Анастасия Пак - Путь тени

– Да шайка Верия уже денежки наши считала и коней продавала, потому и "как за свое", – Миробой подстегнул коня.

С наступлением ночи, темнота вокруг Семши ощерилась частыми кроваво-красными огоньками. Они подползали все ближе и сопровождались низким утробным рычанием, от которого замирает сердце, шевелятся и встают дыбом волосы. Безлунная непроглядная ночь позволила тварям подобраться очень близко перед тем, как их обнаружили. Люди в ужасе прятались в наскоро сооруженных укрытиях, заколачивали вход и сидели, затаив дыхание с одной мыслью – продержаться до утра. Но звери сильным броском вышибали двери, расшвыривая нехитрый скарб – все то, что могло послужить защитой – и ворвавшись в дома, рвали скрючившиеся фигурки в клочья. Матери падали на детей, пытаясь закрыть их собой, но черные пасти вгрызались в позвоночник, голову, руки, отбрасывая их в сторону и приканчивая сжавшиеся комочки. Но даже после этого твари не спешили уходить, они по кошачьи мягко двигались от стены к стене, движимые не только вечным голодом, но и неотступно преследующим их приказом не оставлять в живых никого.

Семин пятился, неловко маша перед собой коротким тупым шестом. Рубиновый взгляд проникал в его мысли, приказывал встать на колени и склонить голову. Давление чужой воли все возрастало, ломая человеческий заслон. Семин медленно опускался на пол, и тварь, решив больше не ждать, рванулась вперед, раскрывая пасть. Связь резко оборвалась и человек, вскинув руку, вогнал шест в открытое черное горло. Рычание захлебнулось, сменившись высоким визгом. В корчму ворвалось сразу несколько огромных злых тварей, с короткой шерсти летели брызги алой крови. Семин рванулся к двери, бешено вращая шест. Мрак встретил его леденящими криками, стоном и плачем. Он не знал, куда бежит, только понимал, что останавливаться нельзя, иначе смерть. Что-то полыхало вдалеке и селянин устремился туда, как насекомые, что вечно летят на свет. Это оказалась стена огня, высокая черная с оранжевыми язычками, пышущая обжигающим жаром. Ее ровная поверхность резко вспучилась, переливаясь в собачью морду, полыхающие глаза смотрели с голодным интересом. Семин упал на колени и беспомощно оглянулся. Рубиновые огоньки горели уже за спиной, а темная стена опоясывала деревню, смыкалась неразъемным кольцом. Неоткуда ждать помощи и нет возможности дожить до рассвета, в глазах человека осталась одна пустота, словно ему вдруг стало все абсолютно безразлично. Поднявшись, он с закрытыми глазами шагнул в пламя, но с обратной стороны не появился. Сеам довольно высунул язык, задышав быстро и часто, а глаза уже вновь поглядывали на деревню: пока он насытился лишь наполовину.

Глава третья

Титамир скучал. Бил кулаком в стену, пинал дверь, выломал решетку, но окошко было слишком мало, с трудом пролезала голова. Раздались шаги и в щель под дверью просунулась миска с водой. "Как собаку поют, – с отвращением подумал богатырь. – А пожрать как следует не дают". Протянув руку, хотел выкинуть ее в окно – авось, кому по голове съездит, да заодно обольет – но потом передумал и выпил сам, не мучиться же от жажды… а пустую миску все таки выкинул. Из вредности. И заметно повеселел, услышав чей-то гневный восклик. К концу ночи его стало клонить в сон, а потом земля резко закружилась и оказалась под щекой…

За дверью вновь послышались шаги:

– Кажись, уснул, – в голосе ясно чувствовалось облегчение. – Я уж думал, не подействует.

– Сонное зелье бабки Гривны еще никого не подводило… тем более в таком количестве, – ответили ему. Послышался зевок. – Ну вот, теперь и вздремнуть спокойно можно, а то с этим зверем ни минуты отдыха. Думал, все – выломает дверь, как пить дать, выломает. Силы-то медвежьи. Лучше б староста его из деревни выдворил, убытков бы меньше было, а так сломает темницу, новую строить придется. И кому? Нам.

– Посиди столько взаперти – не таким станешь. Зря Вирон девицу увел. Знал ведь, что приедет за ней.

– Эт он со зла. Ну да пусть сами разбираются, а я пошел. Проснется ведь через час, зверь эдакий, опять буянить начнет.

Пламя как алый мак плясало в окружающей их тьме. Кони тревожно переступали с ноги на ногу, изредка всхрапывая. Плотно стоявшие деревья казались древними великанами, грозно взирающими на путников с высоты своего роста. Общую мрачную картину дополняли звуки леса, обычные днем и угрожающие ночью, подбирающиеся все ближе и ближе. Луны не было и только горящие сучья оберегали путников от полной темноты. Владий прилег, подложив под голову дорожную сумку, а спутник сидел напротив с обнаженным мечом на коленях. Они договорились дежурить по полночи и воин тревожно вглядывался во тьму, улавливая малейшие звуки.

Неожиданно на поляну бесшумно выступили странники. Схватившийся за меч Миробой едва не снес ближнему голову. Кони испуганно заржали. Пробудившийся Владий спросонья вскочил на ноги, держа в руках оружие.

– Вы простите нас, люди добрые. Я Скол, а это Мирит, – голос старца звучал тихо и безжизненно. – Увидели костерок и поспешили сюда. Одним-то в лесу не с руки. Мы странники, по миру ходим, мудрости набираемся, собираем старые легенды. В них не все ведь ложь, частенько встречаются подлинные факты, главное – суметь их отличить от всего остального. Завтра вот опять в путь.

Они уселись в тени.

– А чего так поздно бродите? – подозрительно спросил Владий. Брошенная им в костер ветка поднял сноп оранжевых искр. – Прям как нечисть лесная.

– Леший заплутал, – склонил голову старец, – да, видать, сжалился, к вам вывел. Мы ему худого слова не сказали, вот и выпустил из своего лабиринта. Так ведь и бывает: коли ты с добром, то и к тебе с тем же. А вы ложитесь, мы все равно спать не станем. Если что, разбудим.

Владий отрицательно покачал головой, не спуская острого взгляда со странников.

– Потрепала вас, видно, жизнь? – спросил Миробой, разглядывая грязные лохмотья старцев.

– Потрепала, сын мой, – кивнул Мирит. – Мы бы развлекли вас сказаниями, да недобрый люд инструмент сломал, сами едва живые ушли. Средь деревьев схорониться решили, а леший тут как тут. Бредем, ищем значит, где бы на дорогу выбиться, а тут огонек ваш. Да вы ложитесь, ложитесь, – вновь попробовал уговорить их старец, но получив прежний ответ, снисходительно улыбнулся, растянув губы, и продолжил. – Были мы и в Веалоне и в Заринге…

Миробой спиной почувствовал приближение чего-то крупного и опасного. Неожиданно старцы одновременно стащили плащи и кинули их на огонь. На секунду лес погрузился во тьму. Странники, пригибаясь к земле, стремительно меняли облик, обрастая густой медвежьей шерстью. Стальные когти и зубы перекликались по цвету с горящими черным пламенем глазами. Из леса, отрезая путь к отступлению выступали огромные размытые тени, кони захрипели и повалились на землю. Оборотни не торопились нападать, зная, что отсюда не уйти. Алые язычки света пробились сквозь ткань, разгораясь с прежней силой, и вдруг, вспыхнув, зашипели и погасли.