Александр Рудазов - Совет двенадцати

– Ха-х-ха-ха-ха-ха-а-а!.. – покатился со смеху Гази Мунтасир. – Да сколько же тебе лет, одноглазый?

– Пять тысяч пятьдесят семь!

Сколько-о?! Брешешь! Нагло брешешь! Чтобы марид дожил до таких лет да не овладел хотя бы половиной от ста двенадцати великих превращений?! Да быть такого не может, клянусь бородой Пророка!

– Правда, из них пять тысяч я провел в каменном ларце, погруженный в холодный сон… – неохотно признался Хубаксис.

– Бах-ха-ха-ха-ха-ха-а-а!.. Грах-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-а-а!.. Тогда это многое объясняет! Должен сказать, ты не так уж плохо сражался, одноглазый… для отрока-марида! Пятьдесят семь лет, бва-х-ха-ха-ха!..

Ифрит сотворил для Хубаксиса еще чашу верблюжьего молока и радушно осклабился. Гази Мунтасир ибн Ваджих ал-Джаффа любил веселые поединки, а этот марид сегодня повеселил его изрядно. Давно уже с ним не противоборствовали столь оригинальным манером.

– Ты заходи еще при случае, одноглазый! – пригласил Гази Мунтасир. – Винца выпьем, Нишапури почитаем! Заходи, гостем будешь!

ГЛАВА 17

Сегодня, первого декабря 7145 года, Креол Разрушитель открыл очередное заседание Совета Двенадцати. Начиная с 6101 года, когда великий Имон Маг провел реформу, окончательно закрепившую власть над Серой Землей за владеющими Искусством, в кресле главы Совета сиживали тридцать восемь чародеев… или тридцать девять, если считать Пехтармина Убийцу. Были среди них поистине великие, оставившие глубокий след в истории, были и ничтожные, ничем не прославившиеся и ничем не запомнившиеся.

Однако таких грандиозных реформ, как при Креоле Разрушителе, не было еще ни при ком. Он провел на своем посту всего несколько месяцев, а Серая Земля уже переменилась до неузнаваемости.

И ведь все еще только начинается!

Самого Креола интересовало только одно – приготовления к войне с Лэнгом. Однако он вынужден был заниматься и повседневной рутиной – многомиллионная держава сама собой управлять не будет. Так, в начале заседания долгое время обсуждался бюджет – расходы на то, на это, на стражу, на чиновничий аппарат, на ведущееся бешеными темпами строительство, на бесчисленные реформы…

Вообще, денег тратилось огромное количество. Привезенные на коцебу сокровища Империи Гор оказались как нельзя кстати, однако казна все равно на глазах истощалась. Недалек день, когда сундуки Промонцери Царука покажут дно – и что делать тогда, непонятно. Повышать налоги? Брать взаймы у иностранных владык? Идти на поклон к Инанне?

Ванесса, которая как-то незаметно прибрала к рукам финансовый департамент, сильно беспокоилась по этому поводу. А вот Креола рутинные заботы только раздражали – сейчас он мрачно слушал маршала Хобокена, зачитывающего черновой вариант сметы на следующий год:

– На артиллерийскую часть, будем думать, потребно будет три миллиарда шестьсот миллионов шелахов. В оружейную – пятьсот пятьдесят миллионов, не менее. В провиантскую – двенадцать миллиардов, меньшей суммой прокормиться никак не можно. В комиссариат прошу выдать двадцать шесть миллиардов шелахов. Прибавочных на непредвиденные расходы – миллиарда полтора хотя бы. На расквартированные за пределами страны силы – семьсот миллионов. Лично моим гренадерам на жизнь – сто сорок миллионов. Сверх того на соль особливо – девять миллионов восемьсот тысяч. На рекрутский набор – два миллиарда сто миллионов. В наградную комиссию – сорок миллионов…

– Просто назови общую сумму, – тоскливо произнес Креол.

– В пятьдесят миллиардов шелахов уложимся, будем думать, – подумав, заявил Хобокен. – Ужмемся немного, но уложимся.

– Это на всю армию?

– На всю, прости Единый.

– На весь год?

– На весь следующий год. Но это только на тех ребятушек, что непосредственно ко мне прикомандированы. С боевой техникой, флотом, колдовством всяким отдельно расходы считать придется.

– У нас есть пятьдесят миллиардов? – обратился к Ванессе Креол.

– Найдем, – мрачно ответила та, исписывая блокнот цифрами.

Железный Маршал приложил два пальца к треуголке. Этот головной убор остался на нем единственной частью прежней формы – все остальное было заменено. С плеч ниспадал непременный серый плащ, а все тело покрывал тонкий слой адамантия. Артефакторы серых подогнали под Хобокена доспехи Бестелылосуда Хаоса, и эйнхерий-военачальник стал практически неуязвим.

– Маршал, вы точно уложитесь в пятьдесят миллиардов? – усомнилась Ванесса. – Курс шелаха последнее время низковат…

– Оно, конечно, лучше б с запасцем… – согласился Хобокен. – Пятьдесят миллиардов – это в самый обрез, прости Единый.

– Ученица, он же сказал, что уложится! – поморщился Креол. – Переходите к следующему вопросу!

Следующей отчиталась Кодера Ясновидящая. Безучастно, ровным голосом, она перечислила сделанное службой внутренней безопасности за последние два месяца. В Промонцери Хилери были отправлены несколько колдунов, в том числе весьма опасный бунтарь Курх Нос и его сообщник Сабун Фонарь – зеленый и голубой плащи. Были найдены и ликвидированы два тайных ктулхуистских святилища. Разоблачен и арестован некто Лехотер Чейви, альберийский шпион. Прихлопнута крупная подпольная типография, издававшая журнал «Свобода и порядок», и целых три мелких, производивших разного рода листовки – как ктулхуистского толка, так и обычные бунтарские. Раскрыт заговор в одной из рот Кровавых Драгун. Предотвращено вращено несколько терактов по всему Иххарию. Ликвидировано несколько боевых кружков, подготавливавших боевиков. Предотвращено покушение на Креола Разрушителя – услышав об этом, Креол глумливо заржал.

В общем, Кодера перечисляла довольно долго, так что все успели заскучать. Судя по этому отчету, революционных гнезд в Серой Земле хватает, но ничего серьезного – гневно пищащая шушера, не более. Все сколько-нибудь серьезные колдуны либо присоединились к новому Совету Двенадцати, либо погибли с Торатсиро Кишечником.

Последним на повестке дня стоял проект Клевентина Предателя. Он поднялся с места и подошел к полупрозрачной карте Серой Земли, висящей прямо в воздухе. Сейчас на ней отображалось население – и точки распределялись крайне неравномерно.

– Согласно данным последней переписи, число подданных Серой Земли составляет тридцать девять с половиной миллионов, – вкрадчиво улыбаясь, произнес Клевентин. – Из них почти одиннадцать миллионов приходится на столичную сатрапию – Дрем. Еще семь миллионов – на Хоквил. По четыре миллиона приходится на Персии и Кийвен, пять – на Микаду, три с половиной – на Кастилио, три ровно – на Разер. Оставшиеся два миллиона делятся между пятью остальными сатрапиями – Мегаладом, Баюки, Канольеро, Кензей и Сепом. Самая малонаселенная среди них – Канольеро, в которой не набирается и сотни тысяч жителей, однако в Сепе их лишь немногим больше, в то время как территориально Сеп превосходит Канольеро почти вдвое.