Светлана Зимина - Жрец Лейлы

— Садись с нами, — хлопнул по стулу рядом Корал. — А то твои глаза выдают тебя.

Тот покачал головой с явным сожалением:

— Меня уже ждут. Распорядитель на кухне засек время.

Пленники понимающе кинули, и дверь за юношей захлопнулась.

Станислав некоторое время смотрел на закрывшуюся дверь:

— Паренек входит в силу.

— Да, Белила ждет масса сюрпризов, — кивнул Винир. — Как долго твой приемник выдержит Проклятие?

— Учитывая специфику этого явления, — вздохнул он. — Даже если он очень силен, не более года. Ему стоит побыстрее найти разгадку. Проклятие отнимает много жизненных сил.

— Кричи, Лиани. Кричи, — сильные руки обнимали меня, удерживая.

Нельзя было причинять им вред. Нельзя калечить Кэртиса, сражаясь с болью молча. И я кричал и кричал, надрывая горло, выплескивая боль, пока не обессилил окончательно. БОЛЬ чуть отступила, оставив головокружение и пульсацию во всем теле.

— Легче?

Я тяжело и с хрипом дышал:

— Помоги мне сесть, — наконец, мои губы и рот смогли сформировать довольно внятную просьбу.

Боль приходила приступами, иначе я просто мог привыкнуть к ней, и научится отстраняться хотя бы частично. Но проклятие было хитро простроено, словно его придумывал и разрабатывал профессиональный палач. Возможно, так оно и было, среди богов не мало таких.

Я сел и смог взглянуть на своих невольных помощников и гостей:

— Вот теперь я готов отвечать на ваши вопросы, господа. По крайней мере, до следующего приступа.

Правитель Натан медленно кивнул:

— Хорошо. Тогда объясните мне что произошло, когда Гарис ушел вместе со своими людьми, оставляя тело Миры на ваше попечение?

Я медленно кивнул, понимая:

— Что ж… частично вы уже поняли дилемму. Мира вместо ожидаемой реинкарнации в воительницу, получила возможность возродиться каким-нибудь иным существом. Так как религий достаточно много на Эмире и наши боги живут и указывают своим жрецам напрямую подчас, для многих была разработана целая система, что бы придерживаться определенных правил и законов, не вступая в конфликты. Вера верой, а когда сталкиваются интересы богов… Вообщем для Миры был шанс, если бы ваш Гарис остался. Если бы он решил бороться за душу Миры. Просто тогда бы боги сами решали эту проблему, и возможно Мира все же получила бы свой шанс. Моей богине сейчас не с руки напрямую ссорится со своими коллегами. Однако девушку предали. Вы сами слышали, как Гарис отказался от неё, предпочтя считать её добычей ночи.

Очень медленно правитель кивнул:

— Хорошо. Допустим. Что вы намерены делать с её телом теперь?

Я поморщился:

— Похоронить.

— Что за приступы вас мучают? Еще вчера их не было. Это я так понимаю как то связано с Миррой?

— Точнее с её смертью, — уточнил я. — Мира — Чистая Душа, а насчет убийства таковой, неважно насколько это зависит от убийцы, его настигает кара — Проклятие. Его то воздействие вы и имеете счастье лицезреть. Но, Правитель Натан, я чувствую, что вы хотите задавать вопросы совсем о другом человеке…

Он вздохнул:

— Что ж…ты прав. Я несколько лет не видел брата. А уж когда до меня дошли слухи о его новом поведении и прозвище… Ты не мог бы рассказать мне? Кто он теперь?

— Верховный жрец Лейлы на море, — ответил я. — Будущий владыка морских просторов. Насколько я знаю, пиратские острова собираются предложить ему корону, хотя ничего подобного не было за всю историю пиратства.

Правитель помолчал, словно не понимая всего того, что я только что сказал…

— Он, правда, связан с сиренами? — тихий вопрос.

— Правда, — устало отозвался я. — Сирены — это дети бога Сирена, а он в свою очередь является сыном Лейлы. Так что все логично.

Он внезапно выпрямился:

— Лорд Лилиан, я бы хотел взять заботу о похоронах Миры на себя. Вам же пока лучше отдохнуть.

Я расслаблено закрыл глаза:

— Спасибо, правитель Натан.

Удивительно, но что-то явно перевернулось в сознании этого человека. До этого он ни разу не называл меня по титулу. Я был всего лишь пиратом.

Сабир за все это время не произнес ни слова. А на меня снова смотрели счастливые серые глаза, только вот счастья стало в них намного меньше… Что, девочка, все не так получилось, как все мы того желали?

Я слышал, как Кэртис закрыл за гостями дверь и вернулся к постели:

— Ты сможешь уснуть?

Я медленно качнул головой:

— Это вряд ли. Хотя приступ и вымотал меня, но когда придет следующий неизвестно.

— Что творится у тебя на душе, Ли? — мягкий мурлыкающий голос. — На кого ты обижен? На Лейлу? Или на… Миру?

— Сложно простить то, что она сделала, — тихо ответил я. — Люди конечно редко считаются с чужим мнением. Я понимаю к чему она стремилась, и причины её поступка, однако от этого не легче. Знаешь, я читал, что некоторые жрецы не могли простить своим жертвам действия Проклятия. Тогда я не понимал этого, ведь мы убийцы, а они — жертвы. Однако теперь…

Теплая рука накрыла мою ладонь:

— Я все время забываю, какой ты, в сущности, мальчишка, Ли.

Я открыл глаза и с легким возмущением уставился на него:

— Молчал бы… старичок. Лучше бы пошел и разобрался там с передачей тела девушки правителю, и насчет поесть…

Он улыбнулся:

— Ну вот, теперь ты снова похож на себя.

Когда оборотень закрыл за собой дверь, я сел в постели и взглянул в сторону окна, там болтая босыми ногами, сидела Лейла. Мы долго молчали, и наконец комнату наполнил её шепот:

— Ты уже знаешь ответ, Ли?

— Знаю, — медленно кивнул я. — Но это не так то просто.

Она легкомысленно пожала плечами:

— Разве?

Я медленно брел по погруженной в сумерки улице. Может, это и было глупостью, уйти из гостиницы, не предупредив Кэртиса, да еще на грани нового приступа, но сидеть в постели больше не было никаких сил. Бездействие не решит проблему. Тем более я действительно знал, что примерно должен сделать. Догадка была простой и почти гениальной, и позволяла предположить, что именно по этой причине не было трагических песен о Проклятии.

В какие-то мгновения, мне казалось, что рядом со мной, держась за кончик моего плащ, шагает, весело улыбаясь Мира. Вот поверни голову и можно её увидеть. Только пульсирующая боль в висках говорила об обратном.

Когда я собирался выйти, я специально смыл весь макияж, заплел волосы в тугую косу. А более короткие пряди, закрепил простыми заколками. В сумке сохранились одежды, в которых я путешествовал, когда был одиночкой. Пара стилетов в сапогах и рукавах, и единственное, что взято — это два перстня. Один тот самый, что я должен буду передать своему деду, как последнее слово матери, а второй… второй принадлежал тогда еще наследнику престола Его Высочеству Лилиану.