Евгения Барбуца - Сказка для волка

Иголка покинула мое тело.

— Кто? — его голос мне не понравился.

Нет, не так. Я испугалась. Вновь.

— Не важно, — буркнула я, отворачиваясь.

— Я спросил, КТО? — рычит он.

— Я, — как же хочется исчезнуть. — Я лежала в психиатрической клинике. Мне лет одиннадцать было. Постоянно кровь брали. Сплошные тесты, аппаратура. И липучки эти. И волосы на голове сбрили.

Меня затрясло. Я не люблю вспоминать. Ненавижу.

— Ру, маленькая, — он протягивает ко мне руку, но мне противно.

Я рассказала свою, самую страшную тайну. По крайней мере, одну из них.

Ненавижу.

Не Сашу. Себя

— Уйди, — прошу я.

— Руслана.

— Уйди! — визг.

Он отшатнулся. Встал и вышел.

Я чувствовала себя грязной и разбитой. Как будто меня долго били ногами. Снова захотелось помыться.

Забравшись на кровать, укуталась в одеяло. Было холодно, очень холодно. И воспоминания, снова и снова голос доктора говорящего «потрясающе, это же находка для науки».

Я не слышала, как он вошел. Не видела. Но вот его горячие объятия почувствовала.

Вырываться? Зачем?

— Расскажи, — попросил он, прижимая меня к своей груди.

Он горячий, но мне все равно холодно, от того сильнее к нему прижимаюсь.

— Я болею аутизмом. Легкая форма. В детстве не так заметно было, но потом…, — срывающимся голосом шептала я. — Мне было плохо. Раздражительность, необоснованная агрессия, при мне резких движений делать нельзя было, я на людей бросаться начинала. И хотелось, постоянно чего-то хотелось, то ли сдохнуть, то ли что бы сдохли окружающие. А потом я нашла выход. Умереть самой проще. Дядя успел стащить меня с балкона. Мы тогда в другом городе жили. В Сибири. Зима была. И холодно, постоянно холодно. Он не знал, что со мной делать, у него как раз бизнес налаживался. Он сдался после того, как я ногтями начала сдирать с себя кожу. Под ней все так чесалось, я хотела, что бы ушло. Самое странное — шрамов не осталось. Совсем. Шрамов никогда не было. И он отвез меня в лучшую клинику. Под Москвой. Частную.

Я умолкла. Раскаленный ком застрял в горле, забирая голос и воздух. А потом он взорвался слезами, брызнувшими из глаз и тихим воем.

Саша укачивал меня на коленях, что-то шептал. Почему-то материл дядю Борю. Зря.

— В больнице взяли кровь на анализы, хотя дядя строго настрого запретил. Я слышала, как он говорил главврачу, что я здесь на время, пока он не оборудует дом, для моего содержания. Дядя просил лишь не давать мне калечить себя. Транквилизаторы помогали только по началу. А потом они поняли, что со мной что-то не так. Взяли кровь, думали, дядя не узнает. Ему попытались не дать со мной общаться. Но ему нельзя запретить, это же дядя Боря. Он забрал меня. Доктор кричал, громко кричал, обещал долю. Я даже плакать не могла. Дядя пообещал, что больше я не появлюсь ни в одной больнице. С тех пор он контролирует каждого доктора, что находится рядом со мной.

Я умолкла, сил не было даже на разговоры. Так странно. Я не могла дышать. Саша сжимал меня с такой силой, что усиль он стальные объятия и сломает мне ребра.

Чуть поерзав, попыталась повернуться к нему лицом, он расслабил руки, и мне удалось вздохнуть полной грудью. Мне нужно видеть его глаза.

Очень медленно, комнату наполняли вязкие сумерки рассвета. Предутренняя серость, искажала мебель, звуки и Сашино лицо. Оно казалось темнее, чем есть, пожалуй, такого лица можно было бы испугаться.

— Где эта больница? — полу-рык, полу-стон.

Горячее дыхание обжигает лицо. Как будто мне мало собственных слез.

— Сгорела, — я попыталась улыбнуться. — Там был массовый побег пациентов. И персонала две смены, вроде праздник какой-то, собрались все, кто в ней работал, вплоть до уборщицы. Никто не спасся, ни персонал, ни пациенты.

— Ладно, пусть живет, — усмехнулся Саша.

— Кто? — смотреть ему прямо в глаза, было довольно тяжело.

— Дядя твой, — выдохнул он. — Если хватило мозгов убрать свидетелей, значит не совсем дурак.

Я замерла на мгновение.

— Если ты тронешь дядю Борю, я тебя убью, — сорвалось с моих уст, прежде чем я успела подумала.

Он улыбнулся.

— Конечно, маленькая, — его губы коснулись моей брови.

Невольно я закрыла глаза, и тут же поцелуй обжег правое веко. Он целовал мое лицо, собирая губами почти высохшие слезы. Обжигал мои сомкнутые губы своим. Его руки медленно двигались вдоль моей спины. Уже не холодно, наоборот, там, где он касался меня, все горело огнем. А я не знала, как поступить. Его запах вытеснял воздух из легких. Его тепло заменяло мое собственное. Это странно и непривычно. Мое тело вопреки желанию напряглось и сжалось в комок нервов.

Мне нужно его остановить. Не дура, понимаю к чему все идет, но я еще не готова. Ну не хочу я!

— Зачем тебе моя кровь? — спрашиваю, когда его рука оказалась на моей талии.

Расхохотавшись, он отстранился, наблюдая за мной с неким веселым интересом. Вот только в глазах помимо интереса было еще что-то. Что-то, чему я не хотела давать названия.

— Я же говорил, нужно понять, что с тобой сделали, — он вновь обнимает меня и притягивает к себе.

Уткнувшись носом в его широкую грудь, я подумала, что из Хорта оборотней получилась неплохая грелка.

Так я и уснула, окутанная им со всех сторон.

Проснулась после обеда. Одна.

Настроение паршивое, голова болит и тело ноет. А еще было стыдно. Почему я все ему рассказала?

С кровати вставать не хотелось, я и не вставала. Усиленно размышляла, лежа на спине.

Теперь понятен Сашин интерес. Он сам говорил, есть оборотни, не брезгующие людьми. И вполне логично, что простой человек оборотня не заинтересует. А вот мне не повезло.

Дядя Боря всю жизнь прятал меня от ученых, боясь, что я стану жертвой науки. Стоит признать боялся обоснованно, поскольку про кое-какие опыты, которые пришлось вытерпеть в психушке, я не рассказывала даже дяде. Не думал мой единственный родственник, что есть кто-то пострашнее ударников науки.

Тут-то и возникает вопрос, каким образом Назаров понял, что я отличаюсь от нормальных людей? В голову приходит единственный логичный ответ — запах. Еще у бабы Клавы он заметил мимоходом, что я вкусно пахну. Вполне возможно, что мой запах отличается от стандартного человеческого.

Теперь его мотивы мне ясны.

Встать все же пришлось. Теплый душ и на поиски хозяина дома.

Искала долго. На кой черт ему такие хоромы?! В нем же заблудиться в два счета можно!

Уже после седьмой комнаты, я начала ворчать вслух. После десятой поняла, что Саши просто нет в доме.