Татьяна Смирнова - Зона сумерек

— Странное место, — тихо сказала Розали, — очень странное… Гляди…

Чувствуя странное нежелание это делать, Паша наклонился, и заглянул вниз. Колодец оказался неглубок. При ярком солнце он отчетливо видел дно.

— Теперь снова гляди, — Розали подобрала некрупный камень, подбросила на руке и, немного рисуясь, отпустила в колодец. Паша замер, неизвестно почему. Секунда… другая… Колодец не возвращал звук. Это было очень странно. Но не более, чем это место вообще. Паша выпрямился и подумал, что есть ошибки, за которые раз совершив их, расплачиваешься всей жизнью, и добро, если только своей. Создатель этого места бесспорно заслужил свой костер, но лучше бы это случилось до строительства, а не после. Есть двери, которые обязательно надо запирать, и очень опасно оставлять их открытыми.

Поняв, что спутник ничего не скажет, она кивнула и отчужденно улыбнулась:

— Ты прав. В каждом доме есть свой скелет в шкафу. Пойдем отсюда.

Здесь, действительно, не бывает тишины, здесь все время звучит голос, но слышать его дано не каждому. Я пыталась…

— Я тоже, — вырвалось у него.

— Вот как? — Розали усмехнулась, — ну значит мы с тобой недостаточно святы… Что меня совсем не удивляет. Пойдем отсюда и постараемся закончить этот день лучше, чем начали.

За время их прогулки город никуда не делся, и, взглянув на часы Паша с изумлением понял, что прошло лишь полчаса…

Глава 2.

На окраинах праздник совсем не чувствовался. Сонная тишина лежала на чисто выметенных тротуарах, домики казались игрушечными, словно в каждом из них жила кукла Барби. Но, чем ближе они продвигались к центру, тем заметнее было разлитое в воздухе нервное возбуждение. Прохожих по прежнему не было, но в отдалении послышалась музыка: не Пугачева, и даже не Стиви Уандер, а нечто совсем особенное — торжественный, протяжный гимн города, древний, как сам Шлосс-Адлер. Удивительная это была музыка — под нее хотелось встать на колени и молиться, но лишь для того, чтобы потом вынуть меч из потертых ножен и обрушить его на врагов старинной городской вольности. Чувство было настолько сильным, что Розали пришлось напомнить себе — это всего лишь музыка.

До самого центра они так и не встретили ни одного человека, зато по выходе из переулка буквально уперлись в сплошную стену. Гудящую, жующую мороженое и поп-корн, местами не слишком трезвую, но непрошибаемую. То там, то здесь мелькали синие мундиры и черные береты, временами в величавую мелодию врывался хриплый собачий лай.

— Успели, — выдохнула Розали, — только вряд ли мы что тог здесь увидим.

— А здесь и вправду может быть что — то любопытное? — усомнился паша.

— Еще бы! — рассмеялась Розали. Хорошее настроение вернулось к ней, хотя причин для этого паша пока не видел. Возможно, он плохо смотрел.

— Говорили, что будут "живые картины"…

— «Картины» — это прошлый век, — она привстала на носки, вытягивая шею, — тут каждый год такое бывает, какого больше нигде не увидишь.

— И что же это такое? — с улыбкой спросил Паша, — в роли зеваки Розали была забавна.

— Здешний мэр каждый год по центральной улице на скейте едет. С сопровождением, понятно, с милицией и под мигалкой, однако сам шпарит на роликовой доске. И говорят, неплохо у него получается.

— Неплохо?! — пацан в майке до колен и кепке, козырьком на бок, развернулся и смерил ее презрительным взглядом, — Пузо — лучший скейтбордист на двести километров вокруг.

Нога паренька, в потрепанной кроссовке, прижимала такой же потрепанный красный скейт. Приглядевшись, Розали заметила, что он такой не один. Здесь собралась целая стайка. Кто-то возразил, кто-то поддержал. В толпе образовался маленький водоворот и Розали нырнула в него, как гибкая змейка.

Паша едва успел ухватить протянутую руку. Усиленно работая локтями, они пробивали путь в густой плотной массе, которая, к тому же, отчаянно сопротивлялась. Кто-то наступил Розали на ногу и был немедленно наказан за опрометчивость острой шпилькой, да по косточке! Взмыленные, как лошади на беговой дорожке, они выбрались к дороге, и тут наткнулись на плотную цепь ограждения. Сзади на них надавили недовольные, и в спину полетел энергичный заряд непарламентских выражений. Розали была глуха и нема. Музыка приближалась.

Из-за поворота выполз милицейский «бобик», музыка лилась из колонки, установленной на крыше, а на капоте… На капоте сидела невероятная, длинноногая блондинка в бикини и механически поворачивая голову направо и налево посылала в толпу ослепительные улыбки. Блондинку встретил одобрительный гул. Мужчины возбужденно скалились, показывая большой палец и "О, кей".

— Шикарно, — рассмеялась Розали.

Внезапно толпа просто взревела. За «бобиком» выписывал синусоиды невероятно толстый, бурой масти, мужик в белой майке и шортах. Розали вцепилась в него глазами, забыв дышать. Необъятное пузо колыхалось в такт древнему гимну, белый, фирменный скейт ловил солнце гладкой поверхностью, и отбрасывал назад, в небо. Мэр Халибада "демонстрировал класс". Розали мельком заметила выражение его лица — он действительно получал удовольствие. И выходило у него чертовски хорошо.

Не совладав с собой она возбужденно завопила, засвистела и захлопала в ладоши…

"Чтоб он так с городом управлялся…"

И словно ушат холодной воды плеснули за шиворот. Опьянение праздником схлынуло. Она вдруг заметила напряженные лица парней в черных беретах, растерянных овчарок, полуоглохших от шума и нервных от лавины запахов пота, духов и перегара…

Размалеванный "под кока-колу" трактор тащил длинный поезд, сразу напомнивший фильмы об освоении Дикого Запада. На открытой платформе везли "благородных дам" в платьях с высокими талиями. Они кланялись и приседали с грацией заводных кукол, натянуто улыбаясь. Благородные рыцари с метровыми мечами, в шлемах, рогатых и безрогих, выглядели несколько более раскованно.

Внезапно они развернулись, грохнули щитами, и наверх взлетел лохматый, грязный черт с веревочным хвостом и чумазой мордочкой. В толпе заржали и заулюлюкали — черту было лет семь — восемь. "Поднятый на щит", он довольно смеялся, почесывался. Потом встал на четвереньки и продемонстрировал, как крепко и аккуратно пришит хвост. И, под одобрительные крики, скрылся в повозке. Потом протащили трехголового дракона, который вращал шеей и бряцал навешенными на него огнетушителями, провезли "ракетную установку", которая стреляла конфетти… Музыка затихала вдали.

— Что они хотели этим сказать, — задумчиво произнесла Розали, когда толпа выплеснула их на узкую улочку и, наконец, оставила на обочине.