Флейм Корвин - Вор и убийца

Перед воротами построилось целое каре из пикинеров, внутри которого расположились рундаширы и аркебузиры. Солдаты были расслаблены, кое-кто немного навеселе, но в случае тревоги разрыв в строе солдат, пропускавший в город дорогу, мигом затянется. Имперцы все же опасались контратаки.

Долговязый орк, командовавший нашим караваном, предъявил троице скучающих офицеров бумаги, и нас беспрепятственно впустили в город. Главный город Загорья не узнать: на улицах очень мало жителей, все какие-то взъерошенные, с потупленным взором, и много огбурских военных. На каждом переулке стояли караулы из десятка солдат под начальством капрала или даже офицера. Однако следов боя почти не заметно. Только кое-где разбитые окна и совсем редко копоть вокруг дверных или оконных проемов. Город почти не пострадал, и сейчас затих, замер в ожидании своего ближайшего будущего.

Мы ехали прямиком к внутреннему бастиону Бранда, часто повторяя путь, которым я и толстяк Акан уходили отсюда. Вот и Южная башня приземистого старого замка, что являл собой бастион. У широко распахнутых ворот выстроились пикинеры и алебардисты. За зубцами крепостных стен, уходивших от ворот к западу и востоку, на ярком солнце блестели шлемы. Я решил, что там разместились стрелки.

Копыта лошадей ступили на каменный мост через ров у подножия бастиона. Деревянный конусообразный верх башни венчало еще одно имперское бело-желтое полотнище и выставленный из центрального зева нижнего ряда бойниц деревянный кол с насаженной на него отрубленной головой. Кол наклонили к небу почти вертикально. Так, чтобы было хорошо видно лицо казненного. Какого-то бедолагу прикончили в назидание остальным.

Я бы проехал мимо: что мне до чужой смерти? Тут бы своей головы не лишиться, однако против воли снова посмотрел наверх. Это был Шрам. Джон Шрам. Птицы выклевали глаза, и смерть исказила лицо, но я узнал его.

— Прости! — прошептал я, въезжая в ворота. Руки связаны, и я не мог осенить себя или отрубленную голову знамением. На мне повис еще один неоплаченный и очень тяжкий долг, и слишком много их на последнем из ночных крыс. Я все время убегал от прошлого, аж на Костяной краб! Но не в этот раз! Клянусь именем воровского бога!

Джон пожертвовал собой, чтобы Рой и я смогли уйти, но точку в его судьбе мог поставить лишь росчерка пера одного единственного человека. Таким в арнийском графстве являлся только губернатор. Конрад Даман! Проклятый пепел! Он не переживет сегодняшнюю ночь. Я заскрежетал зубами в бессильной злости.

Он ответит за все! За наемных убийц, перерезавших горло Верману, моему единственному настоящему другу. Даман заплатит кровью за Площадь Правосудия и расстрелянных Чекко, старого Гюга, Булеза, Дино и Лоиса; за каторгу на галерах для близнецов Жака и Жана; за всех остальных, не переживших последний бой моего 'Скорпиона'! И за Джона Шрама!

Даман! Жди темноты! Вместе с ней приду и я, твоя смерть!

Я упивался мыслями о мести и не заметил, как лошади остановились около угла здания из серо-черного камня. Мы прибыли к тюрьме, тому самому двухэтажному каменному строению с решетками на окнах. Стена бастиона, к которому притулилось узилище, была огорожена с трех сторон деревянным тыном и цепочкой огсбургских пехотинцев, а за ними сидели, стояли или лежали прямо на булыжниках мостовой две сотни человек. В центре людского загона горели три костра.

— Вниз давай! Оглох что ли? — Ричард потряс меня за штанину. Руки ему развязали. Правда, радости на лице драгуна я не заметил.

Я кое-как слез с седла. Подошедший высокий орк ножом разрезал путы на руках и с силой толкнул в плечо. От неожиданности я едва не рухнул к ногам стоящего поблизости подофицера. Огсбургец в темном форменном камзоле равнодушно осмотрел меня и что-то пометил в большой тетради, лежащей на сгибе руки. Драгун стоял рядом, вместе мы были словно скот в продажный день.

Потеряв к нам интерес, имперец бросил оркам несколько слов на незнакомом языке и увел их ко входу в тюрьму, сделка состоялась. А к нам, гремя железом, приблизились несколько солдат в кожаных фартуках, как у мясников.

Глава 16

От плохого к худшему

Солдаты в передниках из кожи оказались полковыми кузнецами. Пятеро широкоплечих огсбургских усачей повели нас к противоположному углу тюремного здания. Я шел, не сопротивляясь — сейчас бесполезно дергаться, мне бы только темноты дождаться — а Тейвил взбрыкнул. Драгун тут же получил пудовым кулачищем в живот. Гвардеец согнулся пополам, с сиплым звуком исторгнув из своих легких воздух. Два солдата заломили за спиной барона руки и, не давая разогнуться, так в согнутом унизительном положении и потащили его за мной. Ричард хрипел, не в силах вздохнуть. Били точно в солнечное сплетение.

За углом тюрьмы разложилась походная кузня. У большого чурбана с наковальней стояли сколоченные из досок козлы, на которых размещались переносной горн и меха. Рядом лежала груда цепей.

Когда поддали воздуха в полный раскаленных углей горн, меня подвели ближе. Я с нарастающей тревогой следил за приготовлениями огсбургцев. Худшие опасения оправдались. Пришедшего в себя Тейвила и меня заточили в кандалы, скрепив их ковкой. Два железных браслета, ржавых, но крепких, одетых на ноги, соединялись цепью. Они позволяли делать неширокие шаги, не очень-то и мешая движению. Но меня тянуло выть! Там, где нужен кузнец, вор бессилен. Немощна и воровская магия!

Нас протолкнули через жидкую цепочку имперских рундаширов и арбалетчиков. Не сговариваясь, я и барон побрели к самому большому костру в центре загона для пленных. Вокруг звенело железо чужих цепей, бубнили проклятья и ругательства, кашляли и стонали. Нас окружали в основном раненные, большей частью драгуны и наемники из Осиной дружины. У множества тяжелые раны. Они были обречены. На холоде, под открытым небом и без ухода многие из них не дотянут уже до завтрашнего утра. Лекарей нет. Вместо них, отпуская грехи, среди обреченных скользили священники. Словно десяток теней в своих темных сутанах. Еще четверо сбились у левого костра. Инквизиторы! Темно-коричневые рясы с красным крестом над сердцем. Церковники что-то обсуждали.

Поспешно отвернувшись от инквизиторов, набросил на голову убор своего плаща. Встреча с ними совсем не нужна, особенно с отцом Томасом Велдоном, который был одним из четверых!

— Дьявола отродье! — раздался рядом возбужденный возглас барона.

Он склонился к бледному немолодому мужчине в грязном кафтане, который еще несколько дней назад был весьма добротным и недешевым нарядом. Черно-желтые полосатые куртки наемников и красные мундиры драгун были изредка разбавлены стражниками и совсем чуть одеждой обывателей Бранда, однако таковые тоже имелись среди пленных.