с горизонтальным зрачком-полоской. Это производило пугающее впечатление, и на мгновение ей стало тревожно: что, если остальные лесные жители, с которыми им придется повстречаться на празднике, окажутся не намного приятнее гоблинов?..

— Время надеть маски! — объявил принц своим спутникам. — Нас никто не должен узнать! Что до тебя, лодочник, то вряд ли ты покажешься кому-либо интересным. Подобными тебе кишит весь лес, и, наверняка, все они сегодня соберутся в Мглистой Лощине. Впрочем, будет лучше, если никто не увидит, что ты привез нас сюда…

— Я могу высадить вас в стороне от причала, — не стал спорить захмелевший сатир, теперь уж легко пропуская мимо ушей все обидные слова. — А сам оставлю лодку вместе с прочими и найду вас в Лощине, если вы доберетесь туда первыми.

На том и порешили: Ноа, Джунипер и Мимулус сошли на берег в зарослях камышей, а Фарр-Весельчак поплыл к огням причала. Не успели искатели приключений выбраться на ярко освещенную светлячками дорогу, которая вела от причала к Мглистой Лощине, как их тут же нагнала веселая компания на разноцветной скрипучей колымаге, увешанной фонарями сверху донизу. Кое-кто был в масках, как и принц со своей свитой, но большинство не скрывали своих лиц — темных, шерстистых, с сопливыми блестящими пятачками, похожими на свиные. На лбах у них росли небольшие острые рожки, в честь праздника украшенные лентами, цветами и бубенчиками. «Прибрежные бесы! — шепотом объяснил Мимулус Джунипер. — Живут в норах под крутыми берегами, известны своей удушающей дружелюбностью. Наверняка сейчас навяжутся нам в приятели!».

В повозку бесов было запряжено мохнатое животное, показавшееся Джуп похожим на пони и свинью одновременно: невысокое, коротконогое, безо всяких признаков шеи, с широким приветливым рылом. Во лбу у него тоже блестел рог — но куда длиннее, чем у бесов — и весь он сверху донизу был увит развевающимися лентами, которое это чудище время от времени пыталось ухватить и сжевать.

— А это свинорог, — вполголоса продолжил свои объяснения Мимму. — Его в лесном краю часто ставят в упряжь, хотя большую часть времени он свободно бродит по лесу и питается, чем придется. Очень неприхотливое, хотя и неповоротливое животное!..

— Я слышала про единорогов… — прошептала в ответ Джуп. — Но не уверена, что…

Мимулус закатил глаза, показывая, как мало она смыслит в однорогих копытных.

— Еще бы ты не слышала про единорогов! Но откуда же у лесных бесов единорог? Не у каждого принца крови он есть, да и в Росендале их не больше трех десятков, если считать вместе с теми, что используются в научных целях. А для лесных бесов сойдет и свинорог, тем более, что его можно приманить на любую кочерыжку.

Тем временем бесы, распевающие веселую песню, поравнялись с нашими героями и тут же предложили подвезти их к Лощине.

— …Вы прибыли с Отмелей? Знаете дядюшку Плуто-гусятника? А сестриц Померанец, которые живут под желтым камнем? — наперебой кричали они, не ожидая никаких ответов. — У нас полно приятелей на Отмелях! Наша кузина Мабби прошлым летом вышла замуж за вдового тролля Хуперта, вы ее наверняка встречали на осенней ярмарке — у нее целых четыре рога, ни с кем не спутаешь! Ну что же вы стоите, забирайтесь к нам! Тут хватит места на всех!..

Джуп, придя в полный восторг от жизнерадостных бесовских манер, так схожих с ее собственными, тут же протянула им руки и запрыгнула в повозку, потянув за собой порядком оробевшего принца и недовольного Мимулуса, который бормотал: «Я уж думал, ничего скандальнее хождения по улиткам со мной сегодня не случится!».

Глава 45. Гостеприимная Ночь

Свинорог оказался воистину неутомимым животным: хоть повозка и была сверху донизу набита бесами, к которым добавились двое людей и один нелюдь, он бежал так ходко, что его короткие ножки, казалось, не касались земли. Один их бесов делал вид, будто управляет им, но вскоре стало ясно, что свинорог об этом не догадывается: он не замедлял ход при виде ям, ухабов и огромных корней, с презрением относился к объездам возле глубоких луж и норовил сократить путь при малейшей возможности, сколько ни дергал за вожжи бес-возчик. Не обращал он внимания и на тех, кто попадался на его пути. По той же дороге шли на праздник прочие лесные жители, разглядеть которых не представлялось возможным: заслышав грохот повозки и рев свинорога, они торопливо разбегались, ныряли в кусты или прятались за деревьями. Джуп успевала увидеть только свет фонарей, мелькающие тени и горящие из темноты глаза. Оставалось только удивляться, как бесам удалось недавно остановиться рядом с принцем и его свитой, не затоптав их и не сбив повозкой. Возможно, свинорог, обладая неким врожденным чутьем на благородных особ, признал в принце Ноа здешнего повелителя, но куда вероятнее — он просто почуял, что в карманах принца лежат объедки, которыми тот подкармливал улиток.

Несмотря на шум и тряску, бесы продолжали петь, смеяться и рассказывать обо всех своих родичах на Этом и Том Берегу, а когда на особо высоком ухабе кого-то из-них подкидывало вверх, остальные привычно хватали его за ноги и хвост, чтобы тот не вывалился на дорогу. Принц Ноа, не привыкший к подобным неудобствам, но нашедший их забавными, мертвой хваткой вцепился в свою сумку, где лежало еще несколько бутылок с нектаром — он разумно полагал, что увести Фарра-Весельчака с праздника будет не проще, чем уговорить его приплыть сюда. Мэтр Абревиль поначалу пробовал ворчать и возмущаться, но быстро прикусил язык, когда повозка в очередной раз подпрыгнула на кочке, и сердито умолк. Одна Джуп веселилась вместе с бесами, как будто всегда их знала, и даже упросила извозчика дать ей вожжи на время. Впрочем, свинорог не обратил никакого внимания на эту перемену и продолжал мчаться по колдобинам и корням, словно его жалили пчелы.

Вскоре они добрались до низины, где над тихим лесным ручьем, пахнущим тиной, стоял старый деревянный мост, бревна которого сплошь поросли зеленым мхом и папоротником. Его было хорошо видно — светлячков повсюду становилось все больше, а у воды их и вовсе собралось столько, что глазам становилось больно от этого сияния.