Мария Дахвана Хэдли - Магония (ЛП)

Они исчезают быстрее, чем мы успеваем среагировать.

Моя песня тонет в слезах. Я не могу. Не могу.

«Джейсон».

Я слабею. Пою, но теперь не знаю, для чего. Осталась только скорбь, и минуту спустя я лишь всхлипываю.

Моя команда обыскивает «Регалекус», ныне висящий в небе на одном парусе. Они вскрывают шкафы, взламывают хранилища, забирают провизию.

Иду с Дэем словно во сне. Кальмар. Обгоревшая записка. Пропавший.

Мёртвый. Мёртвый?

Я словно в прострации. Не могу снова расплакаться перед Дэем. Вообще больше не могу плакать.

Если начну, то уже не остановлюсь.

Дэй отдёргивает занавеску с одного из иллюминаторов, и я вижу комнату, озарённую тем же пронзительно-серым светом.

– Мне жаль, – тихо произносит он.

– Что?

– Твоего друга. – Он смотрит на меня. Его лицо напряжено, губы искривлены. – Знаю, ты его любила.

– Я…

– Я знаю, каково это, – обрывает он. – Когда теряешь любимого человека.

Я закрываю глаза и остаюсь в темноте. Надолго.

– Что ты делала? – наконец спрашивает Дэй.

– Когда?

– Когда сбежала с сердцептицей Зэл.

– Ничего, – тупо отвечаю я. – Я совершила ошибку.

– Ты выпустила сокола.

– Да.

Дэй кивает:

– Даже если он предал Зэл, всё равно не помнит об этом. Лучше было его отпустить. У него нет песни, он бесполезен. Его следовало освободить.

Дэй открывает шкаф в углу. Внутри что-то бледное, словно… тело?

Боже, неужели это…

– Это лишь кожа, – поясняет Дэй. – Вроде той, в которой была ты. Хотя они действительно впечатляющие. Новые модели. Должно быть, Маганветар собирается спускаться вниз к подводникам. Полезная информация.

Дэй роется среди кож. Каждая висит в отдельном футляре. Я вздрагиваю. Дэй берёт меня за руку. Бесполезно. Он вытаскивает одну кожу из шкафа.

Это не тело. Плоская, пустая, почти как одежда. Бледная и печальная с умиротворённым лицом. Человекоподобная кукла, висящая в прозрачном пакете. Длинные светлые волосы. Бледная кожа, опущенные веки. Губы слегка приоткрыты.

– Как они вообще работают? – спрашиваю Дэя, пытаясь отвлечься.

Он вытаскивает кожу из пакета. На спине виднеется застежка.

– Касаешься их, и они оборачиваются вокруг тебя. Покрывают тело, органы. Та, что ты носила, делала тебя неотличимой от подводников, хотя должна была уже через месяц выйти из строя. Даже не знаю, как она столько продержалась.

Как хочется завернуться обратно в старую кожу, привычную человеческую оболочку, тело, о котором я всё знала, каким бы поврежденным и магонийским оно ни было. Но оно пропало. Я – то, что из него вырвалось, своего рода несчастный феникс.

Разглядываю прочие экземпляры: мужчины и женщины, взрослые и дети. Дэй хватает меня за руку и оттаскивает прочь.

– Осторожно. Коснёшься напрямую, и она коснётся тебя.

Вдруг одна кожа внутри футляра открывает глаза и смотри на нас.

Я взвизгиваю и отшатываюсь. Девочка смотрит на нас. Она темнокожая, с косичками. Моего возраста.

Дэй вздрагивает и перекидывает через руку несколько штук.

– Они пустые. У них только рефлексы.

Мы добыли сокровище. Мародёрствуем на корабле Дыхания. Если мы ещё не были пиратами, то теперь точно ими стали.

Кожи смотрят на меня, пока мы выносим их из комнаты.

Мы грузим добычу на «Амину Пеннарум». Кожи, провиант, всё, что можем забрать.

Мы с Милектом тихонько напеваем и освобождаем оставшихся в парусе ос. Они спиралью взмывают в рассветное небо. Под нами океан. Разгромленное судно Дыхания падает вниз и исчезает в белых волнах.

И растворяется. По крайней мере, мне так рассказывали. В воде плавают обломки многих магонийских кораблей, незаметные, почти невидимые.

Боюсь, обычному человеку не различить. Небесные суда или земные – от них остаются просто обломки. А их на дне так много.

– Это последняя капля, – шепчет мне Зэл. В её голосе гнев, но и другие эмоции тоже. – Кару пропал. Сделанного не вернуть. Ты прощена. Он мне больше не нужен, раз предал меня Лей. – Она пожимает плечами. – Но это твой последний бунт. Согласна? Последний.

Мой разум помутился от горя, сломлен скорбью.

– Больше никакой лжи, – продолжает Зэл. – Мы вместе, ты и я, против Маганветар. – Она заправляет мне волосы за ухо и нежно шепчет: – Ещё ни одного ребенка не желали так, как тебя.

И всё равно я ничего не чувствую. Внутри пустота.

Она улыбается:

– Тебя любят, Аза. Очень любят.

Меня любят. Зэл. Мысль не приносит утешения. Однако я снова на «Амине Пеннарум».

Маганветар нанял Дыхание убить Джейсона.

И я объявляю им войну. 

Глава 25

{Аза}

Солнце всходит по правому борту – хрупкое, белое. Оно поднимается не над вершинами гор, а над бесконечным ледяным полем. Звезды ещё мерцают выше поручней. Милект в груди поёт свою песню. Я скорблю и пытаюсь примириться с тем, что, наверное, и так уже знала, – что больше никогда не увижу Джейсона, не возьму его за руку. Секунду вижу его в своём сознании. Он не смотрит на меня, весь подобран, сосредоточен – как всегда, когда чего-то хочет. Я знала о нём всё, каждую мелочь, каждый миг, но теперь…

Я думала, что это я умру, это я исчезну, но теперь…

Чуть помолчав, тихо пою вместе с Милектом. Мы создаём небольшой вихрь белого песка из содержащейся в воздухе влаги. Он свистит, кружится, а потом мы его отпускаем, этот снегопесок.

Ледяной мир внизу сияет, как скорлупа. Мы почти достигли пункта назначения. Вот-вот приступим к выполнению миссии.

Для этого я рождена. Больше у меня ничего не осталось.

Я по-прежнему никуда не вписываюсь. Половина сердца на земле, половина в облаках. Всё та же чужачка. Мне по-прежнему нигде нет места.

В мире внизу столько всего неправильного: реки, меняющие цвет с голубого на зелёный и коричневый, дым, отравляющий шквалокитов, то, что люди едят, а магонийцы голодают.

Думаю о том, как Маганветар забирает наши скудные запасы, бросая магонийцев, вроде родных Дэя, умирать от голода, посылает наёмников, вредить невинным людям на земле…

Ш-ш-ш, Аза. Ш-ш-ш. Не думай об этом.

Единственное решение – стереть всё подчистую. Сломать старые обычаи. Изменить всё.

Я смогу спасти не только свою жизнь, но и всех в Магонии. А теперь у меня ещё больше на то причин.

Шквалокит из какого-то другого стада старательно наметает снег, смотрит на меня и, удивлённый нашей скоростью, сам спешит вперёд, гулом и свистом сообщая, что нам нельзя так быстро двигаться: «Снегокит! Родное небо! Пой и беги, пой и лети! Внимание на воде, внимание в дожде! Остановите корабль».