Александр Сухов - Охотник

- Успокоил, называется, - обиженно насупился Глан. - Хорошо тебе рассуждать, а вдруг это нечто очухается и поглотит мою духовную сущность?

"Не переживай раньше времени, - беззаботно покачал усиками формик. - Зри в корень: если бы тварь, забравшаяся в твои мозги, была способна поработить (закабалить, растворить в себе, подчинить) твое сознание, она бы это уже давно сделала. Поэтому живи и радуйся жизни".

В силу своего юного возраста и легкого нрава наш герой не имел привычки долго заморачиваться даже на самых, казалось бы, неприятных моментах. К тому же, он привык решать проблемы по мере их поступления, а поскольку в данный момент его чуткое подсознание не подавало хотя бы малейших признаков беспокойства, значит, и волноваться ни к чему. Тем более на дворе середина лета. На небе ни облачка, лишь благословенный Анар купается в собственных лучах. Птички всякие поют, кузнечики в траве стрекочут, бабочки и прочие насекомые над цветочками порхают - лепота. К тому же, может быть, впервые за всю его жизнь в его распоряжении столько золота, что голова кружится. Оно хоть и не в деньгах счастье, но все-таки чувствовать себя по-настоящему богатым человеком - ни с чем не сравнимое ощущение.

Постепенно все плохое вылетело из беззаботной головы юноши. Мысли его потекли в приятном направлении. Гномье золото в его воображении превращалось то в уютный замок на одном из островов ласкового Бархатного моря, то быстроходным бригом, бороздящим в поисках легендарных пиратских сокровищ бескрайние просторы Срединного океана. В конце концов, он все-таки отмел перспективу спокойной жизни как несовместимую с его авантюрной внутренней сущностью, впрочем, так же, как и заманчивую идею заняться поиском пиратских сокровищ. Ему нравится опасное ремесло Охотника, между прочим, весьма доходное.

Шуршак не препятствовал юношеским мечтаниям своего двуногого друга. Голова формика была занята какими-то своими, несомненно, мудрыми мыслями. Вполне вероятно, муравей разумный пытался найти решение какой-нибудь фундаментальной загадки природы, а, может быть, просто слегка ностальгировал о далекой родине и отвергнувших его родичах.

Как и планировалось ранее, путешественники достигли Лаги к обеду. Примерно за версту от населенного пункта друзьям пришлось на время разделиться. Глан двинул прямиком к закопченным паровозным дымом и замызганным угольной пылью кирпичным постройкам. Формик направился в близлежащий лесочек, дабы не шокировать своим видом излишне впечатлительных гномов.

Глану неоднократно доводилось бывать в Лаге. Будучи, по сути, важным транспортным узлом, соединяющим восточную, западную и южную ветви Континентальной железнодорожной магистрали это место выглядело довольно неприглядно. Повсюду огромные терриконы угля, источающие запах серы и еще чего-то тошнотворно-кислого. Почва, основательно перемешанная с сажей и все той же угольной пылью, уже давно потеряла свои плодородные свойства, и теперь на ней не растут даже неприхотливые борщовник, мать и мачеха и подорожник. На дорогах не просыхающий даже в самые жаркие летние месяцы слой жирной грязи, постоянный контакт с которой выдерживает лишь рабочая обувь подгорных карликов, сработанная из грубых шкур болотных виверн. К сожалению, ботинки Глана были пошиты из кожи буйвола, поэтому преодолевать сомнительные участки ему приходилось с превеликой осторожностью. По этой причине у него не было возможности наслаждаться красотами окружающего индустриального пейзажа. Стоит, однако, отметить, что любоваться-то особенно было нечем. Заляпанные толстым слоем грязи стены кирпичных зданий железнодорожных мастерских, металлические ангары паровозных депо и ремонтных цехов, вызывали в душе нашего героя убийственную смесь глубокой тоски и полной безнадеги. Все естество юноши буквально настаивало на том, чтобы как можно быстрее покинуть это неприглядное и неуютное место. Оставаться здесь дольше необходимого времени он вовсе не собирался - заглянет к одному знакомому гному и на ближайшем поезде махнет в Приозерск, а потом...

Молодой человек так размечтался насчет заманчивых перспектив своего будущего времяпрепровождения, что угодил ногой в замаскированную под безобидную лужицу едва ли не бездонную яму, наполненную липкой жирной грязью. Благо успел вовремя отдернуть ступню, и едкая смесь серной кислоты, угольной пыли и жидкой глины не успела просочиться внутрь ботинка. Отругав себя за вопиющую беспечность, а горных карликов за безалаберность и неряшливость, он усилил бдительность и через четверть часа умудрился-таки выбраться на относительно сухую дорогу. Во всяком случае, столь обширных и глубоких участков жидкой грязи на его пути больше не попадалось.

А еще через десяток минут он достиг окраины собственно пристанционного поселка. Здесь было значительно чище, нежели в промышленной зоне. Кое-где наличествовала гранитная брусчатка, на худой конец, мостовая была вымощена булыжным камнем. Здания не такие грязные. В палисадниках даже что-то произрастало, впрочем, настолько чахлое и запыленное, что доподлинно установить видовую принадлежность того или иного растения затруднился бы даже Глан, выросший в тесном контакте с живой природой и под опекой самого настоящего светлого эльфа.

Рабочий день был в самом разгаре, по этой причине улицы поселка были пустынны и тихи. Хотя само понятие "тишина" здесь, в принципе, весьма условное, поскольку как со стороны мастерских, так и от железнодорожного вокзала сюда круглые сутки доносятся громкие звуки: гулкие, иже с ними звонкие удары металла о металл, протяжные гудки, резкое шипение испускаемого через предохранительные клапаны пара и многое-многое другое. Хотя проживающие здесь гномы на шум не жалуются - то ли попривыкли, то ли с детства на ухо туговаты. Что касается Глана, он ни за какие богатства не согласился бы жить рядом с какой-нибудь железнодорожной станцией, а особенно в Лаге.

Какое-то время Глан шел на юг к железнодорожной станции, но, не дойдя примерно две версты, резко свернул на одном из перекрестков налево и потопал в направлении восточной окраины Лаги. Пропетляв еще с четверть часа между хаотично разбросанных обиталищ местного населения, Юноша наконец-то достиг конечного пункта своего путешествия. Таковым оказался ничем не примечательный домишко - жилище всякого типичного представителя подгорного народа. Впрочем, "ничем не примечательно" сказано опрометчиво, поскольку позади дома располагался приличных размеров пустырь, в дальнем конце которого на изрядном удалении от жилых построек дымила кирпичной трубой бревенчатая кузница. В стороне под навесом из жести также чадил и негромко постукивал поршнями довольно компактный паровой агрегат.