Сьюзен Купер - Восход тьмы

Призывы продолжались, звучал длинный список имен, и все они были известны Уиллу из Книги магии. В холле поместья никто не мог слышать или видеть этого, и концерт шел своим чередом. Закончилось выступление Пола, и тут же громко начал читать монолог старый мистер Дьюхерст. Никто не смотрел в сторону Уилла и не замечал его. Он думал, разговаривает ли его отец все еще с мистером Доусоном и не заметит ли случайно, что его младшего сна нет в поле зрения.

Звенящий голос Странника по-прежнему выкрикивал призывы. И вдруг Уилл с удивлением заметил, что вокруг него начали происходить перемены: старый зал поместья возвращался в его сознание, а вид современного холла постепенно стирался. Фигуры родных и друзей становились бледными, только Странник оставался таким же ясным, как и прежде, стоя в конце большого зала вдалеке от огня. Уилл не отрывал глаз от группы таявших фигур, среди которых был и его отец, и собственными глазами увидел эффект раздваивания, благодаря которому Носители Света могли перемещаться во времени. Фрэнк Доусон как будто раздвоился, оставив одну из своих форм блекнуть в настоящем, а вторая его форма становилась все отчетливее и приближалась к Уиллу. Таким же образом к ним присоединились Старый Джордж, Молодой Джон, его голубоглазая жена, и Уилл понял, что точно так же раздвоился и он сам.

Вскоре все четверо сошлись вокруг него в центре старого зала поместья, и каждый развернулся лицом из круга по направлению к четырем углам комнаты. И пока Странник долго призывал Тьму, зал снова начал меняться. Странные вспышки света сверкали вдоль стен, тускло освещая окна и гардины. Когда Странник произносил очередное имя, голубое пламя врывалось в пространство зала, шипело и затем потухало. Из трех стен напротив камина вырвались наружу по три огромных зловещих языка пламени, но не потухли, а остались танцевать и извиваться, наполняя зал холодным светом.

Перед камином в большом резном кресле неподвижно сидел Мерримен. Его поза выражала огромную силу; широкие плечи были напряжены, как гигантская пружина, которая в любой момент может резко распрямиться.

Странник закричал еще громче:

— Приди, Уатт, приди, Труит, приди, Эриу, приди, Лот! Приди, Эврго, приди, Целмис, путь открыт…

Мерримен поднялся. Он возвышался посреди зала, как огромная темная колонна с белой верхушкой. Плащ скрывал его фигуру. Но его словно высеченное из камня лицо было светлым, а от седой головы исходило сияние. Странник посмотрел на него и запнулся. Вокруг зала языки пламени шипели и извивались. Они были белыми, голубыми и черными, и не было среди них ни одного золотистого, красного или желтого. Но Странник словно потерял голос. Он снова посмотрел на Мерримена и отшатнулся. И, глядя в глаза старика, наполненные тоской и страхом, но все же очень ясные, Уилл внезапно узнал его.

— Хокинг, — мягко проговорил Мерримен, — пришло время отправиться домой.

ЯСТРЕБ ВО ТЬМЕ

Странник шепотом произнес:

— Нет.

— Хокинг, — повторил Мерримен нежно, — у каждого человека есть последний выбор, шанс получить прощение. Еще не слишком поздно. Повернись. Обратись к Свету.

Ответа почти не было слышно, только тяжелое шипящее дыхание:

— Нет.

Огни неподвижно повисли вокруг большого зала. Никто не шевелился.

— Хокинг, — сказал Мерримен, и в его голосе не было приказания, только тепло и мольба. — Хокинг, мой вассал, отвернись от Тьмы. Постарайся вспомнить: между нами когда-то существовали любовь и доверие.

Странник обреченно смотрел на него, и сейчас на узком морщинистом лице Уилл мог разглядеть черты маленького ясноглазого человечка — Хокинга, который был перемещен из своего времени для извлечения Книги магии, и, испытав шок при встрече лицом к лицу со смертью, предал Носителей Света и переметнулся к Тьме. Он вспомнил ту боль, которая стояла в глазах Мерримена, когда они раскрыли предательство, и ту жуткую определенность, с которой он предсказал судьбу Хокинга.

Странник все еще смотрел на Мерримена, но его, казалось, глаза не видели. Они вглядывались в прошлое. Старик вновь переживал все то, что он забыл или вытеснил из своей памяти. Он сказал медленно, с укоризной:

— Ты заставил меня рисковать жизнью ради книги. Ради книги. Потом из-за того, что я искал более доброго хозяина, ты отправил меня назад в мое время, но я не стал тем, кем был раньше. Ты наделил меня судьбой носителя Знака.

Чем дальше он углублялся в воспоминания, тем больше его голос наполнялся болью и негодованием:

— Бронзовый Знак, век за веком. Ты из человека превратил меня в существо вечно убегающее, которое всегда преследуют, на которого ведут охоту. Ты не дал мне состариться в моем времени, как старятся все люди, не дал мне найти успокоение в смерти. Ты отнял у меня право на смерть. Ты дал мне этот Знак в моем времени много-много лет назад и заставил меня носить его шесть сотен лет!

Его глаза сверкнули в сторону Уилла, в них вспыхнула ненависть.

— До тех пор, пока последний из Носителей Света не родится, я должен был носить Знак с собой. Это все из-за тебя, мальчишка. Сбой во времени, который отнял у меня мою хорошую человеческую жизнь, — все по твоей милости. До твоего рождения и после. Из-за твоего проклятого дара магии я потерял все, что когда-то любил.

— Я повторяю, — выкрикнул Мерримен, — ты можешь вернуться домой, Хокинг! Сейчас! Это твой последний шанс. Ты можешь повернуться к Свету и быть таким, каким был раньше.

Его статная, высокая фигура склонилась вперед, умоляя, и Уилл почувствовал боль за него. Мерримен, как никто, понимал, что именно его ошибочное решение сделало вассала предателем и превратило в жалкого Странника, хнычущую пустую раковину, преданную Тьме.

Мерримен сказал хрипло:

— Я умоляю тебя, мой сын.

— Нет, — ответил Странник, — я нашел лучших хозяев, чем ты.

Девять огней Тьмы вокруг зала поднимались высоко и трепетали, излучая холодный голубой свет. Старик плотнее завернулся в темное покрывало и, дико озираясь, осмотрел зал. Дерзко и пронзительно он закричал:

— Хозяева Тьмы, путь открыт для вас!

И девять огней поплыли от стен зала к самому центру, приближаясь к Уиллу и другим четырем Носителям Света. Мальчик был ослеплен их бело-голубым свечением; он больше не мог видеть Странника. Где-то за гигантскими огнями старик продолжал вопить, обезумев от горечи:

— Ты рисковал моей жизнью из-за книги! Ты заставил меня носить Знак! Ты позволил Тьме охотиться на меня веками и не разрешил мне умереть! Сейчас твоя очередь!

— Твоя очередь! Твоя очередь! — Крик эхом разнесся по всему залу. Девять высоких огней медленно придвинулись ближе, а Носители Света стояли в центре зала и наблюдали за ними. От камина Мерримен медленно вернулся в центр зала. Его лицо вновь стало бесстрастным, глубоко посаженные глаза — темными и пустыми, морщины на лице обозначились глубже, и Уилл понимал, что Мерримен теперь долго не станет выказывать сильных эмоций. Странник упустил свой шанс вновь обрести сознание и сердце Хокинга и потерял эту возможность навсегда.