Ирина Астахова - Бабочки в жерновах

Хотя… ловчие ямы с острыми кольями, пропитанными медленным ядом, это вполне в характере дамы Тенар, подумалось Лансу с некоторой иронией.

А потом он обнаружил еще дверь, налег на нее плечом… и буквально ввалился в крипту. Хорошо хоть на ногах устоял и лампу не уронил. А может, и плохо. В темноте Ланс не увидел бы в стенах округлого сводчатого помещения ниш и черепов в них.

Темные провалы глазниц смотрели на незваного гостя со всех сторон. Сколько черепов здесь было? Не менее полусотни, если не больше. И все они - чистенькие, аккуратные, регулярно протираемые мягкой тряпочкой. Любимые… Кто-то принес их сюда, каждому нашел место, а потом регулярно спускался к ним, смахивал пыль, оставлял возле каждого черепа небольшое подношение: цветок, колечко, камушек, резную фигурку. Кто-то…

Кости мертвых людей ничего не могут сделать живым, ибо мертвые, как известно, не кусаются. Все страхи, какие только есть, прячутся лишь в том черепе, что облечен в живую плоть. Но предположения о том, кто были эти люди, как они сюда попали, пугали.

Родственники Лив?

Ланс подсветил одну из ниш, потом другую. Без всякого сомнения, все черепа – женские. Форма и развитие надбровных дуг, вертикальный лоб и плоское темя тому прямые свидетельства. Даже нет нужды в специальных замерах.

Жертвы? Ритуальные жертвы тайного культа? Девушки вроде Верэн – наивные, невинные, романтичные! Теперь понятно, почему Берт взял с хадрийки за провоз символические десять бон. Она – будущая жертва кровожадных островитян. Лэйгин почти видел, как ведьма Фрэн заносит ритуальный кинжал над Верэн, распростертой на черном от крови алтаре. Красавицей младшую ведьму Тэранс не назовешь, а уж с лицом забрызганным кровью, и подавно.

Воображение мурранца резко оборвало узду здравого смысла и унеслось в бескрайнюю степь галлюцинаций. Всё, что было ему известно про страшные обряды древних народов, вдруг ожило, и пространство крипты наполнилось криками жертв, воплями убийц и запахом крови. Черепа облеклись плотью и стали лицами женщин – молодых и старых. Но у каждой, стоило остановить взгляд, обязательно проступали те или иные черты Скайры Лив дамы Тенар. Либо её темные глаза, либо полные губы, либо такая же форма бровей. Эта женщина заморочила голову! Почти свела с ума! Она – хранительница крипты, она – главная жрица кровавого культа! Берт Балгайр – первый подручный, а остальные – рабы и слуги.

Голова у Ланса кружилась, перед глазами в кровавом тумане плыли белые черепа, женские лица, лиловые кошки, повешенные куклы, распятые ведьмы, простреленные сердца, синие бабочки и пауки… Он жмурился и тряс головой, пытаясь отогнать видения, пока не заболела шея, и в крипте не посветлело.

- Ну что, вы это искали, господин Ланс Лэйгин?

Мужчина резко обернулся на голос и замер. За спиной у него стояла Скайра Лив в белой сорочке, со свечой. Зловещая, от простоволосой макушки до стоптанных тапочек.

В ответ Ланс, уподобившись рыбе, смог лишь беззвучно открыть и закрыть рот.

С недовольно поджатыми губами Лив прошла мимо него к нишам и начала поочередно зажигать маленькие свечки у черепов.

- Я же предупреждала, я просила - не надо спускать сюда, - говорила она отстраненно. - И вообще не надо вам было сюда приплывать. И что же нам делать с вами теперь, а, Ланс Лэйгин? Что нам делать с ним?

Будто у черепов спрашивала, а те отвечали безмолвно, становясь желтовато-красными от близкого огня. Мол, сами не ведаем, но наказать нужно обязательно, непременно, чтобы другим неповадно было. И насмешливо глазели на незваного гостя из ниш.

- Здесь, на Эспите, любопытство - это большой порок, господин Ланс Лэйгин. – Она ласково улыбнулась очередному черепу.

Ланс огромным усилием воли взял себя в руки, чтобы говорить без дрожи:

- Выходит, я - человек весьма порочный. И что мне за это будет?

Ему отчаянно не хватало сейчас револьвера в руке.

Женщина ухмыльнулась недобро, почти оскалилась. Сквозь загорелую гладкую кожу на одно лишь недолгое мгновение проступили кости её черепа.

- Да ладно вам геройствовать, господин ученый. Пистолета у вас с собой нет. Жаль, правда? Побольше почтения. Вы же в моем фамильном склепе.

- Это ваши предки по женской линии?

- В какой-то степени. Извольте объясниться, с какой целью вы сюда вломились? Осквернять кости? Грабить? Здесь вам не раскопки. Это моя башня. Не знаю, что по мурранским законам полагается за осквернение могил, но на Эспите за такое, знаете ли, вешают.

Отчего-то удавка на шее не показалась Лансу такой уж страшной перспективой. Его целиком поглотили совсем другие мысли, гораздо более опасные.

- В какой-то степени? Вы сказали – в какой-то степени? Кто все эти люди, дама Тенар?

Лив подошла к одному из черепов и долго-долго, как показалось Лэйгину, на него смотрела:

- Это - дама Тенар. Предыдущая. – Затем женщина показала на кости ярусом выше. - А вон та жила за три века до нее. И эта - тоже дама Тенар. Они все ими были. А вот эта ниша, видите?

Археолог вздрогнул всем телом при виде пустой полости в каменной стене.

- Эта ждет меня.

Хранительница башни вздохнула и безмятежно продолжила экскурсию. И голос ее стал совсем таким бесцветным, как будто многажды перечитанную книгу по памяти повторяла:

- Вот эта имела несчастье влюбиться во вражеского лазутчика. Ее обезглавили. А вон та в схожей ситуации пристрелила любовника и умерла в глубокой старости, в одиночестве. Зимой, когда все тропы замело... и нашли ее лишь после первой оттепели. А вот эта... о-о! С этой приключилась самая любопытная смерть. Ее, видите ли, заподозрили в измене. Измене Ордену, вы понимаете. И замуровали здесь заживо. Впрочем, крысы сделали свое дело быстрей, чем жажда и голод...

Не хватало лишь указки в руке дамы Тенар, а так ни дать ни взять учительница в притихшем от ужаса классе.

- И всех их звали... Лив? – догадался археолог.

- Вот именно, - печально вздохнула женщина, а потом повернулась к нему и сказала отрицающим всякое сопротивление жестким тоном: - Вам здесь не место, Ланс. Подите прочь. Оставьте меня с моими костями.

И – да, Ланс Лэйгин позорно бежал. Осторожненько так выскользнул прочь из крипты, бочком-паучком, оглядываясь и цепенея от неподконтрольного разуму страха. Там, в темноте коридора долго ломился в запертую дверь, а когда обнаружил, что это не та, а на самом деле нет никаких препятствий, со всех рванул обратно – вверх по винтовой лестнице, по подземному ходу, скорее наверх, в пристройку, и нырнул под одеяло на диване. И заснул мертвецким сном, едва голова коснулась подушки.

А Лив, оставшись в крипте, стала что-то тихонько напевать. Простую, совсем простую песенку. Свою любимую.