Плетеный человек - Антон Чернов
Но, воздействие именно МАГА критически завязано на расстояние от тела. А тело — тросы. И если я воздействую не на пространство, а именно на них — лишая Невезуху власти именно над ними, в пределах именно их — справлюсь.
То есть, холодно рассчитывал я, мне нужно один трос выпустить — времени на распутывание уже нет, Лихо может в любую секунду скользнуть в небывальщину. И чёрта с два я его оттуда выцеплю — просто не умею. А оно Невезухой шарашить будет, у него, очевидно, тело — не более чем источник глумёжности, а не эффектор.
И… нехрен сопли жевать. Действовать надо, времени нихера нет.
И выплюнул я трос-правую руку в сторону Лиха. Полетев мордой в грязюку, куда деваться, но уже похрен. И “видит” трос, пусть и хреново.
В замедленном восприятии выстреливающий трос виделся медленным, но безусловно, быстрее вытаращивающего глазище Лиха. То начинало подёргиваться пеленой, но не успевало, пробитое тросом, развернувшимся уже за спиной цветком, охватывая пакость.
А я вытащил морду из грязюки.
— Тьфу, — начал я пафосную речь злодея, повергающего пакость с выплёвывания грязи. — Вот ты и попалось, скотина!
— Вы же интеллигентный человек! — голосило Лихо, корчась на тросе.
Тут уже играла, насколько я понимаю, МОЯ небывальщина. И заякоренное Лихо своими подлючими возможностями пользоваться не могло, да и в небывальщину уйти. Я, через тросы, так чувствовал. Да, в общем-то, так по факту и выходило.
— Быдла я, — возвестил я, разрывая Лихо в клочья. — Наполшишечки, — уточнил я разлетающимся искоркам. — И какая же гадкая скотина была, — то ли пожаловался, то ли похвастался окружающему пейзажу я.
А, тем временем, вместе с искорками, явно “развеивалось” поле Невезухи. И я вспомнил уточняющий вопрос ведьмы, насчёт Оператора. “Развеялся?” — спросила она, и я думал, что ошиблась. Но не ошиблась, а похоже, знали ведьмы. И мне не сказали, стервы такие. Ладно, запомним, зло затаим и отомстим со страшной силой, посулил я, потихоньку начиная радоваться.
Вообще — как-то маятно и даже страшновато вышло в конце, отметил я, осторожно расплетая спутанные тросы себя.
Вот только одного не понимаю… Точнее, не понимаю-то я до хрена, но есть у меня актуальный вопрос: вот припёрся я в Арискино — Леший шалил. Неделю, на минуточку, так что в целом — нормально. В принципе — с Оператором выходит тоже сносно. Он давно буянил, а про него только Леший и знал. И ко мне обратился только тогда, когда убедился, что я способен помочь и доброжелателен. С остальными и заказов-то не было. Пёрся дуром и находил на кащеистый зад приключений. Да и не жалею, в общем-то.
А вот со змеями под Зеленюками и Лихом — фигня выходит. Как притянул я нечисть. Вот вроде и совпадение, а… А чёрт знает. Подборка такая, не самая надёжная — сейчас всякая дичь, хрень и прочая фигня каждый день творится. Но всё же… Хотя — посмотрим. Всё равно толкового ничего не надумаю пока.
Надумал я это толковое, дотопал по грязюке (начавшей, что занятно, подсыхать под солнышком) до колодца. Нос сунул — чуть не сплюнул. Тухлятина какая-то благоухает, чтоб её.
— Чтоб тебя ещё раз порвало, — искренне пожелал я порванному Лиху.
Бросил взгляд окрест — дома полуразрушенные, грязюка… И голый грязный Кащей посередине, блин!
— Бесит! — констатировал я, и деловито потопал в сторону небольшой речушки.
Дотопал, злобно шмякнулся на мелководье. Начал растираться песочком, отходя, как вылазит из воды морда.
— Кащей?
— НАХЕР ПОШЁЛ! — вежливо пожелал я нечистику. — НЕ ВИДИШЬ — МОЮСЬ Я!
— Понял, — ошарашено булькнул нечистик, погружаясь в воду.
— Ты это… настроение поганое, в общем. Через денёк поговорим, если нужно, — несколько устыдился я.
— Понял, — вторично булькнул уже почти исчезнувший водяной.
А я, отмытый и более-менее вменяемый, топал к роще. И прикидывал: а кого енто я послал? Так-то вроде водяной. Но они с людьми не того… Но я и не человек среди местной нечистости, а Кащей. Ладно, надо что — скажет. А если поздороваться вылез, морда щекастая — так и правильно я его нахер послал. Не фиг мыться мешать, да.
Дотопал, благо не так и далеко было. И подсох, и вообще — настроение поднялось. Ввалился в рощу, окинул кащеистым взглядом диспозицию.
Диспозиция, с ракурса Харитона, была занятной. А именно, фингалистый белугой орал на сжавшуюся магичку-шаманку, которая Ипполита вроде. Не очень членораздельно, но очень эмоционально. Кобылка сжалась, а её круп был опухшим и явно битым. И зажатые в лапе Харитона прутья (для человека — так и палки, прибить можно), лишённые листвы, тонко намекали, об чей круп они этой листвы лишились.
— Дура!!! — орал Харитон.
— Я как лучше хотела… — пискнула кобылка и сжалась.
— Достала!!! Замуж, сегодня же!!! Чтоб дурь в дурную голову не лезла!!! Этож надо?!! — закатил глаза Харитон.
Кстати, несколько явно вырубленных кентавров привольно раскинулись на полянке неподалёку. А остальное кентаврячество, ну из тех, что на ногах, уважительно внимало фингалистому издали.
Интересно, что енто у них тут, заинтересовался я.
— Здасти! — приветливо помахал я лапкой.
— Кащей?! — бешено вызверился на меня Харитон.
— Кащей-Кащей, — покивал я.
— Что… — замялся Харитон.
— Всё там, — доходчиво пояснил я, наблюдая, как конятина, полуприкрыв глаза, борется с бешенством.
После этого Лиха — с пониманием, а не иронией. Сам чуть бедного Водяного или Омутного не порвал нахер, уже внутренне хихикая, сам себе напомнил я. И продолжил.
— Лихо Одноглазое это было. Больше оно не будет, — доходчиво пояснил я.
— Слышала, ДУРА?!! — заорал, замахнувшись на магичку Харитон. — Кащей, лядь! Тебе жена нужна?!! — тыкнул он в сжавшуюся кобылку.
— Ты знаешь, Харитон. Оденусь-ка я, от греха, — для начала боком добрался я до висевшей на ветках сбруи.
Фингалистый повзирал, ноздри понадувал и заржал, как конь. А Ипполита эта заржала, как лошадь. Ну и я оскалился, забавно вышло.
— Так вот, — уже одевшийся продолжил я. — Не особо.
— А что так?!
— Я Кащей вольный и вообще. А ты, небось, единственную магичку не отдашь.
— Ну
