По дороге могущества. Книга пятая: Лик Кальмуара (СИ) - Нукланд Алан

Не сдерживая довольную улыбку, я слегка прищурился.

— Вернее — был уверен. До тех пор, пока не услышал один очень занимательный рассказ Шейди Арн Рэн и не вспомнил о картине, которую когда-то увидел в этом зале.

Обернувшись, я скользнул глазами по целому ряду дорогих полотен и остановил их на одном из них, на котором был изображен привлекательный черноволосый мужчина, с любовью обнимающий непередаваемой красоты девушку с встопорщенными тёмно-серебряными милыми ушками и пышным хвостом, напоминающими лисьи.

— А после того, как я благодаря Мыфану изучил все имеющиеся у Афилема записи о Драйторнах, а потом ещё и поговорил с одной из кицей, то практически всё, наконец, встало на свои места.

Оторвавшись от картины, я взглянул в глаза неподвижно застывшего Харуда.

— Вечно скрытый в тени принц Рэйтерфола… — Я восхищенно вскинул брови и покачал головой. — Признаюсь честно, я понял это лишь совсем недавно. Муржит, с первого взгляда на драйторум понявший, что это такое, и который так хорошо разбирается в политической обстановке всего Объединённого Архиона не может не вызвать интерес. И этот интерес только усиливается, если вспомнить о том, что ты прекрасно осведомлён о расположении тайных ходов Рэйтерфола и алгоритмах их открытия. Хотя, это мелочи, — я слегка поморщился, — о них знает и Сидиус, ведь здесь расположена Светоч. Да и Кривглазиан смотрел не на Сидиуса, а на тебя. Но вот по настоящему же тебя выдал волчий облик, который ты принял при прорыве к порталу в Афилеме. Чтобы муржит — да в волка… Удивительно и донельзя необычно, согласен? Настолько необычно, что найти упоминание об огромном волке в истории Архиона за последние столетия оказалось не так уж и сложно. Вернее, — я поднял палец вверх, — о двух волках с черно-серебряной шерстью.

Замолчав, я вновь посмотрел на картину и глубоко вздохнул.

— Избранница Брантара была необычной кицеей… Художник, создавший эту картину, очень ответственно отобразил детали, выделив чрезвычайно милые серебряные кончики ушей и хвоста. Но, так уж получилось, что очевидцы появления громадного чёрного волка тоже не забыли упомянуть о точно таких же приметах этого прекрасного, могущественного зверя. Которые позже перенял и её волчонок.

Наши с Харудом взгляды вновь пересеклись.

— Она обладала уникальным даром обращаться в волка, который унаследовал её сын. Верно? — На моём лице мелькнула слабая, печальная усмешка. — Лишь одно мне осталось непонятно — от союза кицеи и человека рождается кицея… или кицей. Однако ты — муржит. Почему? Это такое маскировочное заклятье? Или всё же уникальная способность?

В тайной королевской сокровищнице воцарилась напряженное молчание, нарушаемое лишь тихим звуком бьющихся сердец.

А затем вдруг произошло нечто удивительное…

Харуд закрыл глаза, и в следующее мгновение его кошачья морда и лапы подёрнулись дымкой и стали оплывать. Казалось, словно что-то пытается прорваться из-под бурлящей чёрной массы, под которой с тихим хрустом перестраивались кости черепа. Но потом, спустя несколько долгих секунд, маслянистая жидкость медленно, будто нехотя, расползлась в стороны и скрылась где-то на затылке, явив нам лицо необычайно красивого кицея с чёрными, волнистыми волосами до плеч и торчащими волчьими ушами, кончики которых сверкали серебром. Его веки с длинными ресницами дрогнули и открылись, взглянув на меня прекрасными, тёмно-синими глазами.

— Ты очень сильно похож на свою мать, — выдохнул я, не в силах отвести взгляда от преобразившегося Харуда. — Тебе досталась её красота.

Принц Рэйтерфола мягко улыбнулся.

— И её дар тоже. — Он поднял руку и опустил глаза на свою ставшую человеческой ладонь. — А вот обращение в муржита это особый талант, связанный со способностями совершенной маскировки. В своё время мне пришлось изрядно потрудиться, чтобы обрести его.

Сжав руку в кулак, Харуд вновь переключил своё внимание на меня.

— Хвалю тебя, Саргон. Ты раскрыл мою маленькую тайну. Хотя, если честно, то позже я бы всё равно открылся тебе.

— Не сомневаюсь, — кивнул я. — Вот только этого “позже” ведь может и не быть. Кто знает, чем закончится наша встреча с Кальмуаром.

Сдвинувшись с места, я неспешно подошел Харуду и остановился прямо напротив него. Коснувшись пальцами своей висящей на ремне маленькой схроновой сумки, сжал в ладони материализовавшееся в ней письмо и протянул его последнему из Драйторнов.

— Поэтому надо успеть исполнить все обещания.

Не отрывая взгляда от аккуратного прямоугольника белоснежной бумаги, он протянул было к нему руку, но вдруг в нерешительности замер. Но через несколько ударов сердца он всё же взял письмо, на котором столь знакомым ему почерком было красиво написано всего одно слово: “Брату”. С трудом оторвавшись от этого необычайно родного для него слова, он с глубокой грустью взглянул мне в глаза и с благодарностью выдохнул:

— Спасибо.

Улыбнувшись, я кивнул и пожал ему плечо, после чего отвернулся и посмотрел на застывшего с поникшими плечами Кривглазиана, задумавшегося о старом друге.

— Мастер Харлен.

— М? — старый архимаг встрепенулся, вынырнув из омута далёких воспоминаний.

Я поднял свою испещрённую магическими рунами дриарилловую руку.

— Мне нужно, чтобы вы кое-что сделали.

***

Лядь! Лядь!! Лядь!!!

Тяжело дышащий Флодигарт в бешенстве перевернул стол с заляпанными кровавыми отпечатками картами и измятыми листами с цифрами статистики. Из его пасти вырвался протяжный яростный вопль.

Грёбаные гуаты!!! Потери просто катастрофические! Раненых несметная гора, а лечебных зелий и магов исцеления нихрена не хватает!! Вдобовок их ещё и зажали в этом лядовом замке!!!

Привалившись спиной к стене, енот сжал дрожащей ладонью лоб. Его горящий взгляд заметался по десяткам стонущих силзверов, вповалку лежащих на голом, окровавленом полу, зажимающих раны лапами и отчаянно взывающих о помощи. Но их собратья остались глухи к их мольбам — с безумными глазами перешагивая через искалеченные тела мёртвых и всё ещё живых, поскальзываясь на загустевающих лужах и чавкающих ошмётках, они лихорадочно баррикадировали разбитые окна и двери, затаскивали внутрь замка всё новых и новых раненых, и с всенарастающим с каждым мгновением отчаянием отстреливались и отбивались от яростно наседающих гуатов, уподобившихся самым настоящим демонам.

Флодигарт прижался затылком к стене, отрешенно вслушиваясь в звенящие в голове и вокруг крики воинов.

Л-лядь… Если ничего не сделать, то их здесь просто перебьют… Хоть зверды Харлагона и радостно вопят о том, что дракона удалось завалить, сам он в такую удачу не верил — если этот дракон действительно тот, о ком он думает, то вряд ли его смогли убить так просто. Уверен, это какая-то хитрая уловка…

Да даже если и нет, то силпатов всё равно слишком много, и действуют они не в меру слаженнее, чем они. Флодигарт не обманывал себя, откровенно признавая — это практически полное поражение, и спасти их теперь может только самое настоящее чудо…

И внезапно сквозь пропитавшие пространство стоны боли и отчаяния пробился оглушительный рёв:

— ФЛОДИГА-А-А-АРТ!!!

Зрачки енота расширились до самого упора и он неверяще уставился вглубь коридора, ведущего в недра замка.

Он сразу же узнал этот голос. Он ни за что на свете не спутал бы его ни с чьим другим. Но… что он делает ЗДЕСЬ, в замке, прямо у них под носом?! Ведь того прохода с башней колдуна больше не существует! Так как?!

— Флодя! — Вдруг раздался по лидерской связи полный безмерного удивления голос его бойца Нирона. — Гуаты прекратили наступление! Они окружили замок, но больше не нападают, позволяя нашим уйти внутрь! Не мешают даже забирать раненых! Ты что-нибудь понимаешь? Я вот что-то нихрена…

— ФЛОДИГА-А-А-АРТ!!! — вновь сотряслись стены от громоподобного зова.

— Кое-что подозреваю, — мрачно проговорил енот, стоя под взглядами растерянных силзверских воинов. — Воспользуйтесь этим перемирием на полную — отведите войска, заберите раненых, перегруппируйтесь, доложите обо всём вышестоящим. Отбой.