Сага об орке. Начало (СИ) - Чиркунов Игорь

Во-вторых, логистика. Пока она вся, у меня на горбу. Сколько я могу утащить за раз, уже знаю. Но если дело пойдет и дальше — половину времени у меня будет съедать доставка товара заказчику. И что, покупать лошадь и тележку? А по зиме санки? Коняка здесь стоит целых шестнадцать марок! Ну хорошо, возможно для моих целей подойдет и какая-нибудь уценка, типа «битый, крашеный». Но блин, это все равно как минимум от двенадцати до четырнадцати марок! Да мне на него полгода пахать! В смысле — ловить-продавать! Но и это полбеды, ибо как только я обзаведусь лошадью, для вылазок в глубину острова, я попадаю на еще одну статью расходов: эта тварь жрет, как не в себя. То есть вместе с лошадью я покупаю себе необходимость запасать для нее корм. А своего луга у меня нет, тут все клочки с травой расписаны. Даже если я нарою где-то личный луг, придется косить, сушить сено, где-то складировать… О мама-мия! Короче — гемор. И это — не все!

В-третьих, по здравому размышлению ближайший ко мне «рынок» довольно скоро насытится. И дело не в том, сколько я смогу выловить и засолить, закоптить. И даже не в том, сколько надо рыбы ближним ко мне одальбондам. Дело в их возможности закупать у меня рыбу! У них просто не будет денег, или других средств расплатиться со мной, взять то они взяли бы много. Всё бы взяли, но за так! То есть? То есть чтоб сбывать товар уже очень скоро мне придется двигать в глубь острова. А значит — смотри выше про конягу.

Финиш!

В общем, я решился. На третий день с утра и погодка вроде наладилась, солнца хоть не было, но лить перестало. Правда ветер поднялся.

— Поговорить надо, — подошел я к Йоргену, когда тот седлал свою лошадь после ночлега.

Видимо для него я все еще был тем же непонятным и взбалмошным «бедным родственником», который и в семью не вписывается, и выбросить на мороз совесть мешает.

— Чего тебе, Асгейр?

Поймал на себе пренебрежительный взгляд Сигмунда, типа «папа, ну чё ты с ним возишься?». Калле по близости не было, а вот Фритьеф, успевший хоть немного, но увидеть меня нового, посмотрел по-другому. Нормально так посмотрел, задумчиво. Кстати, именно он заметил, что «бедный родственник» вернулся с выселок прибарахлившимся. Остальным кажется на меня было настолько пофиг, что даже явись я в туркменском малахае и халате никто бы и не заметил. Извиняет их только то, что явился я уже после заката, а рано с утра мы уже выдвинулись. Что, однако Фритьефу не помешало окинуть меня внимательным взглядом, фиксируя «обновки».

— Разговор не быстрый. — предупредил я Йоргена, — Дело в том, дядя, — я специально подчеркнул последнее слово, — что я начал ловить рыбу. Да-да, — увидев его заинтересованный взгляд подтвердил я, — хорошую, морскую рыбу. То, с чем не справился твой средненький, угробив при этом и лодку моего отца и твоего работника.

— Хм, — промычал дядя, — и где ты ее ловишь? И как?

— Ну это же просто, дядя, — добавил я ироничности в голос, — раз рыба морская, то значит и ловлю я ее в море. То есть во фьорде. А как? — специально выдержал паузу, глядя родственничку прямо в глаза, — тебя это волновать не должно.

— Ну, — раздалось то ли вопросительное, толи нейтральное мычание.

— Что ну, дядя? Если это вопрос, то вот мой ответ. Я тут подумал, — я опять подержал паузу, театрально озирая окрестности, — мы же семья! — надо было еще хлопнуть его, по плечу. Но решил не переигрывать, — Вы, почитай это всё, что у меня осталось! К тому же, делитесь со мной… кровом… едой… одеждой… — паузы в словах были преднамеренные, на словах про одежду Йорген все ж выцепил взглядом ворот новой рубахи, и новую тунику на мне, правда под старым плащом. — Наверно надо и мне поделиться с вами… моей рыбой.

Я пристально глянул ему прямо в глаза. Дядя завис тяжкой глыбой, держась одной рукой за седло.

— Поделиться говоришь? — наконец отвис глава семейства, — Мы тебя содержим, мальчик, не забывай это! А значит вся рыба, выловленная на наших рыбных промыслах тобой, принадлежит нашей семье.

К этому повороту разговора я и готовился. Правда поворот про «наши рыбные промыслы»… Блин, даже смешно

— С хера ли, дядя? Ты там не слишком… Как это? — чуть не ляпнул «по-русски», — мно-го ку-шать? — на манер иностранного акцента артистки из одной старой, но очень смешной комедии изобразил я, и тут же жестко пояснил, — зажрался!

— Да как ты… — зарычал тот

— Нормально, дядя, нормально. Как мне с тобой разговаривать? Я что, твой работник? Ты мне даже жалование не платишь!

— Я тебя содержу!

— Ох, ёп-те! Содержит он! Хожу в обносках, сплавили на дальний кордон, — так и сказал: «кордон», — кинули с собой пару старых рубашек да штаны залатанные и сиди там, не отсвечивай! Да у нормального хозяина рабы лучше одеваются, а я все-таки твой племянник!

На счет рабов я, конечно, перегнул, но Йорген повелся. Видимо где-то в душе совесть его погладывала.

— Это Инга, — тихо проворчал дядя, — говорил ей, соберите пацану с собой одежду нормальную…

— А я не знаю, Инга, не Инга. Ты же у нас, глава семьи! — напирал я, — Короче, дядя, я разговор начал не для того, чтоб ты меня тут нагнул, и заставил всё отдавать тебе. Как мой одаль, за который ты так распинался перед ярлом. — новая вспышка в темных глазах пожилого орка, — Я рыбу поймал в море, там, где нет моих-твоих рыбных промыслов. Поймал на собственноручно сделанные снасти. В свободное от работы на твоем пастбище время. Рыба — моя, и что хочу, то с ней и делаю.

Глаза Йоргена опять сверкнули гневом.

— Тогда скажи мне, мальчик, зачем ты начал этот разговор?

— Вот это — правильная речь. Короче, у меня есть рыба. И тебе она нужна, знаю. Но я не монстр, чтоб драть с родни полную цену, можем договориться, на каких условиях я буду тебе ее поставлять.

Подошел заинтересовавшийся Сигмунд. Фритьеф, уже верхом, маячил теперь в пределах слышимости. На удивление Калле где-то потерялся, и не лез под руку, видать засранец почувствовал, что в таком разговоре он скорее нарвется на оплеуху от отца.

— Что ж… Если мы все равно сейчас никуда не едем, давай договариваться.

— Ну зачем так, дядя, — как можно миролюбивее сказал я, — можем поговорить и дорогой. Меня не смутит, что ты едешь, а я иду пешком рядом.

В итоге мы договорились. К чести Йоргена, пока шел торг, он топал рядом со мной, отдав повод своей лошади Фритьефу. Договорились что он будет забирать у меня рыбу по семь пеннингов, соль при этом — его. А с наступлением холодов, он готов брать рыбу даже не потрошенную. Я удивился было, зачем? Мне несложно выпотрошить ее пока она только выловлена, но Йорген пояснил, что потроха отлично пойдут на корм свиньям. Я о таком не подумал. В счет рыбы он будет меня снабжать крупой, маслом и сыром, тоже по сниженной цене. А вот на счет соли так договориться не удалось.

— Ты же соль будешь использовать для засолки? И потом эту рыбу продавать другим. То есть наживаться на моей соли, а это не справедливо.

Пришлось согласиться. Минимальным набором одежды он так же согласился меня снабжать, но чувствую, мне будет проще закупаться самому, под словом «минимальный» Йорген скорее всего понимал «почти никакой».

***

— А сколько таких колец надо?

Калле плясал по кузне как собачка вокруг косточки, которой дразнится хозяин. Кость не дают, а собачка скачет на задних лапках, повизгивает, слюну сглатывает. Его уже гоняли, пинали, пихали — но все было бестолку, даже меня забавлял этот щенячий восторг молодого парня.

Мы, а это: Фритьеф, как основной консультант, Сигмунд, как заказчик и образец для мерки, Калле, как восторженный зритель и я находились в кузнице при усадьбе ярла. Из достоверных источников (одним из которых был сам Фритьеф) было известно, что лучше, чем в кузнице ярла кольчугу будущему грозе морей и прибрежных поселков не сварганят. Йорген идти отказался, сославшись на усталость от дальней дороги.

— В конце концов, — буркнул он сыну, — начинай уже принимать самостоятельные решения, ты следующим летом поведешь своих воином в поход. Хватит уже стоять в моей тени.