Сворн Турайсеген - Враг хозяина штормов

Я пожал плечами, говорить не хотелось. Шайрах усмехнулся:

— А вот я уже истосковался. Дядюшка Яшрах обещал, что моё путешествие на север будет недолгим, но что-то оно затянулось.

— Яшрах умеет убеждать, — заметил я. — И доставлять хлопоты своим родственникам.

Ответом был довольный смех:

— Знаешь, я не жалуюсь. Как по мне — родственники и хлопоты — вещи неразделимые. Но уж лучше большая дружная семья, не дающая сидеть на месте, чем одиночество.

Внутри кольнуло. Захотелось дать хорошую оплеуху, чтобы думал, о чем говорит.

— Язык южан порой слаще мёда, а порой жалит больнее змеи, Шайрах, — медленно произнёс я, глядя на него в упор.

Он тут же замолчал, поняв, что ляпнул лишнее. Отвёл глаза в сторону, чтобы скрыть смущение.

— Прости, Оларс, я не хотел тебя обидеть. Извини. Слова иногда летят перед мыслями.

— Смотри, чтобы не перед делами.

Нет, плохого сказать о Шайрахе я не мог. К тому же племянник моего учителя. Тут, хочешь или нет, а заставят соответствовать.

С неба начал падать противный мелкий снег. Дорога резко вильнула в сторону.

— В Ванханен лучше заехать с окраин, — отстраненно сказал Шайрах. — Ни к чему нам лишнее внимание.

— Вдоль берега? — я нахмурился.

Шайрах кивнул:

— Нечего привлекать ненужные взгляды.

— Я могу накрыть его плащом.

Южанин бросил короткий взгляд на мигом сжавшегося Вульсе.

— Дело не в этом. Домовёнка можно спрятать быстро — никто и не догадается, но вот ты…

Я недоумённо посмотрел на него:

— А что я?

Шайрах нахмурился, даже прикусил нижнюю губу, словно подбирая слова. Только вот подобрать ничего удачного не получалось.

— Оларс.

Вроде только произнёс имя, но мне почему-то стало не по себе: то ли ветер задул сильнее, то ли мороз ударил крепче.

— Чем дальше мы отъезжаем от Къёргарских гор, тем меньше ты похож на живого человека.

Море — серое и неприветливое — накатывало на берег и тут же уходило назад, забирая мелкую гальку. Берега здесь все такие — сплошные камни. Есть, конечно, и песок, но это на востоке, там, где Ванханен встречается с Гардаррой.

Холод, соль, ветер. Подбитый мехом плащ не спасал, хотелось укутаться теплее и бежать со всех ног. Но негоже, возвратившись домой после долгой дороги, не почтить богов.

Нога соскользнула с покатого камня, я с трудом удержал равновесие. Нет, не богов, а бога. Одного — защитника и хранителя этого края — Гунфридра.

Вдалеке, угрюмо возвышаясь на скале, стоял деревянный храм. Хорошо, что жрецы сюда не ходят, не мешают простым людям изливать душу.

Стиснув зубы, я продолжал идти к храму. Дорогу занесло снегом, подниматься будет нелегко, но идти назад не стану.

Шайрах, забрав коней и Вульсе, отправился в город, перед этим детально рассказав, как добраться к дому Йортрен — уважаемой госпожи и колдуньи. Той, кто больше всех жаждет меня видеть.

На моё решение побыть в храме Гунфридра, Шайрах только пожал плечами, но не спорил. У них свои боги, у нас — свои.

Тропка круто поднималась вверх, но я слишком хорошо её знал, чтобы оступиться. Мальчишкой наведывался сюда каждую неделю. Очень уж уважал отец Морского Владыку. Да и бабка относилась к Гунфридру с особым почтением.

Старый деревянный храм не изменился. Может, правду говорят, что дерево это вечно, и позаботился Владыка о месте, куда приходят к нему люди?

Я вздохнул и остановился. Ещё несколько шагов — и назад дороги не будет. Может, я не прав, да только помощи просить больше не у кого.

Набравшись смелости, подошёл к двери и толкнул её вперёд. Послышался тихий скрип, изнутри пахнуло хвоей и немного — морской солью. В горле стал ком, а к глазам вдруг подступили слёзы. Детство, счастливая семья. Живая. Зажмурившись и помотав головой, я быстро ступил в храм, проклиная себя за слабость.

Здесь всё было так же, как и десять лет назад. Жертвенный огонь окружали плоские камни, запах трав дурманил и кружил голову, а на стене висело изображение морского бога. Только ничего не разобрать на нём: чудовище из пучин или человек, опутанный водорослями.

Некоторое время я стоял, не зная с чего начать. Как-то самому никогда не приходилось обращаться к Морскому владыке — то бабка, то отец. А тут и просьбы были не шуткой.

Глубокий вдох, успокоить бешено колотящееся сердце, подойти к алтарю с плоскими камнями и опуститься на колени.

— Гунфридр, Владыка бескрайнего моря, хозяин пучины, приди на мой зов, не оставь без совета. Не обращался я к тебе раньше, но больше надеяться не на кого. Прошу твоей помощи в предстоящем деле. Прошу защиты родного края от призрачных орд Хозяина Штормов. Прошу, чтобы море оказалось благосклонным. Прошу твоего благословения, великий.

И хоть я говорил простые слова, казалось, что мерно произношу заклятье, вызывающее мёртвых с той стороны Мрака. Голос был чужим, странным, нечеловеческим. Будто, и утекающая водой сквозь пальцы жизнь, меняла и его.

Шайрах сказал, как я выгляжу. И в первый раз за долгие годы я почувствовал ледяные пальцы страха. Мне действительно было страшно взглянуть на себя. Я знал, что пройдут времена, когда йенгангер будет только звучным словом. Рано или поздно смерть возьмёт всё в свои руки.

Из голенища сапога я молча вытянул кинжал и положил его на плоский камень. Кинжал тот самый, что когда-то хотел продать мне Хишакх: с серебряным лезвием и тяжёлой чёрной рукоятью. Он принадлежал Сиргену. Если Бессмертник, действительно, сын Гунфридра, то бог отзовётся.

Повисла мёртвая тишина: то ли от моего голоса, то ли от чего-то другого.

Камень вспыхнул чёрным пламенем, обхватившим кинжал. Серебряное лезвие задрожало, изогнулось металлической змеёй. Внутри всё замерло, я невольно сделал шаг назад. Что это? Изображение на стене шевельнулось?

Чёрное пламя затрепетало и вспыхнуло, чёрные трепещущие языки плеснули волнами на пол. Миг — весь храм наполнился водой: ледяной, солёной… Не может быть её здесь!

Нелепо взмахнув руками, я попытался доплыть до двери, но ничего не вышло. Ноги будто сковало невидимыми путами. Глянув вниз, заорал от ужаса и дёрнулся: меня обвивали гигантские щупальца, сквозь толщу воды, казавшиеся лишь туманными тенями.

«Кракен! — пронеслось в голове. — Но откуда?»

Он утягивал меня к себе, я почувствовал, что захлёбываюсь. Перед глазами пошли круги, лёгкие начали гореть.

Стены храма исчезли, кракен занял весь пол. Я снова попытался вырваться, но понимал, что это бессмысленно. Зверь стискивал меня как тряпичную куклу.

— Отпусти его! — вдруг раздался громовой голос. — Мне нужен этот человек!