Ольга Громыко - Год крысы. Путница

— А-а — отмахнулся Цыка, — совсем рехнулся. Ходит, вещает. Про Хольгу что-то там, про заповеди ее, про конец света, про знамения. Я вчера послушал чуток — чуть не стошнило. Помнишь, у нас в веске старика крысы сожрали? Ну так наш молец теперь это всем грешникам обещает, в подробностях, будто сам черепа обгрызал. Еще что-то там про гром с ясного неба, про волну приливную…

Мих уже и сам заметил мольца: тот стоял в окружении мужиков и вдохновенно блеял, яростно жестикулируя и время от времени воздевая посох к небу. Лица у слушателей были завороженные — еще бы, они ж не видели, как у этого придурка постепенно черепица едет. В молодости-то был мужик как мужик, и гульнуть и выпить, а сейчас, вишь, Хольга к нему в башку как к себе домой заходит!

— Так, кончай треп! — покончив с раздачей, рявкнул знаменный. — Разбились на «кулаки» и встали вдоль леса… лицом ко мне, дурачье! Да не толпитесь, как овцы, в рядок выстройтесь! Покуда время есть, заодно подготовим из вас ополчение. Еще спасибо за науку скажете, когда на ваши вески какая-нибудь шелупонь полезет!

К утру в избушке стало до того душно и жарко, что Рыска проснулась с рассветом и долго ворочалась, выставляя из-под покрывала то ногу, то спину, но задремать так и не смогла. Встала и начала готовить, щурясь от тупого нытья в висках. Отоспалась, называется…

Двигаться приходилось на цыпочках: Жар негромко похрапывал приоткрытым ртом, наполовину высвободившись из-под покрывала. Альк вообще сбросил свое на пол — а спал он нагишом и на спине.

Рыска раз прошла мимо этого безобразия, другой. Потом не выдержала, подкралась, подобрала покрывало и, затаив дыхание, попыталась осторожненько уложить его на место.

— Да. Не жалуюсь, — самодовольно сказал Альк, не открывая глаз.

Девушка от неожиданности чуть покрывало не выронила.

— Я тебя просто накрыть хотела! Замерз же, наверное, — неловко пояснила она и почувствовала себя еще глупее.

— Да ладно, любуйся, мне не жалко. — Саврянин зевнул и потянулся, выгнув хребет.

— Ничего я не любуюсь! — Рыска возмущенно набросила покрывало ему на голову. — Было бы на что!

— А есть с чем сравнить? — Альк выставил руку, и ткань стекла по ней.

Девушка прикусила губу. Ну… видела, конечно, но как бы в другом виде и лично ей, Рыске, не угрожающем! А саврянин еще и смотрит на нее так откровенно, бесстыже, недвусмысленно. Издевается, конечно, но девушка в который раз проиграла: покраснела и отвернулась.

— Одевайся давай, — с досадой пробормотала она, — скоро завтракать будем.

Друзья еще вчера расспросили хозяйку, что здесь да как, и, выбравшись на местный рыночек, потратили остаток денег на хлеб, крупу, лук, сало и яйца — готовить самим выходило много дешевле, чем ходить в кормильню. А хозяйка творог и молоко за полцены уступила, из не проданного с утра.

Но вся Рыскина радость от удачного дня испарилась, когда, вернувшись домой, девушка обнаружила, что Алька все еще нет. Даже Жар перепугался, хоть и костерил саврянина последними словами, желая ему не вернуться никогда. Друзья до темноты по поселку кружили, но заглянуть в кормильню не догадались — что безденежному человеку там делать?

— Могла бы и в постель подать, — нахально заявила пропажа, заставляя пожалеть, что она нашлась.

— Я тебе за вчерашнее вообще тарелку на голову надену! Ты нас больше так не пугай, — дрогнувшим голосом попросила девушка. — Если надолго уходишь, предупреждай хотя бы!

— Ладно, — согласился Альк. — Буду пугать по-другому. Саврянин приподнялся за штанами — и на пол с веселым звоном хлынул водопад монет. В основном медьки, среди которых серебристыми карасиками проблескивали сребры; пару раз даже золотинка мелькнула, но Альк с Рыской не приглядывались — просто таращились с открытыми ртами.

— Что там у вас? — подскочил Жар. — Опа… Отвисших челюстей стало на одну больше.

— Кем ты там в кормильне устроился? Менестрелем? Или нищим у входа? — Вор заглянул на печь. Весь промежуток между Альком и стеной оказался усыпан, как чешуей, монетами. — Или ты за выход деньги брал? Целым выйти — сребр, без руки — пять медек, без…

— Да я вообще не знаю, откуда они здесь взялись! — наконец обрел дар речи саврянин. — Мне пока не платили.

— Хочешь сказать, что они лежали на печи с вечера, а ты их не заметил?

— Да не лежало тут ничего! Только покрывало и подушка. — Совсем сбитый с толку Альк поднял ее и вздрогнул: в уголке сидел, сжавшись, маленький темный крысенок.

Саврянин заворожено протянул к нему руку, и зверек без колебаний тяпнул его за палец.

— Ах ты зараза!!!

— Это возмездие, — злорадно сказал Жар. — Погладь его еще раз, второй рукой, за меня!

Альк бросил подушку обратно, за кончик хвоста выудил из-под нее придушенного крысенка и поднес к лицу. Тварюшка с сердитым писком перебирала лапками, будто вызывая мучителя на кулачный бой.

— А сам за хвост не любишь! — с упреком сказала Рыска. По сравнению со взрослой крысой зверек казался трогательно маленьким и почти симпатичным.

Саврянин недовольно поморщился. Да, но зато он на собственном опыте знал, что из такого положения не покусаешься, а зубки у крысенка были преострые.

— Хочешь сказать, что одна маленькая крыска принесла столько денег?! — проницательно предположил Жар, тоже приглядываясь к зверьку.

— Подозреваю, что ключевое слово «одна», — задумчиво ответил Альк.

— Ой!!! — Рыска в мгновение ока очутилась на столе, представив, что сейчас изо всех щелей хлынет крысиная река, как в доме Бывшего.

— Успокойся, — не оборачиваясь, велел саврянин. — Остальные уже ушли. Этот просто отстал и заблудился.

— Откуда ты знаешь?!

— Чувствую. — Альк тряхнул головой, проморгался, сообразив, что это ему подсказал не дар. — Откуда-то.

Саврянин подошел к окну и осторожно кинул крысенка в бурьян. Писк прекратился, трава пару раз качнула макушками, когда удиравший со всех лапок зверек ошалело налетал на стебли, и снова замерла.

Чтобы пересчитать внезапно подвалившее богатство, друзьям понадобились две лучины, горшок и несколько сотен потрясенных вздохов и возгласов. Альк не вмешивался, рассматривая-подтачивая трофейные сабли и делая вид, что он тут вообще ни при чем.

— Почти шесть златов, — наконец объявил Жар. — Ну ничего себе! Ты теперь каждую ночь крыс на промысел отправлять будешь?!

Брусок сбился, скрежетнул по лезвию. Альк досадливо тронул яркую царапину на стали.

— Я понятия не имею, как это у меня получилось. И у меня ли.

— Но принесли-то их тебе, — справедливо заметил вор, запуская руки в почти полный горшок. Хоть и медь, но ощущение восхитительное! — А чего? Еще месячишко так поспишь — и должок отработаешь!