Год совы (СИ) - Ахмелюк Федор

- Логично, черт побери, - согласилась Юлия. – И все равно, всегда помни: больше всего я хочу, чтобы ты был рядом. Мы знакомы без году неделя, у нас не было близости, но я этого уже хочу.

- Так и я хочу этого же…

Тем временем сборы завершались. Часовая стрелка неумолимо ползла к цифре 1. Юлия нажарила ему сосисок, обильно посыпав специями, нарезала хлеба и сыра, налила горячего чая в термос.

- Забирай, пусть у тебя будет дополнительный стимул вернуться, чтобы отдать мне его назад, - сказала она в ответ на возражение Леонида: да не надо, дескать, чаю.

День был таким же непонятно-блеклым, как и утро. Небо дождя не обещало, но было затянуто неприятного молочного оттенка пеленой, хотя солнечный свет через эту пелену пробивался легко. Ветер стих, воздух начал нагреваться, появилась духота – видимо, к вечеру опять соберется все-таки гроза. Они стояли возле «девятки» Леонида. Тот уже разложил в машине еще раз все как надо и завел мотор немного прогреться – странный дефект устранился сам собой, возможно, просто сломался датчик температуры или, что еще более вероятно, это был элементарный глюк электрооборудования.

- Да что ты так, - сказал он, посмотрев на стоящую неподвижно, как изваяние, Камелину. – Не прощаемся же. Связь же не теряем.

- Не теряем, да. Но все равно – одно дело, когда я тебя вижу на экране, и другое – когда я могу подойти к тебе, обнять, прижаться, сказать что-нибудь ласковое. Накормить, поговорить с тобой, в конце концов, совершить уже акт близости.

- Что-нибудь ласковое ты и по скайпу сможешь сказать, разве нет?

- Смогу. Я все смогу. Может быть, я тебя не дождусь, но я тебя не потеряю.

Юлия подошла к нему, обняла, ласково поцеловала.

- Иди. Пора.

Вздохнув, он оторвался от нее, сел за руль, включил передачу. Спустя минуту габаритные огни задних фонарей скрылись в странной дымке, ползущей по земле. Постояв немного, глядя вслед ему, Юлия вернулась домой. На незакрытом, забытом ноутбуке шла онлайн-трансляция местного канала «Керыльские видеосети», который в «непопулярное» у зрителей время показывал главным образом видеоклипы. Камелина безнадежно уставилась в монитор.

«Стой, не бей мою любовь, зачем такая боль? - ты больше не со мной, не со мною…» - надрывно вопрошала на сцене какая-то незнакомая ей певица в огромном красном платье, энергично размахивая левой рукой в длинной красной же перчатке[1].

«Ты не со мною! Ты не со мною!».

Юлия уронила голову на сложенные на столешнице руки и громко, горько, безнадежно разрыдалась.

[1] Аника Далински – «Не бей мою любовь».

XVII

Все ждали, что лето закончится в июле, а в районе сегодняшнего дня – то есть двадцать шестого сентября – пойдет первый снег, но ошиблись – первая половина месяца еще как-то худо-бедно напоминала нормальный сентябрь, а во второй ударило такое пекло, какого не нашли в полуторавековой истории наблюдений даже метеоаналитики на телевидении.

- Духота какая… - пожаловалась Ирина, с видимым трудом крутя ручку стеклоподъемника. – Хоть комаров уже нет.

- Одна радость в жизни, - согласился Букарев, - ну что, еще попробуешь?

- Может, не надо?

- Пробуй, не бойся. Здесь все равно никто не ездит.

Она повернула ключ. На приборном щитке загорелись две красные лампочки, одна крохотная, другая здоровенная, мотор дряхлой «четверки» заурчал, как сытый кот – Букарева весьма веселило, что на пассажирском месте слышишь звук мотора совсем иначе, он сравнивал его с кошачьим мурчанием и утверждал, что это, наверное, оттого, что его «ласточке» просто приятно прикосновение к рулю такой няшки, как Ирина. Хотя «характер» у этой машины был явно женский, и при попытке посадить за руль – что было подтверждено ее прошлым владельцем, отцом Букарева – постороннего человека непременно начинала глючить электроника, отваливался глушитель, ключ застревал в замке зажигания или еще какой-нибудь не смертельный, но неприятный фортель «четверка» выкидывала в обязательном порядке. С Камелиной такого не случалось.

- Так. Я забыла, что дальше? – встревоженным голосом спросила Ирина, пытаясь нашарить педаль сцепления.

- Выжимай сцепление, включай передачу. Влево-вверх.

Раньше у них на рычаге КПП была маленькая круглая ручка со схемой расположения передач, но пару лет назад отец ее зачем-то открутил и воздрузил на ее место здоровенную «грушу» из прозрачного пластика. Надо бы найти, чтобы Ирина в передачах не путалась, а то включила уже как-то третью вместо первой.

- И фары включи, - сказал Букарев, - по новым правилам, они даже днем должны быть включены.

Маленькая красная лампа на приборной панели давно погасла, зато теперь вместо нее горела еще и зеленая.

- Так, снимай с ручника, дай немного газу и отпускай потихоньку сцепление. И на газ сильно не жми.

До чего же бестолковая в четверке панель приборов! Тахометра нет, контрольные лампы малюсенькие, нет и датчика давления масла – можно определять примерные обороты и по нему, зато в середину между «колодцами» зачем-то вкручен вольтметр – прибор, конечно, нужный, но для чайников за рулем абсолютно бесполезный.

Камелина, тем не менее, оказалась способной ученицей, почти сразу научившейся определять обороты на слух и вовремя переключать передачи, добавлять или сбавлять газ, и с этим проблем не было, а вот последовательность действий она иногда путала, да и сцепление отпускала слишком резко, из-за чего «четверка» рывком дернулась вперед и сразу заглохла.

- Ничего, заводи опять. Я же говорю, педаль медленно отпускай и плавно. На полном ходу, когда будешь переключать передачи, ее нужно будет отпускать быстро, но тоже не резко, это ничего, научишься со временем.

Потянувшись к ключу, она задела широким рукавом блузки рычажок под рулем, и теперь возле зеленой лампы горела еще и синяя.

- Дальний свет выключи, рычаг вверх переведи, - сказал он, тоже опуская свое стекло. – И поехали.

Со второго раза стартовать у нее получилось увереннее, но машина все равно почему-то двигалась рывками – видимо, Камелиной было неудобно держать ногу в туфле на каблуке на педали, и на газ она жала неравномерно.

- Вот, как-то так. В следующий раз без каблуков что-нибудь надень, неудобно же?

- Не очень, но у меня все, с чем можно носить туфли без каблука, сейчас в стирке…

- Вообще все?

- Так у меня и нету почти ничего такого.

- Штаны надень.

Камелина промолчала. Ее нелюбовь к брюкам была общеизвестна.

- Ну, чего ты так тащишься? Ускоряйся потихоньку. Как будет двадцать на спидометре, включай вторую, просто на себя рычаг переведи.

- А куда мне торопиться? Ты сам сказал, что нужно сначала учиться рулить, входить в повороты там, еще что-то…

- На автодром бы попасть, «змейку» покатать…

- Какую змейку?

- Упражнение такое. Там надо ехать, объезжая выставленные в ряд конусы, естественно, нужно все время рулем вертеть. У чайников обычно сначала руки дымятся, но со временем все получается, так-то, простое упражнение. Поворачивай сейчас направо, доезжай до выезда на дорогу, хватит, думаю, на сегодня.

- Все равно у меня никогда не будет своей машины. Но процесс, конечно, притягательный, - согласилась Камелина, аккуратно выводя «четверку» с покрытой потрескавшимся асфальтом площадки на грунтовую дорогу.

- Ямы объезжай, верти рулем, учись, пока я жив.

- Ты только попробуй мне раньше меня помереть!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍- Увы, сударыня, в Керыльской области средняя продолжительность жизни у мужчин – сорок девять лет, не то что ваши семьдесят три, так что тебе больше двадцати лет придется смиряться с этой мыслью. Хотя когда это еще будет.

- Ты опять заговорил на языке Юльки? С ней так разговаривай, а со мной по-человечески.

- Как там твоя Юлька, кстати? – спросил Букарев, доставая сигарету. Камелина буквально на третий день перестала его от себя отгонять, когда он курил – говорила, что вроде бы как уже и принюхалась.