Анатолий Агарков - Семь дней Создателя

Оставил их в гостиной накрывать стол и поднялся в мансарду. На западе краешек небосвода очистился от хмурых туч. В него заглянуло солнце, чтобы тут же утонуть в море. Разлилась кровавая заря. Предвестник ветреной ночи. Или ещё чего-то….

Связался по сотовому с Билли.

— Как я тебе?

— Выше всяких похвал.

— Но ты мне должен объяснить: что происходит? Почему люди в оптимизаторах курят табак, пьют пиво, играют в азартные игры?

— Нашёл время! Ну, хорошо. Твоё изобретение, Создатель, не подавляет человеческое сознание, а лишь приглушает негативные явления и усиливает позитивные. Люди, нацепив оптимизаторы, не становятся зомби — чего ты, кстати, так боишься. Они остаются людьми со своими прежними слабостями и привязанностями. Оптимизатор делает своё дело, а природа человеческая своё. Без конфликтов, сотрудничая, идём к прогрессу.

— Если сейчас с этого американского поляка сниму браслет, не повернёт ли он свою пушку против меня?

— Не факт. Зомбированную часть коры головного мозга я ему разблокировал, освободил от навязанной в конторе идеи найти и убить тебя. Но оптимизатор не торопись снимать. Я отсканировал носителя. По натуре агент Бженкевич не склонен к героизму, а в критической ситуации легко может поступиться чужой жизнью ради спасения своей. Сделаем из парня героя?

— Сделаем. Хотя с такой репутацией…. Лучше б я ему мозги вышиб в таверне. Была мысль….

Мы сели ужинать при свечах, а на окнах опустили жалюзи. Скорее военный совет, чем трапеза. Двое в оптимизаторах лишь для приличия ковырялись в тарелках, не выказывая аппетита. Мирабель скандинавская кровь не позволяла разогреться на еде. Ну, а я, русский Лёха, подналёг. Зачем себе отказывать в удовольствии, которое может оказаться последним в жизни? Тем более, приготовлено чудесно.

— Нам следует посоветоваться и решить, как организовать оборону дома от непрошеных гостей, — отложив столовый нож и вилку, начал военный совет бывший полицейский Андрис Вальдс. — Сидеть и тупо ждать, когда нам кинут в каминную трубу взрывное устройство, я не намерен.

— Что предлагаете?

— Предлагаю следующее. Дама остаётся в доме. Периодически включает свет то в одной комнате, то в другой. Это может вызвать движение затаившегося противника и обнаружить его. Собаки охраняют дом снаружи. Мы отодвигаемся от дома на метров двести-триста и оттуда ведём наблюдение. Один за дорогой, другой за побережьем и морем, третий за дюнами.

— По-моему разумно, — сказал предпоследний агент ЦРУ. — Только у вас нет оружия.

— А я и не собираюсь никого убивать, — возразил бывший полицейский. — Мы будем брать врага живьём. Или вызовем вас по сотовой связи. Мобильники у всех есть? Уберите звуковой сигнал вызова.

— Я боюсь, — сказала Мирабель. — Боюсь оставаться одна.

Мне тоже не понравился план Вальдса. Дрогнуть в дюнах в сырую ветреную ночь на исходе ноября — бр-р-р — Боже праведный. Им проще: у них оптимизаторы. Ледок в луже проломят, лягут и не почувствуют дискомфорта. В конце концов, охота идёт на меня, и стоит ли мишень выставлять на аванпосты, облегчая задачу противника?

— Наверное, мне лучше остаться в доме, — предложил.

— А как же быть с собаками? — урезонивал Вальдс. — Кто им скажет — Фу! — когда они начнут рвать всех подряд?

— А собак мы возьмём в дом, — сказала Мирабель. Сердце её томилось жалостью с того момента, как их выставили за дверь.

Так и получилось. Наши добровольные охранники ушли дозором в промозглую ночь, а мраморные доги остались ночевать с нами. Ночь, скажу, была…. Не зря закат такой кровавый. Я уложил Мирабель в кровать и сидел у изголовья, изредка целуя холодный лоб. Поднимался — в эти мгновения Мирабель вздрагивала и просыпалась — и уходил, чтобы выключить, как было велено, свет в одной комнате и включить в другой. В эти мгновения я был весь на виду — стреляй, не хочу! — так как жалюзи на окнах были подняты.

Примерно до полуночи мы периодически переговаривались по мобильникам. У нашей охраны настрой чувствовался боевой, с задоринкой. Оптимизатор не только создавал им чувство комфорта на сырой земле, но и подпитывал храбростью.

Потом зловещий шёпот Андриса:

— Кажется, началось….

И всё, больше ни одного звонка.

В какой-то момент доги, словно с цепи сорвались, стали бросаться на глухую южную стену, где росли платаны, где и окон-то на первом этаже не было. Там что-то происходило или происходит. С Мирабель стало плохо. Я вооружился кухонным топориком, подмышку любимую и забился в угол коридора второго этажа, не спуская глаз с лестницы в мансарду. Это было самое уязвимое место нашей обороны.

Время шло…. Собаки успокоились — лаять перестали, бросаться на стену, носиться по дому — но клыки ещё скалили и шерсть на холках топорщили. Я пристроил Мирабель в кресло и взялся за мобилу.

— Билли, что происходит или произошло?

— Наш агент Бженкевич получил рану несовместимую с жизнью.

— В смысле?

— В смысле, убит.

— Как это произошло? Кто убийца?

— Пока не знаю, но думаю, тот, кого мы ждём, где-то рядом. Это его рук дело.

— Где сельский полицай?

— Улепётывает в селение. Сам себя убеждает — за помощью.

— Снял оптимизатор?

— Нет, но зачем же посылать безоружного человека на верную смерть? Это я ему дал импульс страха.

— Что будет с нами?

— Ждём. Инициатива сейчас в руках врага, но, кажется, он ждёт ответных действий. Впрочем, это только предположения — контактов никаких.

— Что посоветуешь?

— Ждать.

И я ждал, не спал, сжимая ослабевшую Мирабель в объятиях. Рассвет забрезжил….

Обошёл весь дом по периметру, внимательно осматривая округу сквозь окна и решётки. Первый этаж. Потом с высоты второго. Не обнаружил ничего подозрительного. Осторожно приоткрыв входные двери, выпустил собак. Они рванули за дом, к платанам и тут же разразились бешеным лаем.

— Билли?

— Ничем не могу помочь, Создатель: оптимизатор на руке мёртвого человека — никакой чувствительности.

— Иду на разведку.

— Будь осторожен.

— А то.

— Алёша, не ходи, не бросай меня, — Мирабель появилась на лестнице второго этажа.

— Возьми себя в руки. Если мы не будем знать обстановки, станем лёгкой добычей. Крепись, любимая. Я скоро вернусь, дверь не запирай.

Как бы ей сейчас помог оптимизатор!

Я обогнул две стены дома — всё спокойно. Осторожно выглянул из-за угла обозреть тыльную сторону здания, к которой примыкали платаны. На что (кого?) там лаяли собаки? Лаяли они на Бженкевича, пригвожденного копьём к стволу платана. Нет, не копьём, скорее дротиком или острогой. Удар пришёлся в голову. Массивный, зазубриный наконечник пробил лобную кость и затылочную, глубоко вошёл в дерево и держал труп несчастного в вертикальном положении. Почти в полный рост — чуть-чуть, ослабнув, подогнулись колени. Кровь залила лицо, шею, грудь. Кровь и ещё что-то…. Нет, пусть это будут сгустки крови. Ну, может быть, ещё слюна из открытого рта….