Эва Бялоленьская - Ткач иллюзий

Парнишка и сирена наблюдали друг за другом. Другие сирены постепенно перестали беспорядочно кружить по мелководью и собрались вокруг скалы. Камушек торопливо делал наброски, заполняя пергамент изогнутыми линиями. У него руки дрожали от возбуждения. Сирены собирались все плотнее друг к другу, сдержанно жестикулируя коротенькими ручками и соприкасаясь головами. Похоже было, что они советуются или что-то сообщают друг другу. Камушек готов был поставить на заклад свою голову, что волнения в стаде сирен вызвало его присутствие. Видно, сирены были точно так же захвачены врасплох этой встречей, как и он сам. Увлеченный, он хотел рассмотреть все как можно лучше и, подпираясь руками, свесился еще ниже.

Нападение произошло мгновенно. Гибкое серое тело взвилось над поверхностью воды, а сильные пальцы вцепились пареньку в волосы. Он потерял равновесие и рухнул в волны. Вода вокруг вспенилась от расталкивающих друг друга сирен. Камушек невольно задержал дыхание и стиснул веки, защищая глаза от жгучей соли. Он ударился обо что-то головой. Животом проехался по шершавой поверхности скалы, обросшей кораллами и раковинами. Острые когти процарапали его спину, впились в плечи. Его тащили куда-то по дну, и парнишка решился открыть глаза. Повсюду толклись пепельные скользкие туловища. Он неловко отталкивал их, беспомощный в чуждой, враждебной стихии. Драться врукопашную было бессмысленно — вода была слишком упругой для этого средой. Камушек пробовал освободить голову, подняться и вдохнуть воздуху. К сожалению, твари крепко удерживали его за лодыжки. Его жестоко рвали и мотали во все стороны, но Камушек все-таки сообразил, что получеловеческие чудища волокут его туда, где заканчивается подводный риф, в глубину, где у него уже не останется ни малейшего шанса на спасение. Ему уже не хватало воздуха. Он успел всунуть пальцы в щель кораллового рифа, вцепился и решил не поддаваться, хоть бы и пришлось тут умереть. Паренек задыхался. Перед глазами у него закружились желтые лепестки. Он укусил перепончатую лапу, мотавшуюся у него перед лицом. Из последних сил он сжимал пальцы и, уже теряя сознание, боролся с желанием вздохнуть, чтобы не наполнить легкие водой. Желтый вихрь перед глазами почернел, а потом черные лепестки слились в одно огромное темное пятно.

«Тону… — подумал он, неожиданно спокойно и несуразно безразлично. — Рисунка не закончу…»

Сердце мальчика еще билось о ребра, точно испуганная птица о прутья клетки. Но он уже не почувствовал, как его судорожно стиснутые пальцы разжались. И, больше не сопротивляясь, соскользнул в темноту и расслабленность.

Первым ощущением из мира живых, которое у него появилось, была боль под веками и жжение во рту и в носу. Камушек вздохнул и закашлялся. Медленно открыл один глаз. Все расплывалось у него перед глазами, видны были только желтовато-белые неправильные пятна. Он сделал усилие, чтобы проморгаться, неясные пятна, наконец, превратились в песок прямо перед его лицом. Он лежал на животе, а что-то… кто-то скреб его чем-то по наболевшей спине. Отупевшее сознание несколько раз провернуло эти сведения, пока паренек решился, наконец, оторвать щеку от земли и посмотреть вверх. Над ним висела мокрая драконья морда. Первой мыслью Камушка было: Пожиратель Туч, но чуть позже он узнал Ласку, которая лизала его спину. Пурпурный глаз внимательно приглядывался к приходящему в себя Камушку, а драконье «я» неуклюже и как бы с некоторой сдержанностью просунулось в разум мальчика в поисках лучшего способа взаимопонимания.

«Хорошо? Хорошо? — спросила Ласка, а ее тревога передавалась дрожащей мысленной волной. — Вода плохо. Плохо».

«Хорошо», — успокоил ее паренек, усаживаясь.

С немалой досадой он понял, что весь облеплен песком и кровью. Его живот, грудь и бедра выглядели так, будто кто-то провел по ним железной теркой. Когти сирен отметили его плечи длинными красными царапинами, а когда он осмотрел свое болевшее и все еще кровоточащее плечо, то узнал полукруглый след острых зубов, и запоздалый страх перехватил ему горло.

Драконша трясла мокрой головой, отряхивала каждую лапу отдельно, как это делают вымокшие кошки.

«Вода — плохо, — строго поясняла она. — Опасно. Рыбы, сирены, большие зубы. Убивание. Ты не можно входить в море».

«Спасибо. Ты меня спасла. Они бы меня… сожрали, верно?»

Драконша искоса глянула на него, продолжая яростно избавляться от влаги.

«Да». — У этого короткого подтверждения был довольно горький привкус.

Камушек облизал сухие губы. Это должно было быть правдой. Драконы так панически боятся воды, что Ласку могла заставить войти в волны только непосредственная угроза жизни — ее собственной или чужой. Тем более высоко следовало ценить ее самоотверженность.

«Спасибо», — повторил Камушек, все еще чувствуя ниточку мысленной связи между ним и Лаской. Он постарался собраться и мысленно выразить всю свою благодарность и восхищение. Драконша снова чуть коснулась его своим мягким влажным носом.

«Хорошо, ты жив. Не хочу, чтобы ребенок умирал. Никакой ребенок. Ни дракон, ни человек. Никогда».

В первый момент он хотел было запротестовать. Ведь он совсем не считал себя ребенком! Но чуть погодя сообразил: для Ласки он не был взрослым. Если она знала его возраст — а, скорее всего, Пожиратель Туч рассказал ей о приятеле все, — Камушкины шестнадцать лет должны были казаться ей совершенно ничтожной цифрой. По ее понятиям он был совсем щенком, даже не ровесником ее сына… ребенком, причем ребенком, лишенным материнской опеки. Может, именно эта тревога и бессознательная забота о беспомощном человеческом дитяти и пригнали ее как раз вовремя, чтобы спасти ему жизнь? «Не хочу, чтобы ребенок умирал». Может, она имела в виду только Камушка, а, может, также маленького серого дракончика по имени Искатель, которого пришлось ей оставить далеко отсюда?

Неподалеку стремительно, рассыпая во все стороны песок, обрушился-приземлился Пожиратель Туч.

«Что случилось?! Что за вид у тебя? Откуда эта кровь?!» — Он тут же засыпал Камушка градом вопросов. Но прежде чем ошеломленный парнишка успел собраться с мыслями, молодой дракон уже повернулся к матери. Какое-то время два дракона смотрели друг другу в глаза, явно ведя мысленный разговор, потом Пожиратель Туч с презрением по-собачьи поскреб задними лапами, точно заметая за собой.

«Сирены! Можно было догадаться. Твари! Глупые рыбьи мозги».

«Не такие уж глупые, если меня поймали», — уныло заметил Камушек, опускаясь на колени около ближайшей лужи и пробуя осторожно смыть с себя кровь и песок. Ссадины жгло от соленой воды.