Павел Блинников - Инквизиция

Но Маршан разрушил все построения инквизитора. Разрушил легко, посоветовав прийти на встречу всему гнезду. Будь Люк сам себе хозяин, жажда и ломка помешали бы оценить ситуацию верно, подтолкнув к смерти. А так он прислушался к мудрому совету хладнокровного высшего и явился в окружении девятнадцати рабов. Они обступили любовников, полностью заслонив вид для выстрела. Но не это самое страшное, не поэтому Решар сейчас до крови кусал губы. Все девятнадцать вампиров из гнезда Люка почти полные. Это видно по движениям, по скорости, по тому, как они спокойно наблюдают за Люком, пьющим Жанну. А значит, он их накормил. Решар поддался гордыне, не позвал подкрепление и обрек на смерть двадцать человек или около того. Это катастрофа. Если об этом узнают в Инквизиции, ему грозит полное отстранение, а быть может, и обвинение в пособничестве. Тюрьма или костер. Великий Инквизитор не посмотрит на прежние заслуги и с удовольствием допросит Решара лично. Естественно, под пытками.

Но даже не кара, что теперь практически неминуема, страшила Решара. Теперь до конца жизни ему будут сниться лица, лишенные очертаний. Двадцать безликих жертв будут преследовать его вечно. Душевные муки Решара нельзя передать словами. Погибли те, кого он поклялся защищать. Из-за глупой гордыни погибли двадцать человек, а еще он отдал в руки Люка и Жанну.

Он хотел наплевать на опасность и открыть огонь. Вампиры заворожены зрелищем двух соединяющихся тел, могут и не почувствовать опасности. Но сколько он так сможет убить? Одного-двух? Ну, максимум трех. А потом семнадцать почти полных вампиров набросятся на него. Решар убьет еще парочку, пока они к нему добегут, и на этом все. И никто не узнает, что по Европе бродит высший вампир и такое большое гнездо. И Решар поклялся, что убьет их. Один. Он никому не сообщит, потому что если Инквизиция узнает, его отстранят. Потом суд, костер или тюрьма. Нет, он отомстит, а потом придет с повинной. После мести можно и умереть. Решар медленно ушел в ночь, а сердце его жгли стоны наслаждения вампира и его жертвы.

Глава 20

Черный 'Феррари' вез Жанну и Люка по ночному Парижу. Ее голова на его плече, ее запах дразнит ноздри, призывая выпить. Но Люк терпел. Она больше не жертва, нет — любовница. Еще пара ночей, и он обратит ее. Сегодня он и так выпил больше, чем надо — завтра Жанне будет плохо. Однако есть проблема. Маршан. Если Маршан поймет, насколько она ему дорога, у высшего появится огромный рычаг давления на Люка. Быть может, он даже захочет убить девушку, лишь чтобы позлить раба. Логика высшего вампира отличалась от человеческой или даже просто вампирской, никто не мог точно сказать, что он выкинет. И поэтому Люк не повез Жанну к себе. Грузовики поехали к мастерской, а Люк и любовница к ее квартире.

Приехав, они поднялись наверх, и кровать вновь подверглась испытаниям на прочность. Больше Люк ее не пил. Он просто занимался любовью, не сексом — ЛЮБОВЬЮ! Он признал, Жанна заняла в сердце прочную нишу, о существовании которой Люк даже не догадывался.

Мокрые любовники лежали в постели, два возбужденных взгляда ласкали тела друг друга. Он не знал, о чем она думает, но предполагал, что о нем. Он не ошибся.

— Жанна, ты любишь меня? — спросил он.

— Больше жизни.

— Нет. Загляни внутрь себя и попробуй понять точно. Ты любишь меня или просто хочешь?

— Люблю.

— Тогда ты должна мне доверять. Ты доверяешь мне?

— Да, — пальчики провели по бледной груди, спустились по животу ниже.

— Завтра я должен уехать в Прагу, — его ладонь перехватила пальцы любовницы возле клина светлых волос. — Будь внимательней. Мы слишком сильно засветились здесь, чтобы оставаться. Ты поедешь со мной?

— Конечно! — Жанна вырвала ручку, перевернулась на бок и поцеловала его в плечо.

— Для тебя это будет означать новую жизнь. Я хочу, чтобы ты стала одной из нас. Хочу, чтобы ты была со мной вечно.

— Я тоже этого хочу, — поцелуй в шею.

— Тогда слушай меня и запоминай, — он тоже повернулся на бок, Жанна сложила губки в трубочку, раздосадованная лишением доступа к телу любовника. — Мы уедем в Прагу только завтра вечером. Ты соберешь вещи и полетишь на самолете утром. Я отвезу тебя до аэропорта и посажу на самолет. Как только ты приедешь, сразу устроишься в какой-нибудь неприметной гостинице. Послезавтра в двенадцать часов я буду ждать тебя в соборе Святого Вита. Это самый большой собор в Праге. Если меня не будет там послезавтра, встреча переносится на следующий день. Тебе понятно?

— Да. Но, Люк, зачем такие сложности? Почему я не могу поехать с тобой?

— То, что рассказал тебе инквизитор про высших вампиров, правда. И один из них обратил меня, и я нахожусь у него на службе уже сто пятьдесят лет. Если он увидит тебя или поймет, что я полюбил, он может попытаться тебя убить. Пока ты не станешь полноценной вампиршей, тебе будет угрожать опасность. А я не хочу, чтобы ты пострадала.

Наконец уже он поцеловал ее. Люк специально прикусил нижнюю губу, пьянящая слюна, смешанная с еще более пьянящей кровью, в мгновение ока завладели ее волей, Жанна обомлела, мозг не мог противиться.

— Ты сделаешь, как я прошу? — спросил он, по неестественно расширенным зрачкам видя, каков будет ответ.

— Я сделаю для тебя все, что ты скажешь, — голос как у безжизненной куклы. Она напомнила ему Анабель. Уже скоро, Жанна, уже скоро…

Люк не сказал всей правды, а она, будучи одурманенной, не нашла в его словах нелогичности. В действительности, пока остается человеком, Жанна в большей безопасности. Маршан не пьет кровь людей, а вот если она обратится, дело другое. Именно этого и боялся Люк. Если он обратит Жанну при Маршане, тот может убить ее назло. Поэтому Люк принял беспрецедентное решение. Он обратит ее по-тихому, а потом убежит. Оставит гнездо, уже давно опротивевшее, создаст новое. Но в нем будет только две птички. А вернее, две маленькие летучие мышки. Пусть Маршан сам ищет вампиров для пополнения сил. Они уедут далеко, он их никогда не найдет. А что будет потом, он не знал. Быть может, она заменит Анабель — жалкую игрушку и объект издевательств; быть может, он найдет в любви спасение, для ненависти к женщинам; быть может, ему перестанут сниться четыре павлиньих пера, торчащие из заднего прохода. Все возможно. Надо попробовать. И он, конечно, не знал, что Маршан собирается выпить все гнездо в Праге, как не знал, что едет на смерть, сам помогает рыть себе могилу. Для него жизнь и ее новые возможности замкнулись на этом прекрасном голом теле. Такое близкое и все еще такое далекое. Но скоро это расстояние сократиться. Оно сокращается с каждой ночью.