Павел Виноградов - Хозяин Древа сего

Стоял и ждал.

Противник показался быстро. Вернее, противница, восседающая на огромном рычащем тигре. Варнава с некоторым удивлением узнал змеелицую брюнетку, на бедрах которой Синий див пытался предаться своему основному пороку. Теперь она казалась величавой и неприступной. Восемь рук появились у нее, каждая из которых сжимала какое-нибудь оружие или же предмет обихода, и не было сомнений, что при случае она эти чаши, колокол или раковину сможет использовать в бою с не меньшим эффектом, чем меч или булаву, которые тоже присутствовали в арсенале. Все это хозяйство и издавало звяканье. А украшавшее шею ожерелье из тщательно отполированных человеческих черепов звонко потрескивало в такт тигриной походке. Дива сладостно улыбалась в никуда, огромные ее глаза затянуты были сонной поволокой.

Варнава исподлобья глядел на явление, ожидая грозных слов или уж сразу смертоносного прыжка. Прикинул, что тигра, пожалуй, еще успеет прикончить. Пустячок, а приятно… Однако его ждало немалое удивление:

— Ну и что ты стоишь, как лох на танцполе? — насмешливо, но с неожиданным оттенком застенчивости произнесла грозная дева, легко спрыгивая с тигра, который облегченно потянулся и улегся отдыхать. — Невежливо не поздороваться со знакомой девушкой.

Голос ее был мелодичен и приятен на слух. Варнаве пришло в голову, что петь она должна замечательно. Под свирель своего синего беса…

— Нас не представили, — огрызнулся он, внимательно следя за собеседницей.

— Ты хочешь сказать, что интимная сцена, в который ты меня застал прошлый раз — не повод для знакомства? — девица смущенно, но кокетливо стрельнула в него глазами.

— В окружении недостойном застал я вас, госпожа.

Варнава нашел в себе силы поклониться, не желая давать какой-то демонихе подвод для упреков в невежестве. Та танцующей походкой подошла ближе.

— Кажется, юный грубиян, тебя смущают мои атрибуты? — голос ее звенел смехом. — Так и быть, сниму их. Тем более что мне они не очень идут.

Она по-девчоночьи неловко взмахнула руками, и во все стороны разлетелось удивительные ее причиндалы, после чего лишние руки исчезли, оставив ровно столько, сколько подобает иметь хорошеньким девушкам. Вслед за тем сняла готичное ожерелье, раскрутила и тоже отбросила далеко в густые кусты.

— Итак, теперь, когда ипостась сменилась, можно и познакомиться. Как зовут тебя, о бесстрашный воин?

— Зовут меня Варнава, и я монах, — угрюмо ответствовал тот, пытаясь разобраться в ситуации.

— Можно было догадаться, — весело фыркнула девушка, — с моими монахами тоже столько мороки…

Она негромко рассмеялась, сложила руки ладонями перед грудью и, поклонившись, представилась:

— А мое имя — Кара. Вообще-то, это не совсем так, но и Кара вполне подходит.

— И что ты хочешь, Кара? — спросил Варнава, который постепенно приходил в себя, вновь становясь спокойным и внимательным.

— Здесь важно не то, чего хочу я, а что хотят господа мои, — серьезно произнесла та. — А хотят они очень разных вещей.

— Ты имеешь в виду Дыя и…

— Супруга моего и господина Синего, — закончила она за него.

— Кто же тебя послал сейчас? — недоверчиво поинтересовался Варнава.

— Тот, кого ты называешь Дыем.

— Зачем?

— Убить тебя, конечно. Сам он признал, что не в состоянии. Вот за что его можно уважать, так это за откровенность… Лежит в Зале Убитых, дочь его пользует. Ты его здорово потрепал, никогда бы не подумала, что кто-нибудь на такое способен…

— И что же ты меня не убила? — спросил Варнава с возрастающим интересом.

— Потому что любимый муж мой и господин Синий не велел этого делать, — опустив очи долу ответила Кара.

— Почему?

— А ты глупенький, — вновь рассмеялась дива. — Потому что планы господина Синего и этого…Дыя могут вовсе не совпадать.

— Судя по тому, что я видел, — проговорил Варнава слегка презрительно, — планы твоего супруга особого значения не имеют.

— Если господин наш решит обмануть человека, никто не сможет превзойти его в коварстве, — торжественно продекламировала Кара уже слышанную Варнавой сентенцию.

— Дый не человек… — возразил он.

— Более человек, чем думает, — теперь Кара стала надменна, — и менее бог, чем хочет. А господин Синий есть господин Синий.

— Многовато что-то господ развелось, — пробормотал Варнава про себя. — Короче, Кара, что будем делать?

— Сейчас ты скроешься из Шамбалы, покуда еще жив. А потом мы встретимся, и… что-нибудь сделаем, это я обещаю.

— А куда ты?

— Вернусь к Дыю и почтительно доложу, что нигде не смогла найти тебя.

— Вроде бы, он может просматривать всю Шамбалу из любого ее места…

— Сейчас не может. Я же говорю — отправил меня и потерял сознание. В Ветвях бы сказали «впал в кому». А здесь выкарабкается, конечно. Уходи через Башню Варнава, времени нет, у Шамбалы еще слишком много воинов, сейчас они собираются, чтобы снова атаковать.

При этих словах Варнава вспомнил о Суне, и его пронзило острое беспокойство. Но должен был спросить еще одно:

— Кара, ты упомянула его дочь. Скажи, почему я не видел ее на поле боя?

— Потому что она не принимала в нем участие. Причины не знаю. Уходи же, сейчас они будут здесь! Мы увидимся.

Девушка шипением подозвала тигра, вскочила на него и длинным прыжком скрылась в чаще. Варнава счел за благо последовать ее примеру. Он уже немного отдохнул и потому попробовал взлететь. Получилось удовлетворительно, и он со всей возможной скоростью направился к острову.

Взлетев над деревьями, увидел, что Шамбала вновь скрылась под маской безмятежности. Солнце клонилось к закату, последними лучами лаская на ночь озеро, которое лениво отзывалось золотистыми сполохами на мелких волнах. Небо было ясно, но не прозрачно, словно устало от длинного тяжелого дня. С приближающегося острова не доносилось никаких звуков. Варнава торопился, как мог, захлебываясь беспокойством. Подлетая к Башне, разглядел внизу свидетельства страшного боя. Везде валялись изуродованные тела, то тут, то там виднелись кучки пепла от сгоревших демонов. С трупами эйнхериев творились удивительные дела — время от времени один из них медленно поднимался в воздух и плыл в сторону Зала Убитых. Но трупы волосатых йети и еще каких-то странных существ лежали смирно, как и положено покойникам.

Ближе к хижине виднелась самая большая куча мертвецов, над которой стояла странно одетая фигура с обнаженным мечом. Варнава сделал вираж и устремился туда. Человек в остроконечном башлыке и светлых, но обильно вымоченных в крови одеждах повернулся. Варнава, уже готовый броситься, замер, узнав скуластое волевое лицо — то ли король, то ли мятежник.