Аркадий Степной - Сердце в броне

— Вальмонды, — сказал Георг и хищно усмехнулся. — Что же им неймется? Золота у них не меньше, чем у меня, знатности тоже хоть отбавляй. С моим братцем и его любимчиками Спенсерами в особой дружбе замечены не были. Всегда были сами по себе, а тут вдруг вылезли…

— Потому и вылезли, ваше величество, что всегда были сами по себе и играли только за себя. Зачем им было поддерживать вашего брата, чтобы быть вторыми после Спенсеров? Для этого они слишком горды. Они хотят быть первыми, ваше величество. Для начала регентами, а там, глядишь, и королями.

— Размечтались! Короны им захотелось. А того не ведают, что ушки-то за их спиной торчат эльфийские. И короной им насладиться не удастся. Мятеж страну расшатает. Начнется брожение. Вот тогда-то перворожденные и вернутся. Неужели не понимают?

— Корона ослепляет, ваше величество.

— Только дураков, — усмехнулся Георг. — Мельничный жернов и тот полегче будет. Вот смотри, нет на мне сейчас короны, а ведь все равно давит… — Он невесело рассмеялся. Затем резко оборвал смех и провел по лицу ладонью, словно снимая с себя раздражение и усталость. Синие глаза стали сосредоточенными, а черты лица затвердели, словно вырубленные из камня. — Айрин — вот ключ ко всей их комбинации, — сказал он спокойно и деловито. — Отрежем ее от заговорщиков, и они лишатся своего главного козыря.

— Ключ даже не в самой Айрин, ваше величество, а в ее будущем потомстве. У целителей есть методы…

— Нет.

— Как скажете. Тогда предлагаю нанести удар по самим Вальмондам, ваше величество. Молодой виконт изрядный гуляка.

— Слишком грубо, — Георг поморщился, — обязательно пойдут слухи. И если правда когда-нибудь выйдет наружу… К тому же главные игроки не Вальмонды, Честер. Тебе это известно, как никому другому. У эльфов наверняка наготове несколько запасных фигур…

В дверь деликатно постучали. Получив разрешение, в кабинет вошел королевский секретарь.

— Ваше величество, к вам посетитель. Граф Лондейл покорно просит об аудиенции.

— Я занят, — отрезал Георг, — пускай подождет. Постой… Что ему нужно?

— Граф сказал, ваше величество, что он пришел просить за баронессу Гросбери.

Георг переглянулся с графом Честером и сказал:

— Вот как… Тогда не будем заставлять его ждать. Зови.

Граф Лондейл выглядел усталым и озабоченным. Почтительно поприветствовав своего короля, он сразу перешел к делу:

— Ваше величество, я пришел просить не за себя, а за дочь своего друга Айрин Конелли, баронессу Гросбери. Девушка попала в очень неприятную ситуацию и нуждается в помощи…

Граф рассказал о долге погибшего барона, о набежавших процентах и требовании графа Вальмонда. Не считая нужным скрывать что-либо от короля, он поведал также о желании графа Вальмонда женить своего сына на Айрин и о неприятной истории, произошедшей в комнате горничной. Король слушал молча, не перебивая и очень внимательно.

— Бедная девушка обратилась ко мне за помощью, ваше величество. Но у меня нет такой суммы, и не у кого занять. Мы и сами в больших долгах, восстановление графства обходится недешево. Нам не к кому больше обратиться, ваше величество, кроме как к вам. — Почтительно поклонившись, граф Лондейл закончил свое повествование.

Король многозначительно посмотрел на графа Честера и сказал:

— Барон Гросбери много сделал для королевства. Позаботиться о его единственной дочери мой святой долг.

— Благодарю вас, ваше величество. — Граф Лондейл с облегчением улыбнулся.

— Подождите благодарить, Лондейл, я еще не договорил. Всем известно, что моя казна состоит только из долгов. Пять тысяч золотых — большая проблема не только для графа Лондейла, но и для короля Глинглока. Такие нынче времена, не мне вам рассказывать. Поэтому все, что я вам могу сейчас обещать, так это то, что я лично займусь делами баронессы Гросбери.

— Ваше величество, — поклонился граф, — этого более чем достаточно.

— Будем надеяться. Где сейчас баронесса Гросбери?

— В гостинице «Три короны», ваше величество.

— Пускай сегодня же переезжает в Эрандаль. Я распоряжусь, чтобы для нее приготовили покои.

Прошло четыре дня. Для Айрин это были тяжелые дни ожидания и неизвестности. Для короля не менее тяжелые дни, проведенные в непрерывных совещаниях и консультациях. Георг не лукавил перед графом Лондейлом, пять тысяч золотых были для него сейчас суммой весьма весомой, хотя дело конечно же было не в деньгах. На кону стояли гораздо более высокие ставки. Благодаря информации из ставки герцога Эрандаля король получил определенное преимущество и пространство для маневра. И собирался воспользоваться этим сполна.

Из всех возможных вариантов он выбрал самый неожиданный и неоднозначный. В глазах короля и его советников этот вариант имел множество плюсов и радовал своей перспективностью. Но зато мог вызвать немало вопросов и даже прямое отторжение у его непосредственных участников. Дело было не просто сложным, но и очень деликатным. Поэтому Георг решил взять на себя самую трудную его часть (как ему тогда казалось) и лично переговорить с Айрин. Их разговор состоялся в покоях, выделенных Айрин во дворце, наедине, без нежелательных свидетелей.

Они долго молчали, отделываясь ничего не значащими фразами. На следующий день Айрин должна была погасить долг графу Вальмонду, и эта мысль не давала ей покоя. Георг же в свою очередь не решался начать серьезный разговор. Хотя они не раз встречались в детстве, он практически ее не знал и не мог сейчас определиться, какой тон лучше всего выбрать: дружелюбно-покровительственный, сухой и властный или откровенный и доверительный.

В темно-синих глазах девушки Георг видел волнение, сдержанность и внутреннюю строгость. Как она воспримет его предложение — оскорбится? расплачется? покорится? Или, напротив, будет сопротивляться до последнего?

На стене напротив висело небольшое овальное зеркало, обрамленное бронзовыми цветами и листьями. Георг случайно посмотрел в него и вздрогнул. На него смотрели точно такие же темно-синие глаза, как и у Айрин, это были его глаза. «Боже, как мы, оказывается, похожи, — подумал Георг. — И почему я не заметил этого раньше? Сестра…»

— Айрин, — взволнованно начал он, и по его тону Айрин поняла, что начался серьезный разговор, — в первый и в последний раз я буду говорить с тобой как с сестрой. И это не фигура речи. Ты — моя сестра. Мы с тобой дети одного отца.

Он сделал паузу, давая девушке возможность осмыслить услышанную новость. Айрин была шокирована настолько, что мысль о долге, мучившая ее все это время, мгновенна была забыта.