Печать мастера (СИ) - Ри Тайга

– Тогда я запишу Весть, отец! – девчонка дернула менталиста за рукав и просительно запрокинула лицо вверх. И – улыбнулась. Засияли мольбой глаза, на щеке появилась ямочка, и, казалось стало светлее вокруг.

– Таби!

– Отец! Я прошу тебя… Он же все равно не вспомнит, если Весть дойдет раньше, чем мы приедем… ты обещал! Мы едем на Юг! Скоро?!

– Скоро, звездочка моя, скоро…

– Оте-е-е-е-ц… от-е-е-е-ец…

– Одно мгновение, – менталист обернулся в сторону дома. – Ровно одно мгновение и ни мигом больше…

– Да! – девчонка отпрыгнула на пару шагов, приосанилась, одернула юбку и широко улыбнулась, и тут же сделала шаг правее – ровно напротив него, чтобы смотреть в глаза.

Перед ним щелкнули пальцы, и он моргнул.

– Дядя Дэй… Таби-эр приветствует тебя… – девчонка присела низко и церемонно, – … и шлет Весть, о том, что…

– Все благополучно, – тихо подсказал сбоку менталист.

– … все благополучно, – послушно повторила девочка и ещё раз улыбнулась. – Смотри дядя, как я выросла! Смотри, как я выросла!!!

Заноза закружилась по снегу, тихо смеясь, то и дело смущенно одергивая коротковатую юбку вниз.

– Я о-о-о-очень быстро расту и скоро буду как мама… – улыбка померкла на миг, но потом вернулась, засияв с новой силой. – Смотри, как я теперь умею, дядя…

Раз-два-три… Раз-два-три… Раз-два-три…

Заноза кружилась по снегу, старательно считая шаги, высунув от усердия язык.

– Смотри, как у меня получатся!

Раз-два-три, раз-два-три…

– Ничуть не хуже сиры Мэй!

Таби неуклюже танцевала на снегу.

– Хватит, звездочка моя… Весть может дойти до дяди Дэя и через зиму, и через пять зим. Он получит воспоминания, когда ты станешь совсем большой и тебе будет стыдно…

Перед ним снова щелкнули пальцы и черные глаза закрыли небо.

– Алиша умерла, Дэй. Последний совет. Шлемник. В клане смена Главы. Мы едем на Юг. Постараемся добраться… Жди нас там, где я впервые увидел Алишу, на празднике цветов… Вверяю тебе дочь, и да прибудет с тобой Великий… – последние слова менталист проговорил почти беззвучно.

Мир вокруг вспыхнул черным, белым, и снова раздался отчетливый щелчок пальцами. Перед ним стоя девочка, низко понурив голову. Менталист аккуратно вытирал кровь под носом, черные волосы припорошил снег.

– У вас кровь…

– Слабость источника иногда дает о себе знать… У вас тоже просто закружилась голова – бывает при смене погоды… Таби, попрощайся с молодым мистером, мы уходим…

Через мгновение он склонился в поклоне, пропуская сани со стариком, которые неспешно катил слуга… снег тихо поскрипывал под полозьями…

…

Над ухом раздались несколько щелчков пальцами и воспоминания оборвались. Коста проморгался, сдерживая боль в висках.

…Смотри дядя, как я выросла! Смотри, как я выросла!!! Смотри, как я умею… кружилась перед глазами заноза-Таби…

Коста жадно хватал воздух, пытаясь продышаться. Голову как будто сдавили тисками.

– Четкость воспоминаний на семь из десяти, – одобрительно отметил менталист. – Превосходно! И это – без обучения! Ясность и контроль. Прекрасный образец, – поклонился он магистру. – Если господин желает посмотреть осколки памяти лично…

Глава Вэй переплел пальцы, думая, и поморщился. Наставник Хо напряженно молчал.

– В закладке – Весть менталистов, – ухмыльнулся Кайр.

– Покажи мне, – решился Магистр. – Только мягче, Кайр, мягче!

Менталист послушно развернулся напротив Магистра – глаза в глаза.

Наставник Хо налил воды в чашку – и дал Косте, тот жадно пил.

– Болит? Скоро пройдет, – сказал мастер. – Что там?

– Зано… Таби, – Коста сделал ещё глоток и почти поперхнулся. – Таби танцует на снегу.

– И все?

Коста пожал плечами.

– Ве-ли-ко-леп-но, – магистр очнулся через мгновение. – Как жаль, «четвертый», что ты потерял девочку… такой образец, такой экземпляр… если бы ты не был уверен, что она мертва… такой экземпляр…

Коста замер, внимательно слушая.

– Виноват, Учитель, – мастер Хо склонил голову.

– Эх…

– На все воля света, – откликнулся мастер.

– А весть… – Магистр улыбнулся и глаза старика на миг похолодели, – … мы не можем допустить, чтобы «весть» пропала даром… передай воспоминания нашим связным на Юге… чтобы каждый менталист посмотрел, пока весть дойдет до дяди-Дэя. Чтобы каждый мог увидеть, как кончают предатели, если предают клан и… отказываются от нашей помощи. Позаботься об этом, Кайр.

– Да, господин.

Наставник Хо порывался что-то сказать, но потом просто нахмурился, отвернувшись в сторону.

– Прекрасно, прекрасные навыки… ты хорошо учил мальчика, – Магистр наконец обратил внимание на Косту, и благожелательно кивнул, – такая четкость осколков памяти даже при повторной передаче… – Глава цокнул языком, – … взгляд художника… как же он похож на тебя, четвертый, как же похож… если бы только не круг…

Три дня спустя, поздний вечер

Главный остров, Гостевой дом

Мастер вернулся ночью третьего дня, когда Коста уже перестал ждать и укладывался спать, с тоской предвкушая очередной унылый день, когда ему опять придется бегать от девушек-в-белом.

Как же они его достали.

Он развернул покрывало и встряхнул несколько раз, складывая. Одеяла здесь на острове тоже казались самой бесполезной вещью – можно спать под одной простыней. Душно. Жарко. Влажно. Странные птицы не затыкаются всю ночь, облюбовав ветки рядом с его окном.

В дверь постучали – резко и коротко, скрипнули петли – гостевые дома не запирались, и раздались тяжелые шаги.

– Дальше я сам… сам… иди, восьмой…

Коста замер на мгновение, а потом зло швырнул покрывало на тахту – язык мастера заплетался, голос был нечетким…

Он пил! Пил! А ему нельзя! Целитель до сих выписывает ему эликсиры для руки!

– Сам, сам… светлой ночи…

Дверь скрипнула ещё раз и в комнату, принося запах перегара, цветов и дыма ввалился Наставник.

– Мастер! – возмутился Коста, подхватывая старика. – Вы пили! Опять пили! И нет… ваша кровать там…. У окна моя!

Но старик Хо упал, покачнувшись ровно туда, до куда смог сделать несколько шагов – на расправленную тахту Косты, поперек. Подгреб покрывало вместо подушки и довольно затих.

– Мастер! Мастер! Вы слышите меня! Мастер! – тормошил его Коста, но старик отмахивался и грозил пальцем. – Псаков остров! Псаков!

– Остров? – Пробормотал старик заплетающимся языком, расслышав. – Остров, – и расплылся в улыбке. – …тут всегда тепло… можно не носить шуб… можно рисовать на улице круглую зиму… а ветер такой горячий, что может согреть… тут много рыбы, малец, а вода бирюзовая, как краска… я научу тебя плавать и охотиться на рыб… – бормотал старик невнятно. – … будешь рисовать, учиться… сдашь экзамен…

– Мастер! – возмутился Коста.

– …знаю, тебе тут не нравится… пока… но ты ничего не видел… даже остров «знаний»… подожди я закончу… возьмем лодку и объедем все восемь островов… это стоит того…

– Мастер! Вы обещали! Что все закончится, что вы бросите пить! – Пыхтел Коста, стаскивая с Наставника сапоги – сначала один, потом второй.

– … ещё два раза и всё закончится, малец… все закончится… и мы возьмем лодку… и поплывем… – голос старика Хо стих и он засопел, отрубившись.

Коста выругался и распахнул окна, чтобы выветрился запах. Подставил лицо ветру и поморщился – жарко. Что он только не отдал бы сейчас за горсть снега.

Две поездки? Значит – почти декада. Он – подождет. Он – подождет и потом поговорит с Мастером о том, что он… хочет уехать.

Но ничего не закончилось. Ни спустя две поездки, ни спустя три.

Четыре дня спустя

Главный остров, ночь