Лорел Гамильтон - Гамильтон

Во взгляде Грэхема бушевало пламя. На его лице крупными буквами было написано, как сильно ему хочется увидеть меня в этом белье. И по лицу, и по глазам, можно было прочитать, что он многое отдаст ради такой возможности, и простой осмотр его явно не удовлетворит.

По моему собственному лицу разлилась краска. Иногда я легко вспыхиваю от смущения, и это был как раз такой случай. Будь он моим бой-френдом, я ответила бы на такой требовательный взгляд. Мы могли бы отправиться в ванную и отдаться на волю подогретым чувствам. Но Грэхем моим бой-френдом не был, и его желание меня трахнуть для меня еще не руководство к действию. Когда в прошлом месяце я заподозрила у себя беременность, я точно знала, что с Грэхемом у меня секса не было, поэтому он исключен из списка возможных отцов. И это осознание принесло мне такое огромное облегчение, что стало ясно: в моем списке мужчин ему не бывать. Угроза беременности многое расставила по местам. Я снова начала приглядываться к своим любовникам, представляя, насколько большой проблемой было бы забеременеть от них. Возможно, что через несколько месяцев я перестану так беспокоиться на этот счет. Может, перестану, а может и нет. Тесты показали тогда ложный положительный результат, и это до чертиков меня напугало.

Я снова посмотрела ему в лицо. Он был довольно красив, и придраться было не к чему. Но я все еще помнила облегчение от того, что он не мог быть отцом моего ребенка. Если уж ты залетела, то, по меньшей мере, от того, кто является тебе другом, а о Грэхеме нельзя сказать даже этого. Он - мой телохранитель, пища на крайний случай, но никак не друг. Он слишком сильно желал оказаться в моей постели, чтобы быть другом. Да и может ли быть другом человек, которому, кроме секса, от тебя ничего не нужно? По выражению глаз, лица и по напряжению тела, пока он держал мои шмотки, становилось предельно ясно, что этому товарищу нужно в первую очередь.

- Ты покраснела, - хрипловатым голосом сказал он.

Мне оставалось только кивнуть и отвести взгляд в надежде, что лицо перестанет пылать. Грэхем дотронулся кончиками пальцев до моего подбородка.

- После того, как я видел, что ты вытворяла с другими мужчинами, ты краснеешь оттого, что я слишком пристально на тебя смотрю, - мягко произнес он.

- Ты думаешь, что я шлюха и краснеть в принципе не способна.

- Не правда, - он попытался повернуть мое лицо к себе, но я отступила так, чтобы он не смог до меня дотянуться.

- Разве нет? - на этот раз в моем взгляде обозначились зачатки злости.

- Я вижу тебя с другими мужчинами и тоже тебя хочу, что в этом странного? Сколько раз я видел тебя с разными мужиками, находясь в это время в той же комнате? И что я, по-твоему, должен думать?

- Эй, Грэхем, - послышался оклик Клея. Он стоял на другом конце комнаты, но судя по всему, разговор наш слышал. Клей сразу понял, какую ошибку только что совершил напарник. - Я могу это исправить.

- Исправить что?

- Сделать так, чтобы такие зрелища больше тебя не беспокоили.

- О чем это ты говоришь?

То, что Грэхем еще не понял, о чем идет речь, было еще одним очком против него. Слишком туго соображает.

- Я исключаю тебя из своего сопровождения.

Он прижал ворох одежды к своей широченной груди:

- Что бы это означало?

- Я не могу гарантировать, что ardeur не выйдет из-под контроля снова, и мне не придется трахаться в присутствии охраны. Раз тебя так это беспокоит, Грэхем, то я могу сделать так, что ты больше никогда при этом не будешь присутствовать.

- Я не… - Он уже начал подозревать неладное. Почувствовал, к чему дело идет.

- Ты больше меня не охраняешь. Отнеси вещи в ванную, положи их на край раковины и пойди поищи Ремуса или Клодию. Скажи им, что тебя следует заменить. Уверена, что для тебя найдется работа в других местах, достаточно от меня удаленных.

- Анита, я хотел сказать совсем не то…

- …что сказал, - закончила я за него. - А сказал ты то, что сказал.

- Пожалуйста, Анита, пожалуйста, я…

- Отнеси вещи в ванную и сообщи тому, кого найдешь, что тебе требуется замена. И немедленно.

Он обернулся к Клею. Тот, скрестив руки на груди, всей своей позой словно говорил: «Я тут ни при чем».

- Так нечестно, - заявил Грэхем.

- Тебе что, пять лет? Все честно, еще как честно. Ты только что сказал, что, когда видишь меня с другими мужчинами, то хочешь меня трахнуть. Я могу это исправить. Тебе больше не придется этого видеть.

- Да любой мужик, кто смотрел на это, хочет того же самого, ты что, не понимаешь? Мы все думаем одинаково. Просто я честно в этом признаюсь.

Я посмотрела на стоящего в сторонке Клея.

- Это правда, Клей?

- Ой, пожалуйста, не надо меня в это втягивать.

Я устремила на него тяжелый взгляд, и Клей вздохнул.

- Нет, вообще-то, так думают далеко не все. Лично меня такой секс пугает до чертиков. Или, скорее, меня пугает ardeur.

- Как ты можешь такое говорить? - удивился Грэхем. Он повернулся к Клею, все еще прижимая к себе ворох одежды.

- Могу, потому что это правда, Грэхем, и если ты начнешь думать тем, что повыше пояса, тебе тоже станет страшно.

- Чего тут бояться-то? - бросил Грэхем. - Это самый отпадный секс, какой только может дать смертному вампирская линия. Я больше твоего знаю, что это такое. Поверь мне на слово, Клей, если бы она хоть раз, хоть немного, от тебя покормилась, тебе хотелось бы еще и еще.

- Вот это-то меня и пугает, - ответил Клей.

И тут мне в голову пришла неприятная мысль. Я кормилась от Грэхема, когда ardeur был для меня в новинку. Кормилась слегка, не переступая рамок приличий, давая только почувствовать вкус ardeur’а. Мы даже не раздевались при этом. Не притрагивались друг к другу в тех местах, что считаются эрогенными зонами. Однако то, что я считала такой подход безопасным, не означало, что это не имело для Грэхема последствий. Ardeur действует, как наркотик, а от некоторых вампиров я знала, что для разных людей привыкание наступает по-разному. Может я, сама того не сознавая, пристрастила Грэхема к ardeur’у? И его нынешнее поведение - целиком и полностью моя вина? Черт возьми, если так.

Грэхем снова развернулся ко мне, со скомканной одеждой в руках и с совершенно паническим выражением лица.

- Пожалуйста, Анита, пожалуйста, не делай этого. Мне очень жаль, я извиняюсь, ладно?

Его глаза влажно поблескивали сквозь длинную челку, и я поняла, что он может вот-вот зарыдать. Это напомнило мне о том, что ему еще нет и двадцати пяти, хотя физически он так огромен, что о возрасте постоянно забываешь. Разница у нас была всего года четыре или пять, но по глазам заметно было, насколько я сама была старше в его возрасте. Мне захотелось прикоснуться к его руке, успокоить его и извиниться. Сказать, что не хотела, чтобы такое случилось. Но побоялась. Побоялась того, что это может еще более усложнить ситуацию.