Святая сестра (СИ) - Лоуренс Марк

Нона открыла рот, потом закрыла его. После этого они молча шли несколько часов. Нона наблюдала за другими лед-жителями, тащившимися с опущенными головами по обе стороны от них — тремя мужчинами, двумя женщинами и Таркаксом. Все они были настолько закутаны в шкуры и меха, что напоминали огромных лесных медведей. Двое из них тащили за собой длинные, тяжело нагруженные сани, скользившие на деревянных полозьях. Нона спросила себя, из чего племена глубоких льдов, за тысячи миль от Коридора, строят свои сани. Возможно, из костей левиафанов, извлеченных из моря.

— Куда мы идем? — На самом деле Ноне очень хотелось спросить, не пришли ли они. Ноги были ей незнакомы, и она спросила себя, не придется ли отрезать пальцы, когда они оттают.

— Туда, откуда течет черный лед, — сказала Зоул.

— Почему? — Ноне очень хотелось сказать, что она не хочет туда идти и что она предпочла бы карабкаться по Грэмпейнам голышом на лед-ветру.

— Потому что в этом месте похоронено чудо.

Нона могла бы спросить, что это за чудо, но сейчас незнание тащило ее дальше; иначе, она чувствовала, ноги просто откажутся от своего долга и оставят задачу добираться туда рукам.

Только с наступлением темноты они добрались до длинной темной полосы во льду и пошли по ней туда, где она становилась все темнее пока, наконец, стала совсем черной, а потом внезапно снова превратилась в белую. Уже пересекая горы, Нона видела это пятно и знала, что оно похоже на огромную слезу, длинный хвост которой тянется к стене Коридора в милях к северу от них.

Когда свет погас, их повела Зоул, темнота была ничто для ее глаз. Она остановила их в том месте, где снизу все еще шептала злоба:

— Мы с тобой пойдем одни, Нона. Мы должны действовать быстро.

Таркакс и остальные сгрудились как можно ближе к корабль-сердцу и образовали барьер против ветра. Таркакс опустил заледеневшую маску, обнажив ухмылку.

— Будь сильной, племянница. И ты тоже, Нона Грей. Будь жестокой и верной, как я. — Он ударил себя в грудь кулаком в перчатке. — Зоул — надежда нашего народа, но в тебе тоже есть героиня, девочка. Я ее видел.

Нона не могла не улыбнуться в ответ, хотя ее лицо болело от холода. Ей нравился Таркакс, несмотря на его хвастовство. Она кивнула и коротко поклонилась лед-жителям.

— Пусть ветер дует вам в спину. — Сестра Правила говорила, что это обычное благословение на льду.

— Ха! — Таркакс обнажил все зубы в широкой улыбке. — Приближается война, маленькая Нона. Войны всегда приближаются. Ты устроишь им ад! Запомни этот гнев. Она тебе понадобится! — С этими словами он закрыл лицо и пошел прочь, остальные последовали за ним.

Зоул и Нона молча смотрели им вслед, пока ветер стонал вокруг. Когда ледяной вихрь, наконец, поглотил Таркакса и его людей, лед действительно показался очень одиноким местом.

Нона повернулась и посмотрела на пустоту, в которую вела их дорога. Тут и там алая звезда отражалась от гладкого льда. Но впереди звезд не было, только всепоглощающее черное ничто.

— Если фокус начнется, пока мы будем там, внизу, мы обе утонем!

— Здесь нет никакого фокуса, Нона. Теперь мы в моем доме.

Зоул пошла в темноту. Мгновение спустя она вынула из рюкзака корабль-сердце, и Нона последовала за его чужим светом.

— Иди там, где я, — сказала Зоул. — Местами лед рыхлый.

Нона придвинулась ближе, стиснув зубы от невидимого холодного огня корабль-сердца. Она всегда представляла себе, что эти штуки — пылающие источники тепла, и сейчас ей хотелось бы, чтобы это было правдой. На самом деле монастырские трубы несли сигилы там, где они проходили через хранилище корабль-сердца, и именно эти специально созданные сигилы преобразовывали сияние в нечто столь обыденное, как тепло. Если бы у нее хватило умения, Нона тут же нарисовала бы такие сигилы на своих башмаках.

Злоба, исходящая снизу, росла по мере того, как лед вокруг них темнел. Она достигала ее даже сквозь сияние корабль-сердца, и Нона знала, что эта злоба была гораздо более яростной, чем та, которую она испытывала раньше. Здесь был источник, место, где зло, которое Пропавшие счистили с себя, чтобы обрести свою так называемую божественность, теперь сочилось обратно в мир.

— Здесь. — Зоул остановилась перед трещиной, тревожно похожей на ту, в которую она упала во время схватки с Йишт. — Мы спустимся здесь.

— А нам не надо закрепить веревку или что-нибудь в этом роде? — Нона видела, что спутники Таркакса несли железные шипы, молоты и длинные тонкие веревки из сплетенных сухожилий. — Мы должны были попросить...

— Их веревки недостаточно длинные. — Зоул вытащила из-под пальто моток веревки. — Как и моя.

— Если бы мы связали их вместе, у нас были бы сотни...

— Нам надо добраться до дна. Это больше двух миль.

— О... — Нона попыталась нащупать ножи и вспомнила, что оставила их подо льдом. — А для чего тогда веревка?

— Чтобы привязать тебя к моей спине. Это будет трудный спуск.

Как обычно, когда Зоул говорила «трудно», она имела в виду «невозможно». И, как обычно, ей это удалось. Нона вцепилась в спину Зоул, не видя ничего, кроме ее рук и мерцания там, где случайные трещины во льду возвращали частицу света корабль-сердца. Зоул закрепила свой рюкзак спереди, с корабль-сердцем внутри и клапаном, оставленным открытым, чтобы позволить свету вырываться наружу для Ноны. Несмотря на то, что она была привязана к Зоул, Нона мрачно цеплялась за нее. Она стала благодарна за веревку позже, после сотен ярдов спуска. Руки болели, а разум был слишком хрупок в такой близости от корабль-сердца, чтобы беспокоиться о том, отпустят руки или нет. Зоул неуклонно продвигалась вниз. Она обладала нечеловеческой силой и делала себе опоры изо льда, когда нуждалась в них.

Пока Зоул спускалась, Нона не слышала ничего, кроме звука собственного дыхания и треска льда, отвечающего потребностям лед-девушки. Каждый раз, когда Зоул отдыхала, становился слышен новый набор звуков. Постоянный стон, скрип, иногда громкий и почти металлический, иногда такой глубокий, что Нона чувствовала его только в груди. Медленная ледяная река, бесконечно текущая к Коридору.

— Здесь почти не капает.

— Да.

— Тогда откуда эта дыра?

— Внизу есть источник тепла. Чуть выше точки замерзания, но достаточно, чтобы держать этот путь открытым.

Зоул возобновила спуск. Шахта была не вертикальной, а наклонной, с потоком льда. Полдюжины раз они проходили мимо старых шахт, которые когда-то были вентиляционными отверстиями, но ледник затянул их слишком далеко, заставляя тепло создавать новый выход.

Время потеряло смысл: повторение украло его.

Когда Зоул, наконец, спрыгнула на фут или около того и приземлилась на сырой камень, Нона вздрогнула от потрясения, словно очнувшись ото сна.

— Где мы?

— Здесь когда-то стоял храм Пропавших. — Зоул развязала веревку, привязывавшую к ней Нону. Нона пошатнулась, едва не споткнувшись на неровном полу, ее конечности не слушались, грудь болела.

Они спустились по стене низкой ледяной пещеры с голым каменным полом. Там, где камень поднимался, он оказывался испещренным параллельными линиями, ранами, выдолбленными медленным движением ледника.

Нона сделала еще несколько шагов назад, стремясь как можно дальше отойти от корабль-сердца.

— Держись ближе. — Зоул протянула руку, чтобы удержать ее. — Здесь много клаулату, и они сильны.

— Ну, и где же это чудо? — Нона огляделась и не увидела ничего, кроме темноты. Ненависть клаулату пронзила ее, древняя и голодная.

— Здесь, — сказала Зоул. — Где же еще оно может быть, как не под тем проходом, который проделало его тепло?

Нона обернулась и увидела, на что указывает Зоул. Огромное кольцо лежало там, где скала достигала дна. Оно было три ярда в поперечнике, периметр — фут в толщину и два фута в ширину. Плоская поверхность была испещрена сигилами, которых Нона никогда не видела. Их яростный потенциал кричал в ее глазах, искажая мир вокруг них.