Руслан Мельников - Рудная черта

Всеволод вдруг осознал, какой приказ звучит из-под опущенного забрала тевтонского магистра. А осознав…

– Что?! Бернгард! Ты хочешь бросить их всех? Здесь? – Всеволод вновь оглянулся назад – на своих дружинников, на саксонских рыцарей и кнехтов, на татарских лучников, забывших о луках, орудовавших саблями и короткими копьями. Разноплеменные воины, спешившиеся, сбившиеся в круг, стояли крепко. Но надолго ли хватит их стойкости в открытом поле?

– Они знали, на что шли, – отозвался Бернгард. – И ты тоже знаешь, русич. Наша цель – Мертвое озеро, и мы не можем задерживаться. Покуда есть хоть какой-то шанс продвинуться вперед, покуда мы живы, покуда не взошло солнце и озерные воды не закрыли рудную черту, останавливаться нельзя.

Понятно… Бернгард попросту избавлялся от обузы. Бернгард намеревался вести передовой отряд, сохранивший наибольшую боеспособность, дальше. А остальные… Остальные уже выполнили свою функцию, втиснув, впихнув, втолкнув острие клина во вражеские ряды так глубоко, насколько это было возможно.

Теперь рыло «свиньи», по большей части состоявшее из неуязвимых умрунов, будет прорубаться самостоятельно. А громоздкое, неповоротливое, обезглавленное и обреченное тулово должно стянуть на себя основные силы противника. Погибнуть. И дать последний шанс оторвавшемуся авангарду.

Разумно. Правильно. Но…

– Там мои люди, Бернгард!

Добрая половина русских дружинников билась сейчас в окруженном упырями тулове.

– И мои! – сверкнул глазами Сагаадай.

Да уж, юзбаши еще хуже: вся его невеликая дружина осталась сзади.

– И твои, между прочим, тоже, Бернгард… – заметил Всеволод. И плюнул в сердцах: – Хотя, конечно, что тебе люди!

Что люди Черному Князю, на кровавую кормушку которого претендуют другие князья?!

– Если мы сейчас останемся с ними, что это изменит? – спросил Бернгард.

Да ничего! Разве что подарит всем им несколько лишних минут жизни. А так – ни-че-го!

Разумом Всеволод все понимал. Но – не сердцем. Разум убеждал следовать воле магистра. Сердце противилось. А враг наседал. И стоять на месте – смерть. И пробиваться назад – смерть. И двигаться дальше – тоже, в общем-то, верная гибель.

Однако если идти вперед, к ущелью – будет хоть какая-то цель перед смертью. Надежда какая-то. Так что же, уходить, бросив полдружины?

Но должно ли воеводе поступать так? А должно ли иначе, если только так и можно… нужно?..

Глава 34

Вокруг кипела сеча. Умруны Бернгарда едва сдерживали натиск темных тварей. Всеволод медлил, принимая решение. Сагаадай пытался развернуть лошадь. Юзбаши намеревался выдраться из строя, вернуться назад – сам, в одиночку.

Не вышло. Рослые рыцарские кони со всех сторон стискивали низкорослую степную лошадку. Мохнатая кобылка злилась, кусала кольчужные попоны, однако преодолеть сопротивление не могла.

– Нельзя оставлять их там… так… – прохрипел Всеволод. – Нужно помочь, Бернгард, слышишь, вытащить нужно, чтоб дальше… вместе…

– Пустите! – требовал взбешенный юзбаши, размахивая над головой обнаженной саблей. – Выпустите меня!

– Всеволод! Сагаадай! – их вдруг оборвал не Бернгард – Бранко. Волох говорил громко, горячо и негодующе: – Здесь от нас проку не будет. Здесь мы не поможем уже ничем и никому. Но добраться до Черного Господаря, стоящего над темным воинством еще в наших силах! Добраться и поквитаться! Шоломонар должен быть где-то там, у входа в ущелье. Туда пал его крылатый змей. И вверх ему теперь не подняться. Черный Господарь – на земле. Так неужели вы предпочтете умереть здесь бессмысленной и никчемной смертью, когда есть шанс отомстить?!

О, месть – сладкое чувство. Особенно когда ничего иного не остается. В общем-то, в словах Бранко имелся смысл. А главное – было оправдание. Тому, с чем предстояло смириться. На что предстояло пойти.

Красивое оправдание своей и чужой смерти.

– Ну, так что? – Бернгард сквозь прорезь забрала глянул на Всеволода, на Сагаадая.

– Едем, – процедил Всеволод. – Вперед…

Сагаадай кивнул – молча и нехотя. С натугой, словно шею степняка свело судорогой.

– Только пусть твои мертвецы расступятся, – потребовал Всеволод. – Теперь я хочу быть впереди.

И даже не в простом хотении тут дело. Просто он должен быть сейчас впереди. Раз уж дружинники, оставленные воеводой, гибнут сзади.

– Но твоя кровь, русич…

– Плевать! Или я выхожу вперед, или мне в этом строю делать нечего.

Бернгарда, явно, не устраивал такой поворот событий. Но и выбора у магистра не было. Как и времени для препирательств.

– Пусть будет так, – помедлив лишь полсекунды, глухо отозвался он.

– Я… – вскинулся было Сагаадай.

– Хорошо, – нетерпеливо оборвал степняка Бернгард. – Ты тоже выйдешь вперед. Но раз уж на то пошло – я встану с вами.

Команды тевтонского магистра прозвучали громко, кратко и четко. Отсеченная голова «свиньи» перестраивалась быстро, не прекращая боя. Поредевшая мертвая дружина расступилась впереди, чуть подалась в стороны и чуть сползла назад.

Из притупленного, побитого, приплюснутого «рыла» взросло и выдвинулось новое. Меньше, уже, острее прежнего.

Хищнее.

Свою малую «свинью» из головы большой они выстроили в считанные мгновения. Теперь впереди было только три всадника. За ними – четыре. Дальше – больше. Бранко, Конрад, Золтан, Раду, русичи и саксы – вперемешку. И – косые шеренга несокрушимых мертвецов по флангам.

Всеволод, как и требовал, оказался в первой тройке. В середке. В том, видать, тоже крылась хитрость Бернгарда. Его, хоть и пустили на врага, по надежно прикрыли с флангов. Справа – вон, лихо рубится сам магистр, слева – проворно вертится в седле и ловко машет саблей Сагаадай. У Бернгарда – на левой руке большой треугольный щит. Степняк тоже сорвал с седла круглый щиток поменьше. В общем, уберегут, ежели что, и себя, и носителя древней крови.

У Всеволода щита не было. Зато имелось два клинка.

А ведь для двух мечей и простора нужно вдвое больше.

Взмах одной рукой, взмах другой.

Свист разрубаемого воздуха, брызги черной крови.

– Пшел! – Всеволод двинул своего коня на освободившееся пространство.

Еще сильнее заострив их малый клин. Заняв место на самом острие.

Об этом, вообще-то. уговора с Беркгардом не было. Ну и что с того?

Вот ведь око – то, что ему так было нужно! Самое-разсамое то для обоерукого воя! Наивыгоднейшая позиция. Привычная. Удобная. Места много – руби не хочу. Тех, кто идет сзади, не зацепишь. И можно вольготно, без оглядки, сечь сплеча и вправо, и влево. Как он умел, как любил.

Всеволод рубил руками. Конем правил ногами. И именно он теперь вел за собой малую русско-тевтонскую «свинью».