Элейн Каннингем - Короли и советники

— В этом и беда. Халруаа не имеет права ввязываться в такие игры. Нашей магии и так повсюду опасаются. Если все раскроется, не будет иметь никакого значения, знал ли чародей Халруаа, изменивший артефакты, для чего это нужно. У островов Муншае есть могущественные союзники. Последствия окажутся крайне неблагоприятными.

Задумчиво кивнув, Прокопио с явным сожалением посмотрел на Маттео.

— Ты дал хороший совет. Я добьюсь личной аудиенции с Залатормом, и мы доберемся до истины в этом деле. Тебе же нужно объявиться при дворе королевы.

Он передал Маттео небольшой лист пергамента, с печатью проставленной сапфировыми чернилами.

— Отдай это сенешалю. Он позаботится, чтобы тебя представили.

Помешкав, чародей хлопнул Маттео по плечу.

— Да будет Мистра милостива к тебе.

Понимая, что маг отсылает его, Маттео поклонился в ответ, вздохнул и повернулся к коридору, разделявшему Залаторма и его королеву.

За его спиной медленно затихали звуки музыки и бесед. Стук шагов джордайна эхом отдавался по мраморному полу, в коридоре становился все холоднее, несмотря на то, что в него все чаще вылетали клубы пара.

Он осторожно подошел ближе. Резкое шипенье слева заставило его дернуться в ту сторону и мгновенно потянуться к кинжалам. Гигантской льдисто-белой кошкой, подобравшейся для прыжка, в алькове расположился белый дракон.

Еще детеныш, судя по размеру, но все равно смертельно опасный. Широкие челюсти дракона слегка приоткрылись в злой усмешке — достаточно, чтобы продемонстрировать ряды клыков. Два рога загибались назад, а третий, в центре лба, был устремлен вперед, заворачиваясь словно длинная узкая раковина. Он был очень похож на единорожий, не считая иззубренного кончика и следов давно высохшей крови. Таких же, что украшали и его когти, каждый длиной почти с локоть Маттео. Глаза синего льда спокойно взирали на Маттео, сверкая словно злобные драгоценные камни.

Джордайн не сразу осознал свою ошибку. К своему удивлению, он смотрел прямо в драконьи глаза — и не чувствовал ничего, ни следа ужаса, превращавшего кости в воду и заставлявшего сильных людей забывать обо всем. Дело было не в его сопротивляемости магии, а в самом драконе. Перед ним стоял не настоящий зверь — просто хитроумное механическое устройство.

Выждав, пока конструкция не выпустила еще два холодных облака пара, Маттео шагнул поближе, чтобы исследовать ее вплотную. Так и есть, чешуйки оказались тонко раскатанными кусочками электрума, искусно соединенными вместе. Внутри пасти можно было заметить колеса и глубже в теле большую глыбу льда. Периодически небольшой флакон наклонялся, из него на лед вытекало несколько капель неизвестной жидкости, с мгновенным шипением посылавшей наружу облако пара. Дракон был ни что иное, как сложное холодильное устройство. Даже кровь на когтях и роге оказалась всего лишь ржавчиной.

Тем не менее, дальше по коридору Маттео следовал с осторожностью, не убирая ладоней от рукоятей кинжалов, и внимательно вглядываясь в обрамлявшие зал альковы. Такое устройство с легкостью может заставить посетителя считать себя в безопасности — и после трех фальшивых драконов расслабившийся пришелец с легкостью станет жертвой четвертого, настоящего. В конце концов, лучший способ спрятать дерево — это посадить вокруг лес.

Но до конца коридора Маттео добрался без инцидентов, и показал карточку Прокопио стоявшему у дверей солдату. Изучив ее, тот лукаво улыбнулся джордайну.

— Странно, что ты очутился здесь. Остальные — сразу понятно, почему их сослали. Проклятье, я бы и сам их вышвырнул! Но ты-то что сотворил — нагадил лорду-мэру?

Маттео вздохнул.

— Фигурально говоря, да. Прокопио Септус, лорд-мэр, мой патрон. Я оказался вызван на диспут советником леди Ксавьерлин.

Солдат предупреждающе поднял руку.

— Дальше не надо. Мы говорим о тех, кто будет королем. Среди дюжины прочих, конечно, но Прокопио и Ксавьерлин на арене самые крупные петухи. Конечно, не мое дело говорить о подобных вещах.

Не дело, это уж точно, но Маттео почти понимал его желание поговорить, о чем бы то ни было. Сам он не видел ни единой живой души с того момента, как оставил двор Залаторма, и не слышал ничего, свидетельствующего о пребывании людей за огромной дверью. Слабые пощелкивания и шлепки то и дело доносились оттуда, но ничего, что хоть отдаленно напоминало бы человеческие звуки.

— Меня проинструктировали представиться королеве, — объявил Маттео, решив следовать процедурам.

Сенешаль пожал плечами, и вытянул из рукава небольшой серебряный жезл. Он прикоснулся жезлом к массивной защелке, которая тут же начала исчезать. Сама дверь тоже стала прозрачной, утончаясь и, наконец, с тихим хлопком испарилась. В нескольких шагах от нее находилась вторая дверь, рассеявшаяся точно так же.

— Магические преграды, — пояснил страж. — Не позволяют ничему выбираться наружу. Никакая осторожность не лишняя — дальше по коридору король.

Казалось странным, что охранник королевы беспокоится о защите короля, а не о благополучии собственной подопечной. Но Маттео вежливо кивнул и подождал, пока третья и последняя дверь не распахнулась на железных петлях. Он шагнул внутрь, слыша, как сенешаль за его спиной торопливо запирает тяжелую дверь.

Представшая перед ним картина превосходила все способности его воображения. Длинные столы выстроились рядами по комнате. Здесь и там переносные стены покрывали большие листы пергамента, с непонятной мешаниной линий и рун. Приглядевшись внимательнее, Маттео распознал в них наброски некой новой разновидности заводных устройств.

Механизмы были повсюду. Ползучая лоза, слишком зеленая чтобы быть живой, усыпанная пурпурными цветами, расцветавшими и закрывавшимися вновь и вновь. Несколько крошечных птиц метались между ними, «кормясь» с цветов. В тихом шелесте их крыльев звучал металл — как ни невероятно, это также были не настоящие колибри, а летающие игрушки. Металлический тигр, с полосками из золота и оникса, рыскал у трона королевы, охраняя свою госпожу.

Королевы Беатрикс не было на троне. Она тихо стояла сбоку, изучая один из чертежей, так недвижимо, что на мгновение Маттео принял ее за одно из механических устройств. Когда она, повернувшись, обратила на него свои холодные карие глаза, он не вполне уверился в обратном.

Когда-то королева была прекрасна. Ее фигура, несмотря на маленький рост, и по сей день оставалась безупречной, черты лица тонкими и правильными. Но само лицо было белым, раскрашенным так, что напоминало дорогой фарфор, алые губы поджаты, а глаза обильно и умело подведены краской. Ее изящно подкрученный парик, смесь белого и серебра, украшали жемчужины и электрумовая сетка. Белое платье с серебряной вышивкой было строгим и формальным. Вся композиция в целом выглядела потрясающе — но холодно, и не совсем человечески. Маттео не сказал бы, стоит ли перед ним женщина, богиня, машина или что-то среднее между ними.