Внутренний дворец. Книга 1 (СИ) - Архангельская Мария Владимировна

– Господин Гюэ просит аудиенции у вашего высочества, – доложил от входа молодой евнух.

– Проси.

Вошедший Гюэ Кей – давно его, кстати, не видела – первым делом спросил, чем это мы занимаемся. И, услышав, что читаем Уе-Цаня, посмотрел на Тайрена как на сумасшедшего:

– Только не говори, что ты заставляешь своих наложниц изучать военное дело!

– Не беспокойся, у остальных моих наложниц круг интересов куда более традиционен для женщин, – усмехнулся Тайрен и посмотрел на меня. – Правда ведь?

– Правда, – подтвердила я. – Если сомневаетесь, можете заглянуть к нам как-нибудь вечером, когда у нас читают вслух. Вот вчера, например, читали про любовь.

– Несчастную?

– Разумеется. Вот раз за разом поражаюсь этим сюжетам: герой клянётся в любви героине, в жёны её взять обещает – и добро бы какой-нибудь легкомысленный ловелас, так ведь нет, он честно собирается сдержать обещание. Но потом выясняется, что родители подобрали ему совсем другую невесту. И этот баран женится!

– А что, он должен был пренебречь родительской волей? – осведомился Кей.

Я несколько сбавила обороты. Здесь сыновнее послушание и почитание родителей были возведены в культ. Тот же наставник Фон раз за разом пичкал меня историями о том, как люди ломали себе жизни ради отца и матери, часто уже покойных, и это преподносилось как высшая доблесть, достойная всяческого одобрения и подражания.

– Нет, конечно. Но он мог бы не давать опрометчивых обещаний! Ведь знал же, когда клялся, что у родителей может быть по этому поводу своё мнение, вовсе не обязательно совпадающее с его собственным. Так может, сперва следовало спросить их, хотя бы для порядка? Как можно клясться, если исполнение клятвы зависит не от тебя?

Тайрен посмотрел на меня с чем-то, очень похожим на гордость. Потом перевёл взгляд на Кея:

– И ты всё ещё удивляешься, почему я провожу с ней столько времени?

– Неужели тебе не хватает друзей для беседы?

– С друзьями – это другое.

– А в чём разница?

– Да как тебе сказать… Я почти всегда знаю, что вы все скажете. У вас почти не бывает сюрпризов. А вот с ней… Никогда не угадаешь, что услышишь в следующий момент.

Я опустила глаза. Судя по всему, это можно было считать комплиментом. Если бы ты ещё объяснил, почему ты меня по ночам в покое не оставляешь, цены бы тебе не было.

Кей хмыкнул, засопел и уселся у стола, видимо, решив, хотя бы на время смириться со странными пристрастиями друга.

– Ну и как тебе Уе-Цань? – спросил он у меня.

– Странно, – честно ответила я. – Я как-то ожидала большей конкретики. А он постоянно пишет очень общие и очевидные вещи.

– И что же для тебя тут такого очевидного? Тебе уже доводилось водить армии и выигрывать войны?

– Нет. Но, знаете, чтобы понять, свежее яйцо или нет, вовсе нет нужды нестись самому…

Тут мне пришлось прерваться, потому что Тайрен заржал, что твой жеребец, и долго не мог успокоиться. Кей удивлённо посмотрел на него, но потом тоже прыснул. Чужой смех заразителен, так что в конце концов я к ним присоединилась, и мы душевно поржали втроём.

– Так всё-таки, – уже дружелюбнее спросил Кей, – что там для тебя очевидно?

– Да многое. Скажите, вашим правителям действительно приходится объяснять, что полководец на поле боя должен распоряжаться сам, не дожидаясь их ценных руководящих указаний?

– А у вас на западе полководцы всегда сами себе хозяева и от ваших царей не зависят?

– По-разному бывает. Но, мне кажется, что здравомыслящий человек и сам понимает, что в разгар боя во дворец за указаниями не набегаешься. Не говоря уж о том, что бои, как правило, всё-таки не у самой столицы происходят. Пока гонец доскачет, или даже голубь долетит, боевая обстановка может десять раз измениться. Волей-неволей придётся командующему что-то решать самому. Царь или император, ежели он сам во главе войска не стоит, может определять разве что общий ход компании, да и то… Если он приказывает «наступай!», а полководец отвечает «сил нет!», то, может, полководцу на месте-то виднее?

Мужчины переглянулись. Похоже, опять я задела тему, которую они и сами обсуждали между собой.

– Если бы все императоры рассуждали так же, как ты, думается мне, побед у нас было бы больше, – обронил Тайрен.

– Тайрен! – предостерегающе произнёс Кей. – Твои предки…

– Всё, молчу.

– Уе-Цань был великим человеком, – задумчиво проговорил Кей. – Да, он был бы рад одобрению с твоей стороны.

Я пожала плечами, не зная, как реагировать на очевидную шпильку.

– Я и не говорю, что он не был велик. И он, конечно, всё правильно пишет. Но хотелось бы чего-то… более осязаемого. А то если свести все его наставления к краткому изложению, получится что-то вроде: надо исходить из соображений пользы…

– Ну? По-твоему, это не мудрость?

– Мудрость, конечно. Но именно это я и имею в виду, когда говорю, что он пишет очевидные вещи. Довольно трудно представить себе человека, который будет исходить из соображений вреда. Во всяком случае, вреда для себя. Все хотят пользы, трудности начинаются тогда, когда приходится определять, что будет пользой в каждом конкретном случае.

– Ладно, – сказал Тайрен. – Вот подучишься немного, и дам тебе другой трактат. Там больше, как ты выражаешься, конкретики, что считать пользой. По крайней мере, во время войны.

Я покивала. Расстались мы с Кеем, когда я уходила, довольно мирно, но Усин, поджидавшая меня у порога и ставшая свидетельницей нашего прощания, всё равно осталась недовольна:

– Этот офицер Гюэ мог бы быть и повежливее. Между прочим, его ранг уступает рангу старшей сестры.

– Вот как?

– Да у него всего-то шестой!

Я покачала головой. Нет, я знала, что вместе со званием наложницы наследника удостоилась пятого ранга, но, честно говоря, думала, что этот ранг имеет значение только в гаремной иерархии. Что его можно приравнять к мужским рангам, для меня оказалось сюрпризом.

Глава 18

Ныне князья предстают пред царем, говоря:

Ищем законы свои утвердить у царя.

Вижу: знамена с драконами так и горят,

В сбруе коней колокольчики звоном звенят.

Кольцами звонко бряцают в упряжке ремни:

В блеске прекрасном и светлом явились они.

В храм пред таблицу усопшего их привели,

Сами сыновнепочтительно дар принесли.

Ши цзин (IV, II, 8)

День рождения Тайрена отпраздновали в императорском дворце, куда с ним пригласили только её высочество супругу, но всё же совсем без праздника мы не остались. Пир у императора был вечером, а днём принцесса Мекси-Цу устроила в Восточном дворце приём, куда пригласила дворцовых дам, причём как внутренних, то есть обитательниц гаремов, Тайрена и императорского, так и внешних – супруг и дочек придворных. Мы преподнесли свои подарки, но не лично, а разложив на столиках в специально выделенной комнате и подписав, от кого какой. И я ощутила что-то вроде гордости, своей рукой выведя два иероглифа, составляющих моё здешнее имя.

Сам же приём до смешного напоминал те, что устраивали на моей матушке-Земле – длинный стол с вином и лёгкими закусками, негромкая музыка, время от времени провозглашаются тосты, а в перерывах между ними несколько десятков женщин бродят по залу, демонстрируя наряды и сплетничая.

– Слышали, гун Вэнь опять приводил своего старшего сына к его величеству, и государь изволил хорошо отозваться о манерах и познаниях молодого господина Руэ. Говорят, её величество была в ярости, но всё же послала в резиденцию гуна несколько подарков для молодого господина. И что ж вы думаете? Их не приняли! С благодарностями, конечно же, но отослали обратно…

Я отвернулась от секретничающей группки девушек. Сплетни ходили постоянно, их я наслушалась ещё в бытность свою служанкой, да и сейчас Усин с хомячьим упорством продолжала собирать разговоры и приносить мне, как заботливая кошка – мышей для хозяйки. Большую их часть я пропускала мимо ушей, всё равно речь шла о людях, которые мне были незнакомы и неинтересны.